кто может оказать помощь. Сознание все же медленно ускользает, но на сей раз я не цепляюсь за него. В беспамятстве сейчас намного лучше.
Открываю глаза и бездумно смотрю на белый потолок. Светло, значит, я спала достаточно долго. Целую ночь.
Тихо так, что звенит в ушах. И состояние непонятное. Слабость такая, что тяжело даже моргать, пустота в голове… А еще ломит все мышцы и бьет мелкая дрожь, как при поднимающейся температуре.
Не могу сообразить, что со мной. Именно так ощущается выгорание? Или Ян все же успел вовремя и мирс Амелия остановила запущенный процесс?
Надо бы поднять руку, чтобы рассмотреть браслеты, но я не могу. Не физически. Эмоционально не получается заставить себя совершить это элементарное действие. Поэтому просто лежу, гадая, где я. Эта комната похожа на больничную палату. Белый потолок, именно он перед глазами, а еще окно, занавешенное тяжелыми портьерами бледно-бежевого цвета. Я все еще у мирс Амелии? Такой вариант кажется вполне вероятным. Но почему меня не отправили домой?
Возможно, стоит кого-нибудь позвать и прояснить интересующие меня моменты, но я не нахожу сил и снова засыпаю, проваливаясь в тревожное беспамятство, где смешались переживания о смерти Рюка, тревога за собственную магию и стремление разобраться в том, что произошло. Этот сон сложно назвать отдыхом. Я нахожусь в подвешенном состоянии между реальностью и беспамятством, которое затягивает все сильнее. Но у него есть один неоспоримый плюс: когда я там, меня ничто не тревожит.
Второй раз открываю глаза из-за ощущения чьего-то присутствия.
– Агния, – говорит мирс Амелия. – Проснулась? Хорошо. А то я собралась тебя будить. Там Лирая приехала. Надо собираться домой.
Сжимаюсь, потому что, кажется, я подвела мачеху. Сорвалась, когда должна была держать себя в руках. Не справилась с возложенной на меня ответственностью.
– Не переживай. – Мирс Амелия словно читает мои мысли. Похоже, они все у меня на лице. – Ты большая молодец. Ты и Ян, который не стал медлить и привез тебя сюда. Но процесс остановила ты сама. Что именно ты делала?
Рассказываю про практику медитации в приюте, и мирс Амелия одобрительно кивает.
– Умница, это один из самых действенных способов. Но учить останавливать магический всплеск бесполезно. Слишком разные ситуации, разные люди. Только сам маг может понять, какой способ поможет ему в конкретный момент. У меня был пациент – очень сложный случай, – который мог гасить вспышки только физической активностью на износ. То есть в твоей ситуации он побежал бы сюда сам через весь город на пределе сил. Никакая медитация его бы не спасла, а забег, после которого организм должен сутки восстанавливаться, – да. Ты же, подозреваю, бежать бы просто не смогла. Поэтому очень важно не допускать эмоциональных перегрузок. В следующий раз сработавшая вчера схема может дать сбой.
Мирс укоризненно качает головой:
– Надо очень осмотрительно относиться к себе в это время.
– Но Рюк…
– Большое несчастье, не спорю, а у тебя доброе сердце. Я все понимаю. И понимаю, что мы не застрахованы от таких случайностей. Но прошу: береги себя. Иначе все наши усилия окажутся напрасны.
– Меня ждет участь Яриши? – В горле встает комок.
Мне действительно страшно. Интересно, когда магия стала иметь для меня такое принципиальное значение? Или я боюсь потерять преимущества, которые мне дает фамилия лэ Кальвейсис?
– По-моему, я говорила тебе об этом, – продолжает мирс Амелия строгим голосом. – Нет. Проблема Яриши имеет совершенно иную основу. У вас разные случаи. Если ты не удержишь магию, она вернется. Но восстановление будет долгим. Придется начать сначала, и ни о каком ритуале не будет и речи. Не в этом году точно. Лирае этого не хотелось бы. На кону репутация семьи. Осталось чуть больше недели. Мне кажется, это недолго. Можно потерпеть.
Киваю, соглашаясь. Чувствую, еще одного такого потрясения я не перенесу.
Мирс Амелия подтверждает мои слова:
– Агния, я не стала менять браслеты, это сейчас очень опасно. Просто укрепила твои. Они выдержат, но прошу: проведи эту неделю без потрясений.
– Хорошо. – Я киваю, хотя понимаю, что никто не мог предположить, чем закончится попытка встретиться с другом. Зачем Рюк это сотворил? В голове не укладывается. Мне казалось, этот парень настолько самовлюбленный, что не сможет броситься с моста, что бы ни происходило в его жизни. А что, собственно, происходило? Девушка отказала? Нет, Рюк совершенно точно спокойно воспринял мой отказ. Значит, было еще что-то. Мы не настолько близки, чтобы я знала или хотя бы могла строить предположения. Представления не имею, о чем он хотел поговорить и что значат его последние слова.
Чистая одежда в гардеробной. Видимо, Лирая позаботилась. Меня ждет костюм приглушенно-синего цвета. Блузка и юбка-карандаш до середины икры на два тона темнее. К костюму – туфли на каблуке, конечно же. Хотя я предпочла бы кеды или тапки, и так чувствую себя не очень устойчиво. Голова немного кружится. Впрочем, домой мы отправимся не пешком. Так какая разница, что на ногах?
Меня еще пошатывает от слабости. И когда я спускаюсь по лестнице, мирс Амелия поддерживает меня за локоть.
В просторном холле Лирая (как всегда, безупречная в оливковом костюме с узкой юбкой и строгой кофтой) и мирс Валери в свободном льняном костюме – именно так она одевается «на работе». Прямая спина, гордо поднятая голова.
Сейчас особенно четко видно, какие разные эти женщины. Лирая – вода. Мягкая, журчащая, но способная представлять опасность, если увлечет в водоворот или глубину. А мирс Валери – камень. Неприступная, монументальная. Такая никогда и ни под кого не прогнется.
Сейчас лицо мирс Валери холодное и напряженное. Ледяной взгляд и поджатые губы выдают недовольство. Маска Лираи плывет под пронизывающим взглядом свекрови, и через независимый холеный образ проглядывает маленькая напуганная девочка. Интересно, за что отчитывают мою мачеху? За меня? Но это глупо, Лирая точно не виновата в моем срыве. Да и никто не виноват, кроме обстоятельств.
При моем появлении лица женщин меняются. У бабушки появляется сдержанная улыбка, глаза оттаивают. Лирая берет себя в руки, и передо мной снова та роскошная, знающая свою цену красавица. А мне немного грустно, так как вместо них двоих я бы предпочла увидеть Яна. Но он, наверное, сегодня в колледже.
– Агния, как ты? – кидается ко мне Лирая, и в ее голосе слышится искреннее волнение. Это обескураживает. Сразу начинаю испытывать иррациональное чувство вины.
– Все нормально, простите за беспокойство, – отвечаю я.
– Какое беспокойство? – В голосе мирс Валери лед, а глаза, кажется, мечут молнии. Мне
