Отражание - Анkа Б. Троицкая

— Эй, Павел… — прошипел я, — как твоя фамилия?

— Каримов.

Меня затрясло в истерическом смехе, который тут же превратился в кашель. У нас с ним, оказывается, и отцы разные… или деды. Этот Павел — не я, вот уж точно. Тогда куда он меня везет? Я опять заволновался и приподнялся.

Машина замедлила ход и подьехала к профессорскому дому. Вернулась боль, да такая, что смешалась с моим безумием и принялась создавать уж и вовсе необъяснимые галлюцинации. Из дома вышел человек, очень похожий на нашего Данаева — такой же здоровенный, но несколько старше. Вероятно, тот самый его брат и хозяин дома. Незнакомый мне более Павел и этот Данаев выволокли меня из машины и вдвоем понесли к дверям. Брат профессора что-то объяснял тому Павлу, но я не мог ничего понять. Я пробормотал кое-как: «Спасибо, Паша», и в следующую минуту дверь захлопнулась перед его носом, оставив растерянного парня во дворе.

Я повалился на половик, но меня подхватили и подняли сильные руки. В прихожей стоял какой-то одуряющий запах не то эфира, не то чего-то подобного. Я снова услышал голос этого Данаева, на этот раз обращенный прямо ко мне:

— Ого, Паша, да ты и впрямь тут еле жив!

Я стиснул зубы. Человек, который не мог меня знать, нес меня к Раме большого зеркала. Боль заполнила собой весь мир.

— Не бойся, кричи, если хочется. Тут все спят от снотворного газа. Тебя никто не услышит.

Через миг прошлое осталось позади. Меня погрузили в санитарную машину и тут же принялись колоть шприцами, резать на мне одежду и делать что-то еще… — мне было все равно. Я проваливался в долгожданную темноту, в ничто, но… в своем времени.

Боже мой! Я выжил! Я был обработан, перебинтован и лежал на чистой постели в больнице. Сколько времени прошло? Я достаточно осведомлен и даже при современной технологии на все операции и пересадки кожи, которые мне полагались, нужно несколько дней. Обошлось без сильного сотрясения мозга, но руками пользоваться я ещё долго не смогу. Я осмотрел пальцы в сеточке вакуумной перевязки. Вспомнил, что в первый раз меня разбудили голоса. Приходил кто-то в халате и делал мне укол, после которого я опять уснул. Потом я жил в сознании большую часть дня. Ко мне приходили ребята из лаборатории и сам профессор. Приходил Добровольский с фруктами и извинениями, будто это он виноват в случившемся.

Один раз профессор пришел один. Мы поговорили о работе, но касательно эксперимента Данаев избегал подробностей. У меня была куча вопросов, и я спросил его напрямик, где я был, кто мне помог в том доме, и вообще, что со мной произошло?

— Я бы с удовольствием ответил тебе, если бы сам все понимал до конца.

— Но это были вы? Откуда? Он был похож на вас. Oн усыпил жильцов. Никакого брата у вас нет, не так ли? И почему там был не совсем я?

Данаев подумал и, видимо, решил, что рано или поздно придется объясняться.

— Понимаешь, Паш. Мы не во времени открыли тот портал.

— А в чем?

— Что ты помнишь про Теорию Мультивселенной?

— Все. Вильям Джеймс, 1995 год.

— Не совсем то же самое, но термин тот же. Наши мини порталы действительно заглядывали в недавнее прошлое и будущее, но не в нашу вселенную. Другие мало чем отличались от наших, поэтому мы и не замечали разницы. А ты нам показал, что чем дальше, тем больше отличий… несколько лет вероятностей. Время и пространство взаимосвязаны совсем не так, как мы предполагали, и ты не поверишь, как мы это обнаружили.

Мне вдруг вспомнились бутерброды Добровольского, и я подумал, что все это хорошо бы как следует переварить. Я сидел на кровати в своей отдельной палате, и мне страшно захотелось откинуться на подушки, закрыть глаза и обдумать все одному. Но любопытство оказалось сильнее.

— Рассказывайте.

— Врач запретил тебя утомлять.

— Ну, хоть вкратце.

— Вкратце, так вкратце. Получилось так, что в ту ночь ты вернулся, как и положено. Только это был не ты. Хорошо, что Рама еще не закрылась, и тот тип проворно заскочил обратно, крикнув что-то вроде: Опять не туда, вашу мать! Мы сообразили, что тут что-то не так.

— А вы-то как поняли, что это не я?

— У него была куртка другого цвета, и он сразу спросил, как зовут его дочь. Видимо, попытка была не первой.

— Ого! В голове не укладывается… А дальше что?

— Он был не один. Было еще четверо, один из которых был Добровольским, и его даже не пришлось проверять вопросами. После этого мы уже этот портал не открывали. Кстати именно Добровольский первым вспомнил про Теорию Множества Вселенных, тогда как все остальные, включая меня, твердили о других измерениях, о параллельных мирах. Мы уже думали, что потеряли тебя, но в тот момент к нам своевременно пришел на помощь один человек.

— Будущий вы? — предположил я.

— Нет. Будущий ты. Вернее ты, но с фамилией Каримов. На вид ему было лет шестьдесят..

Я онемел, а профессор продолжал:

— Он сам открыл к нам Раму, подсказал, как тебя найти, и заявил, что этот расчет работает только на данный случай, на данное время и на данное место. Так что мы еще долго сами не сможем контролировать точные координаты. Но главное — знать, что это возможно. Там уж резберемся.

Я с трудом снова обрел дар речи и снова принял решение обмозговать это как-нибудь потом, когда пройдет головная боль.

— А кто мне помог в доме?

— Боюсь, это был именно я. Просто я этого еще не сделал. Сделаю, когда узнаю, как. Я ждал тебя по эту сторону, боялся, что неиспытанный новый расчет не сработает, и был сильно удивлен, когда увидел, кто тебя протащил в Раму.

У меня от всего этого еще больше разболелась голова.

— Виктор Борисович… Это непостижимо! Значит я ничего и не мог наменять в прошлом? Оно было не наше.

— Странное чувство, не так ли? Оказывается, даже зеркало не отражает нашу совершенную копию, и Алиса нашла в Зазеркалье весьма другой мир. В нашем случае… Не знаю я, Паш. Может быть, таким образом время защищает себя от нашего вмешательства, и позволяет нам попасть только туда, где мы не можем повредить своему будущему? Хорошо бы еще научиться не делать этого в настоящем.

Вот такая моя история. Исследования продолжаются, но уже с новыми темами, правилами и