после смерти и что ты с нами. Можешь устраивать вечеринки, общаться, задавать вопросы, дублить еду и одежду. Ты же рада?
– Рада. А плохая?
– Плохая состоит в том, что большинство людей после смерти никак не существуют, вообще никак. А если и существуют, то… Как по мне, лучше уж сразу, чтобы всё так всё, словно и не было. Полагаю, твоей бабушки просто больше нет.
– Не большинство, не большинство! – вскочил с места Лекс. – Наши потустороньковские ученые провели исследования и доказали, что таких менее пятидесяти процентов! Две трети или даже три четверти продолжают свой путь, и многие могут выбирать.
– Многие? Выбирать?! – взорвалась тетя Таня. – Это кто многие? Почти всех или в отель, или в больницу помещают! Говорите уже правду-то!
– Дайте мне слово! – поднял руку Игнат. – Что плохого в отеле? Я был в отеле. Оттуда вполне спокойно можно попасть и в родовое гнездо или вот, например, обратно на кладбище.
– Тебе повезло.
– Везение – сказки!
– Не сказки!
– Ша! – хлопнул ладонью по столу Фёдр. – Давай следующий вопрос.
Казя задумалась. Затем сказала:
– Мне надо подытожить. Итак, часть людей умирает – и баста, их больше нет.
– Да.
– Остальные попадают в некие места, которые вы условно называете «отель» и «больница».
– Да, но не совсем. Не все остальные. Кого ангелы забирают, кого…
– О, а ангелы есть?
– Да! И да ну их в пень! – сплюнул Маня.
– «Ангелы» – такое же условное название, как «отель» и «больница», – сказал Лекс. – Потустороньковские ученые предпочитают называть их спутниками, и их появление нисколько не зависит от вероисповедания и вообще от представления каждого человека об устройстве мироздания. Некоторые умершие сразу видят спутников, условный туннель, свет в его конце и всякое такое. Многих за порогом жизни немедленно окружают родственники. Это кому как повезет.
– Опять ты о везении!
– Меня, например…
– А меня…
– А я…
Фёдр демонстративно скрестил на груди руки и вытянул ноги. Склеп Иваныч достал из кармана хлопушку и выстрелил. Из нее посыпались конфетти. Все нехотя умолкли.
– А почему меня никто не встретил? – спросила Казя. – Часто бывает, что тебя вообще совсем никто не встречает?
– Нет, – сказал Лекс.
– Нет, – сказала тетя Таня.
– Нет, – сказал Маня, – разве что ты маньяк, сгинувший в непроходимой тундре. Маньяк, от которого даже ангелы отказались. Маньяк, про которого…
– Тундра ты непроходимая! – фыркнул Лекс. – Мох с ягелем непролазным. Ангелы, то есть спутники, ни от кого не отказываются! Ни. От. Кого!
– Суки они, – проскрежетал то ли зубами, то ли костями Маня.
«А есть ли у нас теперь зубы и кости, если нет печенки и селезенки?» – подумала Казя, но всерьез озадачиваться этим вопросом не стала.
– Еще часто бывает так, что детей никто не встречает, – сказал Фёдр. – Нам всем это кажется несправедливым и диким, но многое в природе дико и несправедливо.
Далее все опять заговорили одновременно. «Сборище безумцев, а не тихий загробный мир!» – подумала Казя. Понять что-либо в этом гомоне было решительно невозможно.
– У каждого взрослого человека есть незримый спутник, а то и два.
– Ангел-хранитель, что ли?
– Ну, в первом приближении можно и так назвать.
– Да я ж тебе говорил, никакие это не ангелы, называй их спутниками.
– Не путай деваху, хранители – не спутники.
– А вспомни того дитенка, который в обнимку со своей любимой пожарной машиной три дня стоял потеряшкой, пока за ним не явились.
– Так дети – другое, а Казя взрослая!
– Ну ты даешь, это когда было, в девяностые годы!
– И что, что в девяностые?
Фёдр встал, поднял руку, галдеж слегка стих.
– Я буду говорить. Короче. Детей часто опекают умершие родственники, и бывает так, что они недоглядят или отвлекутся, бац – и ребенок при семи няньках без глазу. Или угодил внезапно под автобус, попал на тут-свет, а рядом никого… Такое, правда, редко бывает, но случается.
– На тут-свет? – переспросила Казя.
– Люди бы сказали «на тот свет», но для нас он «тут-свет», – вставила свои пять копеек тетя Таня.
– А. Ясно.
– Но когда ребенок растет, рано или поздно у него появляется спутник. В восемнадцать уже у каждого гарантированно есть хоть один спутник.
– Будь он неладен… – процедил Маня.
– Конечно, и спутник может отвлечься…
– Не может!
– Может!
– Так ее даже отпевали, алё! Отпевали, оплакивали, а она тут одна-одинешенька!
Все вновь принялись галдеть. Казя начинала улавливать в этом хаосе полезную для себя информацию. Самое важное: ее новым знакомым было совершенно непонятно, почему за ней, самой обычной совершеннолетней девушкой, после ее смерти никто не явился, ибо встречали всех: и внезапно погибших, и тяжело болеющих, и убийц, и алкашей, и сирот, и… Одним словом, всех, не являющихся какими-то непонятными «одноразиками» – но в тех случаях и встречать было бы некого, так что про одноразиков можно сразу забыть, Казя – не одноразик, что бы это ни означало.
Конечно, теоретически могла произойти ошибочка, хотя о такого рода ошибках ни Фёдр, ни остальные слыхом не слыхивали – никогда прежде подобного не было. Но, даже теоретически, это не в Казином случае, поскольку ее отпевали.
Дурдом и сплошные непонятки.
– У меня вопрос! – сказала Казя. – Я его уже, кажется, задавала, но то ли мне не ответили, то ли я пропустила что-то. Так или иначе, некоторые – вот вы, например, – не попали ни в отель, ни в больницу, а остались тут. А сколько таких, как вы?
– Не вы, а мы, себя тоже включай, – поправил ее Склеп Иваныч. – Да кто ж знает, сколько нас по всему миру! Много.
– Ну, о,кей, а на нашем пущинском кладбище сколько?
– Двадцать восемь, – ответил Фёдр. – И, с гордостью замечу, все очень милые личности. Посетителей не пугают, пробле…
– Я не милый! – взвился Маня. – Я маньяк!!!
– Да маньяк ты, маньяк, – успокоил его Фёдр. – Прости. У нас, Казя, один маньяк и двадцать семь славных остальных.
Пока они пререкались, тетя Таня пригнулась и прошептала Казе в ухо:
– Не все милые. Разные. А Фёдра бывшая – вообще сволочуга, как по мне – лучше б уж она сгинула. К счастью, она редко появляется.
– Я маньяк, и попрошу относиться к этому со всей серьезностью! – продолжал бушевать Маня.
Он теперь стоял, выпятив грудь и молотя кулаками воздух. Смотрелось это нелепо. Связываться с ним никто не собирался. Казя отвлеклась на Маню, подавила улыбку и посетовала:
– Жаль, я не знала, что вас… Нас так много. Наверное, надо было всех пригласить на вечеринку?
– А они не пришли бы, – дружно успокоили Казю покойники.
Выяснилось, что еще постоянно на кладбище находятся старая-престарая травница и ворожея Стася
