рухнул на колени. Седрик выхватил у него стилет, подскочил к сердечной книге противника и наставил оружие на книжный переплёт. Испытывая страшные мучения, маркиз проткнул обложку и верхние несколько страниц.
– Где Цыганка и кто её сопровождает?
Охранник пошатывался, он с трудом стоял на коленях. То, как Седрик обращался с его сердечной книгой, причиняло ему больше страданий, чем любые телесные повреждения.
– Где, – повторил Седрик, – и кто? – Он слегка повернулся, чтобы дверь в зал оказалась в поле его зрения. Пока он не понимал, что на уме у троих других патрульных, которым удалось улизнуть от него. Нужно было спешить.
– Прошу вас… только не книгу, – умолял охранник.
Седрик чуть провернул лезвие стилета в переплёте: при этом его руку словно бы лизнул язык невидимого пламени. Будь то враги или друзья, зло, намеренно причинённое книге, заботило его, и заботило гораздо больше, чем можно было судить по его виду.
– Отвечай на мои вопросы!
– Она ушла… полчаса назад. Может, чуть раньше.
– Куда?
– Не знаю.
Седрик ещё раз провернул лезвие. Охранник отчаянно вскрикнул, в то время как Седрик судорожно сжимал губы, чтобы не издать ни звука.
– Честное слово, я правда не знаю куда!
– Кто её сопровождает?
– Тот человек… незнакомец.
– Абсолон?
– Да… кажется, его зовут именно так. – Очевидно, охранник сейчас думал только о своей сердечной книге, в которой торчал стилет. – Всё, что здесь происходит… совершенно не важно. Она планирует ещё что-то, но никто из нас не знает, что именно…
Седрик почувствовал, как внутри него поднимается жаркая волна, не имевшая ничего общего с изуродованной книгой, которую он держал в руках.
– Что у неё на уме? Ещё одно покушение? На кого она собирается спихнуть вину на этот раз, на Химмелей и Кантосов?
– Я… я понятия не имею… – Связная речь давалась раненому патрульному всё с большим трудом. Вероятно, у него были серьёзные внутренние повреждения.
– Вам когда-нибудь приходилось откуда-то забирать этого Абсолона? У него непременно должно быть укрытие где-то в Лондоне. Или он живёт здесь, в этом доме?
Охранник покачал головой и попытался что-то сказать:
– Она… не хотела… чтобы он… жил тут…
Кончиком стилета Седрик приподнял с пола изуродованную книгу и приблизился к раненому:
– Где я могу найти его?
– Мост… – из последних сил прохрипел охранник, и из уголка его рта полилась струйка крови, смешанная с пузырями слюны.
Наморщив лоб, Седрик недоверчиво уставился на него сверху вниз:
– Мост? Мост в Ниммермаркт?
Пронзительный взгляд патрульного продирал Седрика до костей. Одновременно его интуиция библиоманта забила тревогу: кто-то приближался к ним по коридору, с которым зал сообщался через дверь.
– Вы забрали его с моста в Ниммермаркт?
– Он пришёл оттуда… с той стороны…
Ни один человек на свете не смог бы попасть в Ниммермаркт, даже тот, кто когда-то стал виновником произошедшей там катастрофы. Выпустив на свободу Необходимое Зло, Абсолон сделал Ниммермаркт непригодным для проживания на долгие годы. Все экспедиции, посланные туда на разведку, бесследно исчезли, и с тех пор Ниммермаркт, включая мост через Темзу, объявили запретной зоной. Седрику пришлось как следует потрясти своих старинных должников, чтобы заполучить считаное количество древних пропусков, открывавших доступ на мост. Пытаясь представить, на что способен Абсолон, в последние месяцы Седрик частенько стоял там, на мосту, вглядываясь в клубящуюся тьму на противоположной стороне реки и в южную надвратную башню, вздымавшуюся на другой стороне моста. В заброшенную башню.
– Он когда-нибудь упоминал башню? – спросил Седрик.
Раненый захрипел, мучимый удушьем.
Седрик опустился на корточки рядом с ним, вытащил остриё клинка из переплёта чужой сердечной книги и положил её на грудь раненому. Тот немедленно поднял трясущиеся руки и судорожно прижал книгу к себе. Очевидно, книга влила в него свежие силы, потому что его тело ощутимо расслабилось.
– Абсолон или Цыганка когда-либо упоминали башню? – повторил свой вопрос Седрик.
– Ты… ты предатель, – прошептал в ответ охранник.
Седрик мог бы снова отобрать у своего противника сердечную книгу, если бы счёл нужным сделать это, однако он подозревал, что уже вытянул из раненого все те скудные сведения, которыми тот обладал. Кроме того, его собственная сердечная книга испытывала неимоверные страдания от пытки, которой подвергалась другая сердечная книга в её присутствии. Сострадание, от которого Седрика успешно отучили в школе агентов Академии, никуда не делось, оно продолжало жить рядом с ним в облике его сердечной книги.
Маркиз медленно поднялся. Больше он ничего не мог сделать для своего противника. Другие библиоманты, должно быть, в скором времени доберутся до зала. Оставалось только обезвредить их и как можно быстрее найти девочку.
Цыганка и Абсолон успели покинуть особняк, здесь ему их было не догнать, время неизбежно утекало. Вероятно, Цыганка полагала, что её новый союзник всецело подчинялся ей. Должно быть, он втёрся к ней в доверие, исправно снабжая её оружием вроде ядовитых книг. Однако Абсолон не принадлежал к числу тех, кого можно использовать при необходимости, а потом быстро забыть о нём. Где бы он ни оказывался, он нёс с собой смерть и разрушения, словно стихия, бушевавшая посреди мира библиомантов. Если он собирался с благословения Цыганки выпустить на свободу Необходимое Зло посреди Уники или, ещё того хуже, Лондона, Цыганка не смогла бы укротить его. Его искорёженное сознание работало с удивительной ясностью – именно это делало Абсолона не в пример опаснее людей, мотивы которых можно было просчитать заранее, людей вроде Филеаса Седжвика или Зоси фон Лоэнмут.
На глазах у Седрика охранник испустил последний вздох. Седрик обернулся к распахнутой створчатой двери, ведущей в зал. Разумнее встретить противников прямо здесь, чтобы они увидели, что стало с их товарищами, и устрашились своей судьбы.
Однако никого по-прежнему не было видно. Вместо этого в коридоре зазвучали возбуждённые голоса, послышался шум испускаемых ударных волн и треск библиомантических разрядов.
Филандер едва успел раскрыть рот, желая предупредить Фиону, как та уже обрушила серию молниеносных ударов на трёх охранников, показавшихся в конце коридора. Одновременно она натянула между собой и нападавшими мерцающую защитную стену, которая в следующую секунду сотряслась от удара. Посреди коридора, там, где колдовство Фионы столкнулось с библиомантикой её противников, затанцевали цепочки пылающих букв. Некоторые из них осели на поблёкшие обои, образовав несколько бессмысленных строчек. В воздухе запахло горелой бумагой.
– Разыщи девочку и приведи её на крышу! Я задержу их!
Филандер замешкался, не желая оставлять Фиону на произвол судьбы, и она гневно завопила:
– Боже милосердный, шевелись же!
С недобрым предчувствием Филандер повернулся и бросился бежать назад
