и поговорить!»
«Швецов, я не желаю тебя видеть НИКОГДА!!!!!»
«Швецов, больше мне не пиши и не звони!»
«Швецов, я хочу получить ответ на свой вопрос!»
«Швецов, ты для меня никто!»
Ну и так далее. Что интересно, ни разу не повторилась. Может, есть некое специальное пособие для расставания, в котором приведен список пятидесяти или даже ста типовых фраз для прощальных СМС?
И ведь, что самое забавное, говорить-то нам особо не о чем. Нет-нет, я не мальчик в коротеньких штанишках, который не понимает очевидных вещей, но… Раз пять уже поднималась тема о том, что нет ничего между нами. Имеется в виду такого, что для женщин проходит под грифом «самое главное», а мужчинам кажется лютым бредом. В первый раз в Гааге, потом на выпускном и потом еще… Ну а после я придумал тот самый «тридцатилетний» договор, заранее зная, что тетя Жанна все равно выпихнет ее замуж до наступления этого срока. И точно не за меня.
Ну а постель — она не в счет. Сейчас не пуританские времена, секс, как известно, не повод даже для знакомства. Да и нужен он больше ей, чем мне. У меня и так все хорошо в этой связи.
Карл Августович снова нас опередил, хоть мы и прибыли минут на десять раньше назначенного времени. Кстати, вот еще вопрос — откуда Стелла узнала, во сколько мы с ним встречаемся? Я ей не звонил, ничего не говорил, а она, как всегда, в курсе происходящего. Нет, можно предположить, что в квартире стоит «жучок», но вот только и там на данную тему разговоры не велись.
— Что-то ты не очень хорошо выглядишь, — антиквар первым подал мне руку. — Никак бурная ночь выдалась?
— Скорее вечер, — отозвался я. — Карл Августович, можно попросить вас о небольшом одолжении?
— Слушаю тебя, — оперся спиной на машину тот. — Чем могу быть полезен?
— А продайте мне тот амулет, который вурдалаков отпугивает. Вас они, полагаю, и без него седьмой дорогой огибают, а мне с ним куда спокойнее будет.
— Никак опять кто-то из этого племени визит тебе нанес? — рассмеялся Шлюндт. — Ох, их бы упорство да на благие цели направить.
— Мне почему не сказал? — нахмурилась Стелла. — Это вопрос серьезный, тут для смеха поводов не так много. Навалятся вдвоем-втроем — и никакой амулет им не помешает.
— Вы недооцениваете силу старых вещей, госпожа Воронецкая, — возразил ей антиквар. — Поверьте, пока этот артефакт на шее нашего с вами друга, он в безопасности.
— А если за него возьмется один из патриархов? — негромко осведомилась ведьма. — Что тогда?
— Тогда ему конец, — несколько равнодушно произнес Карл Августович. — Как и вам, кстати. Как и многим другим из наших с вами общих знакомых.
— Но вы-то уцелеете даже в этом случае, — язвительно бросила ведьма. — Не так ли?
— Не знаю, — антиквар поправил шляпу. — Не было случая проверить, кто из нас сильнее. Вы же знаете, я очень мирный человек. Моя профессия не предполагает шума, гама, драк, крови, превозмогания и всего такого прочего. Старые вещи, артефакты, предметы искусства, летописи и рукописи — вот моя стихия.
— И большие деньги, — со значением продолжила его фразу Стелла.
— Само собой, — антиквар щелкнул пальцами, и Антон подал ему небольшой кейс, который достал из салона автомобиля. — Валерий, вот твоя доля. Я помню нашу беседу в кафе, но мне подумалось, что в данный момент ты и сам предпочтешь наличные. Сверху ты найдешь список предметов, из которых состоял клад, а также их рыночную стоимость. Если цифры вызовут сомнение, то за тобой остается право обратиться к другому эксперту за независимой оценкой. Но очень тебя прошу прежде позвонить мне и сказать, кто именно будет выступать в качестве этого эксперта. Как ты понимаешь, мы некоторым образом нарушаем закон…
— Не вижу в этом смысла, — перебил я его. — Не думаю, что в столице есть специалисты лучше вас. К тому же это, если можно так выразиться, семейное дело, зачем нам посторонние глаза и уши?
— Я рад, что не ошибся в тебе, — сказал старик, кладя мне руку на плечо. — И мне приятно сознавать, что у нас впереди долгое и взаимовыгодное партнерство.
Стелла тихонько фыркнула, но говорить при этом ничего не стала, промолчала. И правильно сделала.
— И все-таки, — я прислонил кейс к багажнику автомобиля и щелкнул замками, — Карл Августович, что насчет амулета? Я готов рассчитаться с вами прямо сейчас, вы, главное, цену назовите.
Ого. Мое новое призвание заиграло новыми оттенками, и все они были не серого цвета, а оранжево-красного, с изображением Николая Николаевича Муравьева-Амурского. Это только четверть? Впечатляет. Однако выгодно Карл Августович вложил перстень Борджиа, выгодно. Тут не тысячей процентов дохода попахивает, а куда более впечатляющей цифрой.
— Вот, мальчики, как надо дело делать, — заглянув мне через плечо, сообщила Антону и Виталию Воронецкая. — Учитесь!
Шлюндт захлопнул кейс, укоризненно глянул на меня, а после погрозил пальцем ведьме.
— Длинный язык хорош только для кошки, чтобы было удобнее себя вылизывать, — сообщил он ей. — А человеку следует помнить, что он может стать для него источником бед. Валерий, относительно амулета — он твой, я дарю его тебе. А теперь пройдем в банк, пора завершить наш расчет окончательно. Стелла Аркадьевна, будьте любезны, передайте ключик, что был вам доверен, нашему общему другу!
И снова я услышал голоса предметов еще до того, как массивный ящик был извлечен из ячейки.
— Он вернулся, — шелестели они, похоже, общаясь друг с другом. — Вернулся! Хранитель, мы хотим уйти, помоги нам это сделать!
Лязгнула крышка, после чего Карл Августович отошел в сторону, жестом давая мне понять, что теперь эти вещи мои.
— Хранитель, — в унисон тянули они, — ну же! Мы здесь, и мы желаем свободы! Отпусти нас туда, где наш дом, где наше место!
Интересно, а где их дом? Он вообще существует? Люди живут на Земле, а после смерти попадают… Ну… Если честно, не знаю я, куда они попадают. Думаю, Библия права и каждому будет воздано по вере его. Ну а атеистам вообще ничего не достанется, поскольку они ни во что не верят.
Но это-то не люди. Это вещи. Потому совершенно непонятно, куда их влечет. По факту сам предмет и есть дом?
Ладно, не суть. Пусть идут туда, куда захотят, главное, что часть дела сделана.
На этот раз никто не перехватывал мою руку, она накрыла браслет, и я ощутил, как под моими пальцами шевельнулась вещь, помнящая те времена, когда мир был относительно юн. Шевельнулась, уколола руку так, будто еле-еле ударила меня электричеством, и
