Ознакомительная версия.
Внезапно к нему вернулась память, и его легкие на пару с голосовыми связками выдали просто чудовищный стон. Он вспомнил и про гибель Юрки, и про похищенную Марину.
Быстрым движением руки Грибов отбросил одеяло, которым был накрыт по пояс, и попытался сесть на кровати. По телу, начавшись со ступней, прокатилась боль. Он вскрикнул и округлившимися от боли глазами посмотрел на ноги – они были забинтованы до самого верха. И, как оказалось, страшно горели.
Новая попытка приподнять ноги опять вызвала ужасный приступ боли. Антон весь покрылся холодной испариной, а из глаз сами собой потекли слезы.
Когда боль немного отпустила тело, он решил все же оглядеться.
Комната, в которой Антон лежал, была явно не больничной. Ну разве что он попал в какую-нибудь деревенскую больничку – это была комната в явно деревянном доме: обитые довольно старой вагонкой стены, дощатый же потолок и деревянное окно. Поначалу Грибов предположил, что это дом Андрея Кирилловича, но, поразмыслив, решил, что дом слишком «деревенский». То, что он видел в «поселке художников», никак не вязалось с его нынешним местонахождением.
Антону, собственно, ничего не осталось, как только ждать, когда появятся хозяева дома. Он старательно прислушивался к звукам, но ничто не указывало на то, что рядом кто-то есть.
Так, в ожидании, прошло минут пятнадцать. Часов в комнате не было, и Антон был вынужден руководствоваться собственным чувством времени.
Все тело затекло, но пошевелиться Грибов боялся, чтобы не вызвать нового приступа боли: обожженные ноги так и горели по-прежнему.
Он прикрыл глаза и уже надумал попробовать заснуть, как в комнате раздался хлопок и, как тогда в гостинице, стробоскопом замелькали вспышки света.
На первых же вспышках Антон понял, кто сейчас появится. И он не ошибся: посреди комнаты, как и в прошлый раз, повисло белоснежное облако.
– Привет, – вымолвило оно. – Как самочувствие?
Антон ощутил некоторое облегчение.
– Привет. Нормально. Ноги немного больно. Но это не суть важно! У меня эти ублюдки украли девушку…
Джинн даже как будто хихикнул.
– Знаю и даже не буду тебя мучить: она в этом же до…
Джинн даже не успел закончить фразу, как Антон вновь попытался скинуть ноги с кровати и вскочить. Но тут же с криком повалился обратно.
Джинн выругался:
– Вот ведь торопыга, твою мать. – По нему пробежала радуга, и боль у Антона почти исчезла. – Ты вообще знаешь, что остался без ног? Они у тебя сгорели напрочь! Лежи, чтоб тебя!
– Сгорели? – с трудом выдавил из себя Грибов. – А-а-а, ка-а-ак же…
– Ладно, только в обморок не падай. Растут заново твои ноги. Я их магией тебе отращиваю. А ты сейчас своими прыжками все испортишь, и мне по новой начинать придется. Лежи уже!
У Антона отлегло от сердца. И он сразу вернулся к вопросу о девушке:
– А Марина – что с ней, где она?
Джинн кувырнулся через себя.
– Сказал же: здесь твоя Марина. В соседней комнате лежит. Я с нее заклятие Эру еще не снимал, ждал, пока ты очухаешься. А то представляешь, если тебя так колбасит, как она напугается!
– Да, пожалуй, – почти совсем успокоился Антон, но вспомнил про Левина. – А…
– А его я вытащить никак не мог, – угадал следующий вопрос Джинн. – Твой друг погиб. Пока была цела книга, я ничем не мог помочь – ни тебе, ни ему. Я был бессилен рядом с книгой, как, впрочем, и она рядом со мной. Поэтому я не вмешался раньше.
– Ты побоялся?
– Хм, у меня есть чувство самосохранения, старик вложил его в меня. Оно в данном случае сработало. Если бы я объявился там раньше времени, то как минимум выдал бы сам факт своего существования, а как максимум – попал бы к магам Двора или Гермеса в плен. Ага, вместе с книгой. А оно мне надо?
– Так о твоем существовании никто не знает? – удивился Антон.
– Никто. На сегодняшний день – никто. Раньше я общался с некоторыми держателями книги, а сейчас – вот с тобой.
– Держателями? – вновь задал вопрос Грибов. Его раздирали самые противоречивые чувства: и тревога за его девушку, и печаль от гибели друга, и любопытство. – Впрочем, черт с ними, держателями! Как мне увидеть Марину?
– Держатели – потому что владельцем так никто и не стал, – поучающим тоном проговорил Джинн. – А Марину я тебе сейчас доставлю. Если я положу ее тебе в постель и приведу в чувство – это вас смутит? Или уже нет? – Он гнусно хихикнул.
Антон собрался было обидеться, но передумал.
– Уже нет, если тебе это так интересно.
– Да мне, если честно, фиолетово! Я более или менее чистый разум. Некоторые чувства мой создатель вложил в меня, но сексуальность в их число не входит, увы или к счастью.
– Я это понял и только поэтому не дал тебе в бубен за дурацкую шутку, артефакт несчастный, – улыбнулся Грибов.
– А-а-а я подумал – потому что бубна у меня не нашел. Но вижу, ты взбодрился! В общем, пару минут… – И Джинн исчез.
Антон прислушался к своим ощущениям в ногах – боль вроде утихла. Видно, Джинн применил какую-то обезболивающую магию.
Очень осторожно, каждый миг ожидая удара боли, он подсунул руки под туловище и, отталкиваясь ими, сумел принять полусидячее положение. Теперь он почувствовал себя гораздо увереннее. Все же насколько слабым чувствует себя лежащий на спине человек, подумалось ему.
Наклонившись к ногам, он ощупал их везде, куда смог дотянуться. Через толстый слой бинта его пальцы ничего прощупать не могли, зато давление пальцев почувствовали его ноги.
«Целы! Мои ноги целы!» – твердил Антон про себя.
За дверью комнаты раздался негромкий шорох, и дверь открылась. В нее прямо по воздуху вплыла Марина. Антон отметил про себя, что вплыла вперед головой, потом сплюнул и шепотом выругался – лезет же всякая хрень в голову.
Следом за Мариной в комнату просочился и Джинн. Он буквально переливался красками от удовольствия. Видно, набором чувств он был укомплектован вполне достаточно и явно богаче, чем хотел показать.
– А вот и мы с твоей подружкой, – бодро прозвучал голос Джинна. – А я смотрю, ты уже и уселся! Молодца! Но все же не торопись. Ноги-то я тебе и правда отращиваю, и напрягать их сейчас нельзя. С костями, нервами, сосудами и мышцами уже порядок, а вот шкуру надо еще нарастить. Часа два еще потерпи, – с некоторой ехидцей проговорил Джинн.
– Два потерплю. Как она?
Марина напоминала то ли спящую красавицу, то ли панночку из гоголевского «Вия». Особенно – панночку. Не цветом лица, конечно, а всей противоестественностью своего полета. Антон испытывал сильнейший когнитивный диссонанс, видя такое неприличное расхождение всего того, чему его учили в школе и институте, с реальностью. У него на самом деле закружилась голова. Странно, что говорящее облако таких ощущений не вызывало.
Между тем Джинн, похоже, понял, что чувствует Антон, и вновь раздалось хихиканье. Но парящая в воздухе Марина наконец-то подлетела к кровати и мягко опустилась рядом с Антоном. Он посмотрел на ее лицо: глаза были закрыты, ресницы слегка подрагивали, под веками двигались зрачки, как будто девушка видела сон. Антон погладил ее по щеке и посмотрел на Джинна.
– Мне ее надо поцеловать? – спросил он и почувствовал себя немного глупо.
– Э-э-э, ты вот сейчас серьезно спросил? – несколько удивленно задал вопрос Джинн. – Нет, поцеловать можешь, конечно. Но если ты ее так разбудить хочешь, то это не поможет.
По голосу Джинна можно было понять, что даже он немного растерялся от заданного Антоном вопроса.
Антон затряс головой.
– Черт, туплю. А что надо делать?
– Тебе – ничего. Она сейчас в состоянии, что называется, анабиоза. Все процессы в ее теле максимально замедленны. Если обратишь внимание, то заметишь, что даже пульс у нее – пара ударов в минуту. А дыхание вообще не прослеживается.
Антон взял девушку за руку и попытался нащупать пульс. Он и обычно его с трудом находил, а сейчас совсем не получилось. И рука была холодной как лед. Антон даже испугался.
– Убедился? – спросил Джинн. Антон в ответ кивнул. – Но в анабиоз я ее ввел, используя магию. Значит, и выводить буду так же. Ты ее так и держи за руку. И расположись так, чтобы она увидела в первую очередь тебя.
Антон послушался и постарался занять такое положение, чтобы его лицо было напротив глаз девушки.
Ее веки задрожали, она вздохнула и открыла глаза.
– Антошка? – Губы девушки расплылись в улыбке. – Но как…
Антон приложил палец к своим губам.
– Тсс. Сейчас я все расскажу. Только ничему не удивляйся. Все хорошо. – Он оглянулся, но Джинна в комнате не было. Антон про себя поблагодарил его.
Он наклонился и поцеловал девушку в губы.
– Слава богу, с тобой все в порядке, – прошептал он.
– А что вообще случилось и почему мы в постели? Это здорово, конечно, но я ничего не помню. И где мы?
Только сейчас Антон понял, что ничего вменяемого он рассказать ей не может, а рассказать правду означает расписаться в собственном непонимании. Обругав себя и Джинна за недальновидность, он решил рассказывать правду, а там – будь что будет.
Ознакомительная версия.
