Волосы мне завили и подняли наверх, выпустив несколько локонов, а потом вернувшийся кривобокий Арий усадил меня на табурет и попросил зажмуриться. Лица касались невесомые пуховки, щекотные кисти, жесткие щеточки. От пудры хотелось чихать.
– Готово, госпожа.
– Можете идти, – отпустил слуг Йарра.
Обошел вокруг табурета, внимательно осматривая меня, и протянул ладонь. Я вложила в нее чуть подрагивающую руку.
– Холодная совсем… – Граф поднес мои пальцы к губам, поцеловал. – Мерзнешь?
Я отрицательно покачала головой.
– Хочешь посмотреть, что получилось?
Я кивнула, освобождая руку, и засеменила в гардеробную, где стояло большое, в рост человека, зеркало.
– Ох…
Женщина в отражении была старше меня лет на десять. Высокие острые скулы, острый подбородок, острый нос, лихорадочно горящие глаза кажутся огромными из-за краски на веках. Грудь – просто мечта, я даже недоверчиво пожила руки на корсаж, ощупывая такое богатство. Да и сзади ощутимо прибавилось.
– Зачем? – спросила я подошедшего графа.
Тот скривился.
– Я не хочу воевать за тебя с Луаром. Сегодня – грим, а к завтрашнему утру Сибилл изготовит амулет, держащий на тебе иллюзию.
Йарра обнял меня со спины, целуя шею.
– Я тебя никому не отдам, Лира, – выдохнул он. – Ты моя и только моя!
Его слова пугали меня гораздо больше возможного внимания со стороны князя. Фаворитки и фавориты Луара сменяли друг друга каждый месяц, а Йарра… Йарра собирался владеть мною вечно.
Йарра, Стефан, Джайр… Проклятый флер!
Граф достал из кармана бархатный мешочек и вытряхнул на ладонь колье из мелких рубинов, нанизанных на двойную золотую цепочку.
– За твою неоценимую помощь, – улыбнулся он, застегивая украшение на шее.
– А Алан? – тихо спросила я.
Колье чуть не стало удавкой. Задыхаясь, я откинула голову назад, но Йарра быстро справился с собой, лишь в зеркале мелькнул похожий на волчий оскал.
– Алан Ривейра освобожден из тюрьмы и отправлен нести службу во флоте.
– Спасибо.
– Идем, нам пора.
Весь вечер Йарра не отпускал меня от себя, крепко держа за локоть, даже когда представлял князю и его свите. Мне аплодировали, в мою честь произносили тосты. Его светлость наградил меня тремя сотнями золотых за верную службу короне и пригласил ко двору. Спешно прибывшие Третий и Четвертый Советники льстиво улыбались Йарре, превозносили красоту и ум его воспитанницы, а мой взгляд постоянно соскальзывал с лоснящихся от духоты лиц на темные провалы окон, к помосту, окруженному горящими факелами.
Принцессу привели. Настоящую – худенькую, почти прозрачную синеглазую девочку со светлыми волосами и фигуркой эльва. Забавно, но мы действительно оказались похожи, как сестры. «Вы, лизарийки, все одинаковы», – вспомнила я слова Йарры.
– Господа, позвольте представить вам леди Эстер Клариссу Виниру Русси, младшую принцессу из дома Русси, сестру Айвора Третьего, короля Лизарии и Смежных Гор, будущую жену моего сына и наследника, – картинно приложился к ее руке Луар. – Ближайшие годы она проведет под опекой княгини.
Был ужин, были музыканты, были, не поверите, даже танцы. Пляски, устроенные практически на костях, стали для меня шоком – на стенах, на колоннах местами все еще были видны темные пятна крови родственников Дойера. С Луаром я танцевала дважды, и после второго менуэта мне захотелось помыться. Липкий сластолюбивый взгляд князя оставлял почти физическое ощущение грязи, даже грубые ласки Йарры не вызывали у меня такой гадливости, как шарящие в вырезе масляные глаза его светлости.
– На записи, сохраненной шпионом, вы выглядите гораздо моложе, госпожа Орейо, – поднес мои пальцы к губам князь.
– Иллюзия, ваша светлость, – через силу улыбнулась я.
– Ваш истинный облик ничуть не хуже, – осклабился Луар. – Вы очень красивая женщина. Граф хорошо к вам относится?
– О, да! – энергично закивала я.
– Если этот солдафон посмеет вас обидеть, он будет иметь дело со мной, – многозначительно подмигнул князь и поклонился в заключительной фигуре танца.
Я едва нашла в себе силы смущенно потупить взор, а когда он проводил меня обратно к Йарре, вцепилась в графа, как утопающий в веревку. Лучше он!
Допивая вино из поднесенного слугой бокала, я посмотрела на нынешнюю любовницу князя, худенькую девушку с точно такой же фигурой, как у меня, – маленькая грудь, длинные ноги и узкие мальчишеские бедра, заметила ее странную походку, следы пятерни на затылке и затравленный взгляд. Я определенно была неправа, рассуждая, что лучше месяц терпеть Луара, чем всю жизнь – Йарру.
– Недолго осталось, – тихо сказал граф, касаясь губами моего виска. Удивительно, но мне впервые не захотелось отстраниться. В этой толпе развращенных придворных – а кто еще мог снискать благосклонность нашего князя? – Йарра был единственным человеком, которому я доверяла. Ну, почти доверяла.
– Что будет с Дойером и его сыном? – задала я мучивший меня вопрос.
– Охота, – коротко ответил граф.
О боги!
– Скажи-ка, Джайр, ты быстро бегаешь?
– Да, да господин!
– Это хорошо. Я добр и даю тебе час форы.
– На обоих сразу?
Йарра покачал головой.
– Советника привяжут к одной из лошадей, он будет участвовать в травле Сорела.
– Надеюсь, мне не нужно будет присутствовать?
Граф погладил меня по щеке.
– Нет. Ты будешь дожидаться меня здесь.
Прием наконец-то закончился. Ушел князь, занявший покои бывшего советника, рассосалась по переходам его свита, а я, отупевшая от усталости и событий сегодняшнего дня, вдруг сообразила, что мы с графом остались в зале совсем одни.
– Идем, Лира.
– К-куда?
Фыркнув, Йарра подхватил меня на руки и понес по направлению к спальне.
– Пустите! – задергалась я.
Он лишь крепче прижал меня к груди.
– Я сама пойду, нас могут увидеть!
– Пусть видят, – отмахнулся граф.
– Мне стыдно…
– Глупая…
Путь, обычно занимавший у меня не менее двадцати минут, Йарра прошел за пять. На стражу у покоев он обратил не больше внимания, чем на статуи, а я, наоборот, съежилась, пряча горящее лицо.
Йарра захлопнул двери и, поставив меня на пол, притиснул к стене. Жадные губы смяли рот, завладели им, подавляя, требуя подчинения. Снова накатил страх. Я уперлась ладонями в плечи графа, замотала головой, разрывая поцелуй.
– Ну что еще? Снова регулы?
Я сглотнула, глядя на него снизу вверх. Татуировка на груди Йарры искрила, рассыпая брызги света сквозь одежду, а вместе с ними – остатки самоконтроля. Сейчас граф был похож на дикого зверя, только что спустившегося из Леса. Резкое движение, малейшее сопротивление – и он растерзает тебя.
– Я хочу умыться, – прошептала я. – Лицо чешется от краски.
Тяжело дыша, Йарра отступил, все еще сжимая мои плечи, пристально глядя, будто искал признаки лжи. Не нашел.
– Хорошо. Только, пожалуйста, Лира, не заставляй меня снова ломать дверь.
Скрывшись в ванной, я оперлась о холодный мрамор раковины, пытаясь успокоиться. Руки дрожали, вместо ног – кисель. Я прижала ладонь к губам, все еще чувствуя вкус табачного вина, которое пил Йарра на приеме. Глупо, но посмотрела на окно – пролезу ли.
– Лира!
– Я сейчас, – отозвалась я, смиряясь с неизбежным.
Йарра совсем не похож на рыцаря моей мечты, но, слава Светлым, он не похож ни на Стефана… ни на князя. Зажмурившись, я намылила лицо, смывая грим. Раковина и полотенце украсились розовыми, бежевыми, черными потеками краски. Подаренное колье кололось, мешало, и я сняла его. Распустила волосы и вернулась в спальню.
Граф, уже без камзола, в расстегнутой рубашке, контрастировавшей с его смуглой кожей, сидел на кровати, снимая сапоги. При виде меня он разогнулся, хищно подавшись вперед. Глаза – как две льдинки, под которыми бушует стремнина.
Я глубоко вдохнула и решительно дернула шнуровку корсажа.
Собаки, мимо которых вели Сорела, не лаяли, лишь глухо ворчали, скаля трехвершковые зубы. Не мастифы – чудовища! Каждый доставал ему до пояса, а самый крупный, серебристо-оленьего цвета, до груди. Их желтые, слишком разумные для животных глаза пристально следили за юношей.
– Я добр и даю тебе час форы, – дохнул кислым перегаром князь. – Даже, пожалуй, два. Беги, – похлопал он Сорела по щеке.
Оглядываясь на собак, на придворных, на все еще закованного в колодки отца, Сорел припустил со двора. Один из лордов, веселясь, отвесил ему пинок пониже спины и заржал, когда парень упал. Стиснув зубы, Сорел поднялся и побежал по дороге в сторону гор.
Сил хватило всего на поллиги. Сорел никогда не был бегуном, сердце начинало выскакивать из груди даже от быстрого шага, а уж теперь, с раненой ногой и одеревенелым от ночи в оковах телом… Юноша согнулся пополам, хрипя и задыхаясь, сплюнул клейкую слюну.
