представление в виде Великого Пожирания Рамена, который курьер устает нам носить из багажника. Наш обед становится одной из знаковых вех этого странного, но безусловно нравящегося всем дня. Потом мы идем дружной гурьбой в другое заведение, где есть обожаемый японцами караоке, а затем, после ужина в якинику, наконец отпускаем Такао и его пассию, а сами уходим в кино.
Хороший день, много легкомысленных впечатлений, вполне уверенно смывающих у меня разочарование от турнира. Я ждал сильных и талантливых противников, высоких ставок, необычных людей, способных приоткрыть передо мной краешек тайн этого мира… а в итоге сам был единственным таким человеком. В итоге только заработал около тридцати миллионов йен и приобрел ненужную славу.
Хотя, поздно вечером, провожая до машины именинницу, я услышал ответ на свой незаданный вопрос.
— Мама хотела забрать меня с собой, очень… — вздохнула Киберсойка, поглаживая крышу своей машины, — … но оставила. То, что ты ей сказал и как ты это ей сказал — её жутко напрягло. Она сказала, чтобы я взяла на себя ответственность за собственную «болтливость», хотя ты и так обо всем догадался сам.
— Проще говоря, она уехала советоваться с твоим отцом, а тебя оставила, чтобы ты меня ублажала… или держала под контролем?
— Что-то вроде…
— Думаю, ты меня обманываешь, Лена.
— Ч-что? — рыжая попыталась скрыть тревогу за показным удивлением.
— Обманываешь, — повторил я, — вводишь в заблуждение. Причем, не первый раз. Сначала нарушение наших договоренностей по «Бадассу». Затем твоя мать, спустя столько лет нашего общения, внезапно хочет видеть меня без объявления причин, причем ты этого хочешь настолько, что помогаешь мне с Барановым. Теперь, внезапно, после нашего с Юлией Викторовной неприятного и тяжелого разговора, та внезапно оставляет свою дочь с крайне опасным человеком, а сама улетает. Думаешь, я не представляю себе людей масштаба Сахаровых? Не знаю, как они мыслят?
— Что ты…
— Либо ты здесь и сейчас говоришь мне правду, либо я завтра вылетаю в Россию, поговорить откровенно с твоим отцом и матерью, лицом к лицу. А ты подождешь конца этого разговора в гостях у моих знакомых якудза, которые живут тут совсем недалеко. Я почти уверен, что твоим родителям очень понравятся итоги моего с ними разговора, но их отношение к тебе изменится. По крайней мере на время. Понятно?
Разумеется, она попыталась удрать, но лишь с коротким визгом оказалась сидящей на крыше своей машины.
— Не трать моё время зря. Даю минуту. Потом мы идём в гости.
Короткая дуэль взглядов и… через полчаса зареванная Елена Сахарова уехала домой (или, по крайней мере, в том направлении), а я, коротко, но очень ёмко переговоривший с её мобильника как с Еленой Викторовной, так и с Игорем Валентиновичем Сахаровым, пошёл к себе, чувствуя, как с плеч падает целая гора.
Подозрения оправдались — воду мутила сама Киберсойка. Именно она подала матери идею пристально присмотреться к перспективному молодому человеку, именно она меня расхвалила, именно она солгала напрягшейся вчера матери о том, что я могу затаить злобу за столь грубый прием. Не как Акира Кирью, а как «босс» большого подпольного турнира, подросток, наслаждающийся невыносимо высоким статусом, полученным впервые в жизни. Ленка осталась «отважно защищать» грудью, а может и другими местами, семью от психованного японца.
…зачем?
Влюбилась. «Боролась за своё счастье», пытаясь натравить собственную родительницу на меня, дабы та хоть что-то изменила в безнадежной ситуации. А что, она дура, что ли? Не понимает? Мана, здоровая и красивая, которая преданной собакой в рот заглядывает, да эта оторва с её масляными синими глазками, готовая буквально везде разложиться… Зачем, в таком случае, нужна рыжая кромсанная старуха, у которой всего-то родители богатые? А что делать? Оставлять всё, как есть? Снимать трусы и вливаться в гарем? Ей⁈ Или что? Искать среди местных не совсем уж карлика и не совсем идиота по сравнению… по сравнению…
Женщины.
Распрощавшись с остальными гостями, я почти половину ночи просидел за компьютером, настраивая программы и сервисы на защиту от внимания другого хакера. Киберсойку я теперь не воспринимал как дружественного партнера, поэтому постарался защититься от неё на максимум. Заодно увидел в почте еще несколько посланий от психованного создателя киборгов — «отец» или «мать» Хито-Хито продолжал меня проклинать. Звучало это почти забавно.
Кажется, на меня ругаются потому, что оказались в ситуации, когда есть свободное время, которое некуда потратить. Завидую.
Затем я вышел из комнаты, направившись в спортзал. Это вызвало грустный вздох со стороны лежащей Маны, явно не сомкнувшей глаз, но я не собирался травить эти глаза канифолью. Мне хотелось собрать на основе мобильного телефона универсальное устройство наведения помех, способное блокировать подслушивание в относительно уверенном радиусе. Не самое спешное дело, но спать не хотелось. Узнать от подруги, которой только что организовал день рождения, что она собиралась тебя чуть ли не силком затащить замуж — это… признать, что Шебадд Меритт действительно чересчур расслабился.
Очеловечился. Обленился. Утратил бдительность. Позволил паутине человеческой слабости незаметно опутать себя, погрузив в теплую бессмысленную суету. И вот, пожалуйста, предательство. Там, где Асуми, обреченная на незавидную, хоть и сытую судьбу «яркоглазой», брала от жизни то, что могла и так, как хотела, русская шла ва-банк, ей нужно было всё или ничего. А я игнорировал все эти звоночки, даже после того, как Хиракава прямым текстом до меня всё донесла. Игнорировал не просто так, по делу, но пустил на самотёк. Это чуть не стало настоящей проблемой.
Глупость.
Телефон зазвонил неожиданно, когда я, выходил на пробежку, решив никого не будить ради того, чтобы Шираиши поспала.
Звонил Конго.
— Акира, — хрипло произнес он в трубку, — Нужна твоя помощь. Срочно. Жду тебя в резиденции. Пожалуйста.
— Иду, — отозвался я, резко разворачиваясь назад к дому. Оябун и «пожалуйста»? Что-то очень серьезное.
Интересно, Такао успел обиходить мечи? Хотя бы один?
///
Тенджо всегда слыл парнем недалеким, но при этом чересчур осторожным. Как это может сочетаться со стезей бойца сумо? Ну так вот, не сочлось в своё время, не смог он нормально держаться в ритуальной борьбе взглядами перед схваткой. Снились они ему потом. Да не суть важно…
Куда важнее, что Тенджо, он же Жирный, почувствовал, что дело пахнет дрянью, когда первый из закутанных в черное обмудков выщелкнул на всю длину не просто обычную полицейскую дубинку, а нечто пострашнее, потрескивающее от разрядов электричества. Вот тогда, не успели еще братаны, быкующие на
