ничего ужасного не случилось?..
– Да нам-то что сделается, – пожимает плечами Таис Михайловна. – Пусть наши соседи хоть в адскую бездну провалятся, нас это не касается. У Ирали своя судьба. Мало ли, как в древности было. Уже много веков Ирали овеществляется пламенем наших джиннов, а не зыбким свечением чужих предрассветных снов.
– Ну так я знаю, – смущённо кивает мужчина. – Теоретически. В школе когда-то учил. Но когда такие дела творятся, хочется лишний раз получить авторитетное подтверждение, что у нас всё нормально. Чем зря тревожиться, лучше сразу спросить.
– А он кто? – почти беззвучно спрашивает Юри у Светки. – Я, вроде, не в первый раз на Большом Собрании, а его не узнал.
– Так Шуман же. Мэр Ирали, Таисин напарник, – Светка шепчет ему прямо в ухо, так что Юри становится щекотно и горячо. – Ты серьёзно его не узнал?
– А, понятно, – кивает Юри. – Он же новенький, с лета работает. А я в последний раз на Большом Собрании был весной. Мэра Шумана только на фото в газете видел. Но он там совсем другой.
Таис Михайловна поворачивает к ним укоризненное лицо – дескать, нашли время шушукаться, ну молодёжь! Но вместо того, чтобы сделать им замечание, говорит:
– Тебе сейчас, конечно, надо бы выспаться. Такую работу сделал! В прошлый раз джинн, который закрыл Ворота, три дня потом валялся без сил. Вернее, валялась. Джинн, впервые закрывший Ворота, был женщиной, хоть и с мужским именем Валентин. Такая уж сто лет назад была мода: младших девчонок часто называли именем старшего брата, а мальчишек в честь старшей сестры, чтобы все дети в семье звались одинаково; тогда почему-то многим казалось, так красивей.
Так вот почему дедову тётку звали Альбертом! – думает Юри. – Я-то был уверен, это просто шутка, семейное прозвище, а как на самом деле, не догадался спросить.
– Главное ты нам уже рассказал, – говорит тем временем Таис Михайловна. – Хочешь домой? У меня водитель в машине дежурит, отвезём, ты только скажи.
– Я бы, если можно, остался, – отвечает Юри. – Всё равно же глаз не сомкну. Стану гадать, как всё теперь будет. Какая начнётся жизнь. Всё-таки Ворота не каждый день закрываются. За всю историю всего второй раз!
– Для нас мало что изменилось, – Таис Михайловна улыбается, но особо весёлой не выглядит, её выдают глаза. – Ворота Ирали – дорога только для спящих из Тьмы. А наши сиды могут ходить к соседям, как раньше, у них-то свои пути.
– А, ну тогда ладно, – зевает Юри. – Ворота, конечно, закрыл не я, а Ирали. Но всё равно здорово от тебя услышать, что я ничего особо ужасного не натворил.
Юри уже готов попроситься домой: что толку торчать на собрании, когда у тебя глаза закрываются и сладко кружится голова. Но тут до него наконец доходит смысл сказанного, и Юри подскакивает с дивана, забыв, что раздет.
– Погоди, если Ворота дорога для спящих, значит жители Тьмы больше не смогут увидеть Ирали во сне? Никто-никто? И тогда получается, все уходящие… Они, что, не смогут вернуться домой?
– Да, – кивает Таис Михайловна. – Вот это проблема. Ворота закрылись для всех.
– Но так нельзя! Они же – ну, наши. Не какие-то посторонние незнакомцы из Тьмы. У них здесь близкие, дом, работа, сады, обязательства, сбережения. У них здесь вся жизнь!
Юри так взволнован, что не говорит, а кричит. На это уходят последние силы, и он снова падает на диван. И, успокоившись поневоле – поди поори, когда на ногах не стоишь – добавляет: – Так значит надо снова открыть Ворота. Я попробую. Я постараюсь! Никогда о таком не слышал, но обязательно должен быть способ так пылать, чтобы Ворота открыть.
– Да нету такого способа, – вздыхает Таис Михайловна. – Ирали сам всё решает. При всём уважении к джиннам, вам его не переубедить. Но на твоём месте я бы тоже сразу об этом подумала. Невозможно сидеть, сложа руки, когда люди не могут вернуться домой.
– Вот именно! – подтверждает Юри, шмыгает носом и с ужасом понимает, что готов зареветь. Что за фигня? – возмущённо думает Юри. – Я же не младенец. И даже не школьник. Давным-давно взрослый. Мне уже двадцать лет!
– Ничего, – улыбается Таис Михайловна. – Мы справимся. Сиды всех приведут. Вернём их, не хипеши. – И просит Светку: – Ты всё равно с ним рядом сидишь, так чтобы мне далеко не тянуться, обними его за меня и – что ещё с такими хорошими делают? – а, вспомнила! Погладь по голове.
– А если он будет вырываться? – интересуется Светка. – Насилие применять?
– Естественно! – энергично кивает Таис Михайловна. – Куда он от нас с тобой сейчас денется. Бегать не может, драться – тем более. Максимум, уползёт под диван.
Это называется «разрядить обстановку». Некоторые из присутствующих смеются, а улыбаются, кажется, вообще все. Хотя им сейчас не до смеха. Почти у каждого среди близких есть хотя бы один уходящий – возлюбленный, друг, коллега, подопечный, наставник, или кто-то из членов семьи.
Светка, тем временем, обнимает Юри и ласково гладит по голове.
– Терпи, – щекотно шепчет она ему прямо в ухо. – Сам слышал, Таис велела. Не спорить же с ней.
– Будь моя воля, – честно признаётся ей Юри, – я бы такое насилие хоть до завтра терпел.
– Нормально всё будет, – говорит Таис Михайловна Юри и всем остальным. – Вот когда Ворота впервые закрылись, это и правда была катастрофа! Никто же не знал, что делать. Просто опыта не было. Действовали наощупь, методом проб и ошибок. Да и опасно было во время войны находиться во Тьме. Но всё равно тогда очень многих домой вернули. Сто сорок шесть человек.
– А сколько сейчас уходящих в Ирали? – спрашивает мэр Шуман. – Скольких нам надо вернуть?
Таис Михайловна морщит лоб, наконец признаётся:
– Точно не вспомню, чуть больше тысячи. Но многие из них сейчас дома, и с ними не будет проблем. Те, кто сейчас в Ирали, во Тьму за Ворота отсюда уже не вернутся. Ворота закрываются одновременно с обеих сторон.
Присутствующие переглядываются, наперебой говорят: «Ну надо же!» «Вот это отличная новость!» «Ого!» «А Карина сегодня дома?» «Так, узнаю сейчас». Несколько человек, не извинившись, выскакивают в коридор. Таис Михайловна ужасно не любит, когда разводят бардак, но сейчас говорит оставшимся:
– Кому надо своим позвонить, вперёд. Потом мне расскажете. Всё равно первым делом надо составить список, кто дома, а кто во Тьме за Воротами, вот сейчас и начнём.
* * *
Телефон в кармане передника рычит и мяукает, это папин звонок. Нина отдаёт нож помощнику: «Всё, что в миске осталось, тонкой соломкой», – выходит на задний
