заметила. Будто два совершенно разных человека.
Впрочем, столько лет прошло, может быть, Глеб тоже стал другим, и я его и вовсе не узнаю.
— А темные заклинания ты знаешь, ведьма? — обратился ко мне князь Ярослав. — Заговоры и порчи умеешь накладывать?
Я сглотнула, раздумывая над ответом. Раз он спрашивает об этом, следует, что в подобном нуждается. И если я отвечу отрицательно, то он меня выкинет. Значит, выбора у меня особенно и нет…
— Знаю, княже. Умею. Все умею, — сказала я, склонив голову.
Ярослав довольно улыбнулся.
— Тогда оставайся. Будешь служить мне.
* * *
Когда Ярослав объявил о том, что намерен устроить пир в честь именин своего брата Бориса, я надеялась, что приедет один лишь виновник торжества, но ошиблась. Вместе с Борисом приехал и его младший брат Глеб — все такой же красивый, только вдобавок еще и возмужавший. Сердце мое тянулось к нему, жаждало встречи и разговора, но я не могла позволить себе такую радость, потому что не хотела, чтобы он видел меня такой…
На пиру я присутствовать не собиралась, но Ярослав приказал нам с Мириной подмешать Черниговскому воеводе, что без конца вставлял палки ему в колеса, зелье подчинения.
Мне бы, глупой, сделать свое дело и уйти, но мне вдруг на глаза попался Глеб, который о чем-то разговаривал с Ярославом. Залюбовалась я им, потеряла счет времени, да и вообще всему. Забыла, кто я, где я, и, когда кожаный ремешок, держащий волосы Глеба, ослаб, я невольно подошла к нему и коснулась темных и гладких волос молодого князя.
Его испуг вернул меня в реальность. Я разом вспомнила, какое теперь у меня лицо и кем я являюсь, а посему поспешила убраться с шумного пира подальше, где никто меня не увидит. Прошла мимо колодца, рядом с которым Борис обнимал юную и красивую девицу, и с грустью подумала, что то могли быть мы с Глебом, если бы не случилось того, что случилось.
Всю ночь я не могла уснуть — перед глазами стояло напуганное лицо Глеба, которое, кажется, я уже никогда не смогу забыть.
— А душа у него все такая же яркая, — заметила я и перевернулась на другой бок.
Близился рассвет, а с ним крепло появившееся среди ночи глупое решение поговорить с князем еще раз и предложить ему свою помощь, ибо оставаться здесь с Ярославом мне уже не хотелось. Душа моя тянула меня вслед за Глебом — моей судьбой и моей родственной душой.
Однако молодой князь наотрез отказался брать меня с собой. Сердце моё обливалось кровью, когда при виде меня в его глазах отчётливо вырисовывались презрение и брезгливость. Но даже это не сломило меня.
Вернувшись, я собрала свои скромные пожитки в мешок и объявила Мирине и Велимиру, что ухожу туда, куда мне велит мое сердце. Подруга, разумеется, не хотела меня отпускать, но я была непреклонна, и, в конце концов, нам пришлось попрощаться.
Я шла за Глебом и его отрядом осторожно, стараясь не попасться им на глаза. Путь был трудным и неблизким, но я не жаловалась. В те дни я была счастлива, как никогда, идя за Глебом по его же шагам, напиваясь водой из того же ручья, что и он, дыша с ним одним и тем же воздухом.
В Муроме я поселилась в заброшенной старой избе и каждый день проходила мимо полей, где Глеб любил работать, мимо пруда, где он купался, мимо поляны, на которой тренировался со своим воеводой Данияром.
Когда же он надумал идти к реке Альте, чтобы выручить своего брата, я без всяких сомнений двинулась за ним. Следила издалека, оберегала и любила — тихо и скрытно.
Я искренне верила, что любовь сможет победить все на свете, но, похоже, что она лишь мешает. Затмевает ясный взор, баламутит разум.
Если бы в тот роковой день я не замечталась о том, как бы все у нас с Глебом сложилось, если бы отец выдал меня за него замуж, то не уснула бы раньше времени, и обязательно бы увидела, как к берегу причалила лодка с чужими воинами. Однако я услышала лишь шум боя, и когда прибежала к шатру, было уже поздно.
Я кинулась искать Глеба, звала его сквозь едкие слезы страха и боли, однако мой молодой князь не отзывался. Лишь на рассвете я нашла его, умирающего от множества страшных ран, что ему нанесли супостаты.
Я помнила заклинание обращения, которому меня научил Велимир. Также я помнила цену, ибо было это заклинанием темным, а темные силы всегда берут свою плату за помощь.
— Хочешь отомстить? — спросил я, потому что без его желания я не могла творить заклятие обращения. — Я могу одарить тебя невиданной силой, которая сразит всех твоих врагов. Ты просто должен дать мне свое согласие на это.
Я боялась, что Глеб не сможет мне ответить, но он собрал последние силы, что покидали его тело вместе с вытекающей из него кровью, и выдохнул:
— Я хочу…
Из моей груди вырвался горький смех. Мне хотелось плакать, но вместо этого я рассмеялась. Рассмеялась его смерти, которой так и не удастся забрать себе моего прекрасного князя.
Я сотворила заклятие.
Я обратила Глеба в кровопийцу.
Я спасла ему жизнь и отдала за это половину своей, но ни капли не пожалела об этом.
Когда, обессиленная, вернулась к Мирине и Велигору, поняла, что на шее у меня больше нет оберега, что подарила матушка. Но даже эта печальная потеря была ничем, в сравнении с тем, что мой прекрасный князь будет жить.
Вот только я и подумать не могла, что моя жизнь будет куда короче, чем я рассчитывала, и что дождаться Глеба у меня не получится. Я пообещала, что сниму с него проклятие, но, похоже, у судьбы совершенно иные планы, и придется ему действовать без меня.
Что ж, по словам матушки, после смерти я снова появлюсь в этом мире, и тогда он найдет меня и сделает все, что требуется для снятия проклятия: дождется, пока моя душа не засияет, а затем выпьет всю мою кровь до последней капли. Ничего, если ради него мне снова придется умереть. Почему-то я не сомневаюсь, что у следующей меня будут такие же глубокие чувства к Глебу. А еще робко надеюсь, что в следующей жизни с моим лицом ничего не случится, и Глеб наконец-то сможет увидеть мою красоту.
Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь.
