Имя, которым меня называло только одно существо. «Существо», потому что назвать ее человеком язык не поворачивался.
Она и не была человеком.
Я проигнорировал голос богини и повертел головой по сторонам в поисках Себастьяна и Собирателя, которых утащил в Пустоту следом за собой и которые в этот момент висели на мне, как репьи на бродячем псе. Повертел головой — и совсем не удивился, поняв, что их здесь нет.
И даже не удивился, поняв, что я, собственно говоря, даже не в Пустоте. Или, по крайней мере, не в той Пустоте, в которой планировал оказаться.
Это место больше походило на то, что я видел во сне. Абсолютная чернота, от края до края, покрытая слоем фиолетового тумана. Пожалуй, это место даже больше достойно называться Пустотой, нежели сама Пустота. Ведь там пустотой как раз и не пахло — там были руины, там был ветер, и был даже тот же туман, только существующий на каком-то ином слое реальности и не реагирующий ни на что.
А вот как раз здесь было пусто.
Исключая присутствие богини, конечно.
— Их здесь нет. — тихо и уверенно произнесла богиня. — Можешь не опасаться.
Я медленно развернулся и взглянул в ее черные глаза:
— А «здесь»… Это где?
Богиня лукаво склонила голову к плечу:
— А как бы ты сам назвал это место?
— Местом, в котором мне не место. — усмехнулся я. — Зачем ты меня вытащила сюда?
— Я? — богиня вскинула брови и округлила рот. — Я тут ни при чем. Это ты наконец-то окончательно прорвался сюда. Я уж думала, что не дождусь этого.
— Отлично. И мы снова возвращаемся к вопросу… «Сюда» — это куда? Я пытался попасть в Пустоту, чтобы утащить туда за собой двух самых мерзких тварей, которых встречал за свою жизнь… За обе жизни.
— А ты и попал в Пустоту. — улыбнулась богиня. — Только немного дальше, чем хотел.
— Слушай… — я поморщился. — Я понимаю, что, пока мы тут болтаем, там снаружи время останавливается, и все такое. Но я хотел бы поскорее закончить с теми двумя. Лично мое желание. Потом можем продолжить, если тебе есть что мне рассказать.
— Это из-за Ники, да? — богиня покачала головой. — Вот уж не думала, что ты так прикипишь к этой взбалмошной девице. В прошлой жизни ты и женским полом-то не особо интересовался. Максимум, на что тебя хватало — это мимолетные интрижки сроком на неделю, а потом — новая женщина…
— Ты правильно сказала — «в прошлой жизни» — оборвал я богиню. — А теперь у меня новая. И мы с тобой договаривались, что я проживу ее по-новому. Так, как сам захочу… Кстати, об этом — ты же вроде бы говорила, что мы больше не увидимся. Тогда, в АГАТе.
— Все верно. Я так говорила. Но я имела в виду — «не увидимся по моей инициативе». И так оно и произошло — по моей инициативе мы не виделись больше ни разу. И даже то, что происходит сейчас — почти что не имеет ко мне отношения. Ты сам проник сюда.
Я не выдержал:
— Да куда «сюда»?! Что это за место?!
— Это мир богов, Лирс. Неужели ты сам еще не догадался?
Мир богов…
Я огляделся еще раз.
А, в общем-то, почему бы и нет. В первый раз, когда я предстал перед богиней, тогда еще Лирс Вайдел, а не Серж Колесников, я увидел примерно все то же самое. Разве что картина дополнялась пылающим за за спиной Трин бледным пламенем, в котором она сжигала мертвые души… Ну так, если ей верить, она больше и не та богиня, что я тогда встретил.
— Значит, я пробился в мир богов. — уточнил я. — Когда пытался попасть в Пустоту. Как это работает?
— До банального просто. Пустота это и есть вход. Прослойка, которая отделяет мир богов от мира людей… Видишь ли, в чем дело — место, в котором мы сейчас находимся — оно едино для всех миров. Боги едины для всех миров. Старые боги, новые боги — мы все живем здесь, в изначальном мире, из которого можно попасть в любой другой мир, находящийся под нашим контролем и нашим наблюдением. Но напрямую это сделать невозможно, и это и есть причина существования Пустоты. Она объединяет в себе части мира богов и мира людей, являясь как бы буфером при переходе туда или обратно.
Я нагнулся и зачерпнул ладонью фиолетовый туман, который вязко потек сквозь пальцы:
— То есть, фиолетовый туман в Пустоте — это здешний туман? Именно поэтому он не реагирует ни на ветер, ни на движения? Потому что на самом деле его там нет, он лишь проекция?
— Именно так. — кивнула богиня.
— Тогда значит все остальное… Руины, песок, ветер, угасшее солнце — это…
— Да, Лирс. — снова кивнула богиня. — Это тот самый мир, из которого ты только что пришел. Вернее, это его будущее. Тот этап его жизни, после которого его жизнь оборвется.
Я сразу перестал торопиться к тем двоим, которых потащил за собой в Пустоту.
Тут явно творилась что-то более важное.
— Повтори, что ты сказала? Жизнь мира оборвется? Это вообще как?
— О, да проще некуда. — богиня повела плечиком, заставляя белую линию на нем причудливо изогнуться. — Все дело в том, то миры создают боги. Это, думаю, для тебя будет не удивительно. У каждого мира может быть несколько богов, но только один из них будет являться богом-создателем. В то же время в каком-то другом мире он может быть одним из богов тоже.
— И, как я понимаю, сейчас я нахожусь в мире, который создала ты… — мрачно резюмировал я. — Я все верно понимаю?
— Совершенно верно. — кивнула богиня. — Мир, в котором бог является богом времени — это мир этого бога. Потому что одно лишь только время неминуемо, неумолимо и столь же всемогуще, как и сам бог-демиург.
— Это понятно. — перебил я. — Но что там насчет смерти мира?
— О, видишь ли… Дело в том, что каждый бог может быть демиургом
