деле вас зовут не Эллиот.
— Меня на самом деле зовут Эллиот, — сказал он. — Но фамилия моя не Смит.
— А какая? Я просто из любопытства спрашиваю.
— Вы же понимаете, в подобных обстоятельствах называть ее вам или кому бы то ни было стало бы верхом неблагоразумия, — сказал он.
— А я уж на минутку подумала, что у вас больше нет от меня секретов, — сказала я. — Значит, Аманда сначала помогла вам добыть Блокнот, а потом решила, что подобную штуковину не мешало бы иметь самой, так? Где же вы его хранили?
— Я держал его в своем личном сейфе у себя в кабинете, — сказал директор Смит. — Ваша… копия взломала сейф.
— Не помню за собой таких способностей.
— Судя по характерным следам, она просто пробила его кулаком.
— И таких тоже, — вздохнула я.
Ситуация вырисовывалась презанятная. Настолько, что у меня аж холодок по коже пробежал.
Хромая и озлобленная женщина, которую два с лишним года держали взаперти и заставляли убивать людей, пусть и не напрямую, а опосредованно, таки выгрызла себе путь на свободу. И теперь у нее под контролем есть не только два практически неубиваемых персонажа, но еще и могущественный артефакт, силу которого сложно недооценить.
И если она, в отличие от меня, жаждет мести, то скоро все тут может утонуть в крови.
— По вашему лицу вижу, что вы осознали серьезность положения, — сказал директор Смит.
— Нет, просто меня мутит, — сказала я. — И чего же вы хотите от меня?
— Вы были лучшими подругами еще со времен колледжа, и, вероятно, вы знаете ее лучше всех, — сказал директор Смит. — Помогите нам ее найти.
— А что потом? — спросила я. — Пустить в дело топор?
— Просто помогите нам ее найти.
— А что мне с этого будет? — спросила я. — Мне-то это зачем?
— Я знаю о ваших договоренностях с исполняющим обязанности теневого министра финансов, — сказал он. — Если вы нам поможете, я позволю вам забрать Черный Блокнот, и вы сможете попробовать его уничтожить.
— Что, правда? Вот так просто и пожертвуете своим супероружием?
— Слово директора.
— Я хотела бы гомерически рассмеяться вам в лицо, но боюсь, что меня стошнит, — сказала я.
— Мы можем помочь друг другу, — сказал он. — Ваши знания и способности и наши ресурсы.
— Или я могу рассказать Гарольду, кто виновен в смерти его начальника.
— И что вы этим выиграете, кроме чувства морального удовлетворения?
— Уже немало.
— Но вам все равно придется работать над этой задачей, — сказал он. — И поверьте мне, со мной это будет сделать куда легче, чем без меня.
— А еще вы убили Кларка, — сказала я.
— Насколько мне известно, не совсем убил.
— Благодушия ему это точно не прибавит.
— Временное перемирие, — снова завел он свою шарманку. — Давайте разберемся сначала с проблемой Аманды, а об остальном подумаем позже.
— Вы прямо современный доктор Франкенштейн, — сказала я. — Сотворили двух чудовищ, а потом пришли к одному из них с просьбой помочь поймать второго.
— Не я сделал вас такой, мисс Кэррингтон, — сказал он.
В глубине души я, наверное, рассчитывала, что он скажет, не такое уж я и чудовище. Но нет, так нет.
Я помахала у него перед лицом остатками своей правой руки.
— Ну, какое-то участие вы все-таки принимали.
— А что еще мне было делать? — спросил он. — И обратите внимание, я мог решить этот вопрос куда радикальнее, просто приказав ампутировать вам руку.
— Так я должна поблагодарить вас за проявленное милосердие? — поинтересовалась я.
— Вы сами назвали себя чудовищем, мисс Кэррингтон, — сказал он. — И после того, что произошло в Йеллоу-Парке, это мнение трудно оспаривать.
— Похоже, вы не очень-то хотите договориться, — сказала я.
— Напротив, очень хочу, — сказал он. — И поэтому сейчас я с вами предельно честен. Вы, такая, какой я знал вас до Йеллоу-Парка, и возможно, такая, как сейчас, чудовищем не являетесь. Но мы с вами знаем, что зверь живет внутри вас, и я тогда делал все, чтобы этого зверя остановить. Не дать ему вырваться на свободу и учинить еще одну бойню. Понимаю, что вам пришлись не по нраву мои методы, но что бы сделали вы сами, окажись вы на моем месте?
Тут он меня уел, потому что я не знала.
Проблема выбора меньшего зла сильно зависит от того, с какой стороны пистолета ты находишься. И допустимый ущерб резко может перестать быть приемлемым, если в жертвы должны записать лично тебя.
Для меня речь шла о жизни и смерти, а для Эллиота это был «чистый бизнес, ничего личного», и это противоречие, которое мы вряд ли сумеем устранить, а значит, соответствующую поправку всегда придется держать в уме.
— Затрудняетесь с ответом, верно? — спросил Эллиот. — Поверьте, все мои решения, включая и сегодняшнее, тоже были непростыми.
— И вы действительно позволите мне забрать Черный Блокнот?
— Давайте так, — сказал он. — Я дам вам попробовать его уничтожить. Если у вас получиться, то так тому и быть.
— А если нет?
— Это обсуждаемо, — сказал он. — Но ваши обязательства перед министерством финансов будут выполнены, не так ли?
Но не мои обязательства перед Джоном, которого они пытались прикончить. Возможно, сам директор Смит и вписал его имя в чертову тетрадку смерти. После того, как Кларк мне помог (и тем самым пошел против ТАКСа), они пытались убрать его несколько раз, и вот теперь подошли к успеху так близко, как к нему вообще можно подойти.
Но если топор Цензора окажется бессилен против этой книжки, то что еще я могу сделать?
— Эта справедливая сделка, — сказал Эллиот. — Ваши способности и знания плюс наши ресурсы. Вполне вероятно, что вы сможете обойтись без нас, а мы — без вас. Но объединив усилия, мы сможем сделать это быстрее и проще, не так ли?
— А что потом? — спросила я. — После этой операции, независимо от того, чем она закончится. Как мы с вами будем потом?
— Как мог бы выразиться ваш отец, после этого мы разойдемся краями.
— И вы перестанете меня преследовать?
— Мы уже перестали вас преследовать, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Мы знали о вашем местонахождении последние несколько месяцев, но разве в Белизе вы видели хотя бы одного из наших агентов?
— И что же заставило вас изменить стратегию?
Он развел руками.
— Использовать вас слишком опасно, — сказал он. — Но еще опаснее — попытаться избавиться от вас навсегда. В сухом остатке мы имеем не так уж много вариантов — либо сотрудничать с вами, либо оставить вас в покое, понадеявшись, что со временем проблема решится сама по себе.
