Тридцатый, максимум тридцать пятый и класс около бойца меча или что-то похожее. Но возможно, что она приуменьшила свой уровень, а тем мечом отвлекала от настоящего класса. Может быть, кулачный боец или тоже боевой маг, но чисто вербальный, или через спас-вещи. Но я их не вижу. Неважно, всё равно ей правду не услышать.
— Сложно сказать. У всех равные шансы, пока бой не начнётся.
— Мог бы и открыться мне.
— Приходи ночью, откроюсь.
— Мечтай, — её лицо скривилось от отвращения. — Видела я одного ксата голым. Не только лицо, но и всё тело… — её передёрнуло.
— А если я не весь такой?
Она ничего не сказала, лишь открыла дверь и презрительным взглядом попросила на выход.
За высокими стенами миссии ксатов праздничная атмосфера ничуть не уступала городской. Всё было вычищено и выбелено, а стены домов украшали разноцветные флажки, деревянные шарики и ленточки. Там, куда десять дней назад выносили мебель — сейчас воздвигнута каменная жаровня с вертелом. Ксаты явно планировали провести вечер с пользой, устроив добрую пирушку с жареным кабанчиком.
Нещадно подавив желание остаться здесь до завтра — я повёл Лину внутрь. Она уже должна была устать, ведь за последние часы в её жизни столько всего произошло: и прогулка по праздничному городу, и ситуация в церкви. Но в её хрупком теле куда больше энергии, чем можно себе представить: эльфийка с неподкупным интересом вращала головой из стороны в сторону как сова, пытаясь рассмотреть каждую мелочь в непривычном ей месте.
Здания миссии ксатов преобразились не только снаружи, но и внутри. Особенно главный зал. В центре стоял стол намного большего размера, чем раньше, да и диванчиков прибавилось. В помещения вернулись серванты, забитые до отказа посудой и всяческими бутылками, а стены вновь украшали гобелены и ковры. Единственное, что осталось неизменным, так это состав миссии. Все пятнадцать ксатов сейчас сидели на диванах и что-то живо обсуждали.
— Ликус! — мормит встретил меня с распростёртыми объятьями. — Как я рад, что ты решился посетить нас. Проходи, скоро обедать будем. А это кто такая? И с ребёнком? — за мной в зал зашла Лина и все замолчали. А одна девушка ксат невольно встала от удивления.
— Я не предупредил, что принесу с собой проблемы. Прости, Моглус, но помощь мне нужна.
— Что случилось?
Все ксаты тут же подскочили, готовые сорваться и защитить одного из своих родичей. Я тут же принялся их убеждать, что ничего страшного не произошло и мне ничего не угрожает. Они сели обратно, но продолжили молча наблюдать.
— Так всё же какая помощь тебе нужна?
— Надо решить вопрос с ребёнком.
— Нееет! — как обезумевшая закричала Лина, с белым как мел лицом. — Не надо! Съешьте меня, хозяин, молю, не его!
— Молчать!
Приказ был исполнен — её рот закрылся. Но вместо него говорил взгляд, запалённый животным страхом. Лина стала пятиться назад, пытаясь спастись, и мне пришлось приказать ей остановиться. Вот теперь, как на зло, дал о себе знать ребёнок. Он спал весь день и просыпался лишь раз, когда мы ехали в телегах. Но, ощутив горячие слёзы на своём маленьком личике, проснулся и стал громко орать.
— Тамиса, пожалуйста, можешь заняться ребёнком?
Девушка взволнованно посмотрела на отца, на что он кивнул.
Тамиса попыталась взять дитя, но Лина прижала его к себе стальной хваткой. Я отдал приказ, чтобы она передала ребёнка Тамисе и её ошейник, до этого лишь блёкло светившийся красным, тут же засиял насыщенным цветом. Сопротивление приказу было настолько сильным, что причиняло эльфийке неимоверную боль — это было видно по глазам, налившимся кровью от лопнувших сосудов. Пришлось подойти и прокричать, что она тупая как пробка и что ксаты не едят детей. Только после этого она перестала сопротивляться. Хоть и не сразу.
Тамиса, не на шутку перепуганная, наконец смогла вырвать малыша из ослабевших рук и побежала успокаивать его в другую комнату. Я лишь успел крикнуть вдогонку, что это тот самый ребёнок скверны. Но она отмахнулась:
— Ребёнок есть ребёнок.
— На этом всё, — стоило Тамисе скрыться за дверью, как я отменил недавние приказы.
Силы тут же покинули тело эльфийки. Её ноги подкосились, она упала на колени и зарыдала, полностью потеряв себя.
— Ты бы утешил её, Ликус, — Моглус показал на неё. — Всё же твоя раба. Чти заветы Спасительницы.
— Утешил бы, — я пальцем показал на свою шею, — но нельзя.
— Она та самая больная? Прости, не знал. Крастос, Шакшил, помогите ей.
Ксаты взяли Лину на руки и понесли ко всем. Её сознание немного прояснилось, стоило ей оказаться в чужих руках — она потянулась в мою сторону, постоянно плача и пытаясь что-то сказать. Даже когда её наконец посадили на диван к другим ксатам, она чуть не упала, пытаясь пробраться сквозь них и дотянуться до меня — но я всё время отстранялся, опасаясь за её здоровье. Вскоре Лина поникла, осознав, что я не собираюсь до неё дотрагиваться. Прижав руки к груди, она поджала колени и беззвучно зарыдала.
— Какое красивое платье пачкается, — Моглус покачал головой. — Моей дочери нравятся такие. Без лишних вычурных деталей, но с красивыми узорами. Ну, ну, будет, не плачь, — он подошёл к Лине и дотронулся до её головы, на что она вздрогнула и ещё сильнее сжалась. — Бедное дитя. О чём ты хотел попросить, Ликус?
— Ребёнка надо зарегистрировать как моего раба. Документ от церкви есть, осталось лишь внедрить печать да имя придумать, но, — я показал на рыдающую Лину, — сейчас это трудно будет сделать. И ещё хотел попросить присмотреть за ним где-то с неделю.
— Ты только что с церкви?
Я вкратце рассказал о стычке с Хубаром, которая едва не переросла в кровавую бойню. Правда, умолчал о многих деталях, включая эксперименты трихтиха — но намекнул, что подобных детей в церкви сейчас держать не могут. Под конец моего разговора Лина перестала рыдать и лишь сидела, отрешённо смотря в одну точку.
— История ясна. Даже идея есть, почему его гнилое нутро вылезло наружу, — Моглус на секунду задумался, словно вспоминая нужное слово. — Надо будет потом спросить наших невольных и узнать: кто сегодня читал обеденную проповедь.
— Хубар должен её читать. Никто не упустит шанса выступить на такую толпу.
— Вот тебе моя идея. Кто-то из его главных приехал, увидел заваленный хламом подвал, устроил ему взбучку и забрал право выступления.
— Это не лишено смысла. Ну так что, ты можешь помочь с ребёнком?
— Молчи, Ликус. Мы обязательно поможем. Это то малое, чем мы можем отплатить тебе, родич. В прошлом году у нас не было праздника, а в этом, — мормит показал в ту сторону, где соорудили жаровню, — он случится лишь благодаря тебе. Присядь пока что, надо подождать Тамису.
Взяв с тарелки кусочек сыра, я встал позади Лины. На удивлённые взгляды рассказал, что не могу притрагиваться к ней, но лучше быть как можно ближе. Особенно в тот момент, когда она придёт в себя.
С улицы донеслись удары колокола. Его звук отвлёк всех от случившегося и ксаты, немного расслабившись, возвратились к непринуждённым разговорам.
— Х-х-хозя-яин?
Такой тихий, сдавленный голос вообще не мог быть услышан даже в полной тишине. Но он был услышан. Каждый из ксатов прочувствовал всеми нитями души ту горечь, наполнявшую голос эльфийки. А прочувствовав — замолк. В зале стало непривычно тихо.
— Что?
Заплаканные красные глаза, один из которых полностью налит кровью, трясущиеся руки, подрагивающие губы, побелевшая кожа и сбивчивое дыхание. Всё это словно кричало о моральном истощении. Лина просто смотрела на меня, пыталась что-то сказать — но лишь беззвучно открывала рот.
— Тебе должно быть стыдно! Чего удивилась? Не понимаешь, что за истерику устроила…
— Ликус, ты…
— Прошу тебя, Моглус, не перебивай, — я повернулся обратно к Лине:
— Ты должна стыдиться того, что не поверила своему хозяину. Стыдиться настолько, что твоё неблагодарное сердце должно гореть от стыда всю оставшуюся жизнь. Как ты могла подумать, что я спас его лишь для того, чтобы потом сожрать? Неужели то добро, что я сделал, обернулось непослушанием? Знаешь, что я хочу тебе сказать? На меня посмотри!
Лина, до этого опустившая голову, вновь подняла её и уставилась на меня безжизненными глазами сломанной куклы.
— Ты молодец!
Непонимание. Вот мой ответ на возможную просьбу описать одним словом все те эмоции, которые отразились на её лице. Один бегающий взгляд чего
