сам ее видел. Это твой знак! Корона и трилистник. Мне он прекрасно известен, была возможность его изучить! Я не забыл Париж и твое гостеприимство!
— Чуть ниже голос, — процедил Арвид. — Ты до сих пор не встретился со смертью, не так ли? Я ведь мог тогда тебя и не выпускать из башни!
— Не мог, — топнул ногой князь. — Не мог. Ври кому-нибудь другому, но не мне. Ты знал, что если я уйду навсегда, то тебе не жить. Ты просто струсил тогда. Кишка у тебя тонка таких как я отправлять в небытие!
— Что? — наконец вышел из себя Ленц. — Ты посмел назвать меня трусом?
— А кто еще устроит такую мелкую пакость, как не трус? — заорал в голос князь. — Подбросить туда, где я живу, обескровленные тела — это же верх низости, простите уж меня за каламбур! Никто до такого не додумается. Никто, кроме тебя! С фантазией у тебя всегда было туго.
— Да за такие оскорбления я…
Ладонь Ленца скользнула под сюртук, его спутники повторили этот жест. Князь сделал пару шагов назад, вурдалаки-телохранители мигом закрыли его собой, а из-за темных деревьев к машине скользнул добрый десяток теней.
— Думаю, вы уже пообщались? — невозмутимо поинтересовался у спорщиков Пал Палыч. — Ну и славно. Значит, настала моя очередь говорить. Не пугайтесь, я надолго вас не задержу. Князь Михаил, сначала вопрос к тебе. Ответь мне — если абстрагироваться от вашей заклятой дружбы и извечного желания насолить друг другу, то какая польза Ленцу от сделанного?
— Вопрос, не имеющий смысла, — буркнул Ростогцев, которого из-за могучих спин подручных и видно-то не было. — Арвид такой — сделал гадость, на сердце радость.
— Это не так, — покачал головой Михеев. — И тебе это прекрасно известно. Я не люблю вас всех, ибо мы враги, но Ленцу, как и тебе, отдаю должное — вы по мелочам не гадите. Так что ответ не принимается. Если бы Арвид хотел тебя уязвить, он бы пошел другим путем. Удары по бизнесу, та же конкурентная борьба на рынке медицинских услуг, в конце концов, натравил бы на твой новый ночной клуб пожарников и СЭС. Но подбрасывать трупы? Сейчас не девяностые, Михаил. Да и тогда он подобной ерундой не занимался.
— У тебя есть ночной клуб? — изумился Ленц. — Это новость! А как он называется?
— Неважно. — Князь вынырнул из-за спин телохранителей. — Вот все тебе знать надо.
— И дорого обошелся?
— Сам клуб нет. Я выкупил долги бывшего хозяина у коллекторов, — причмокнул Ростогцев. — А вот содержание — да, недешево. Но зато… Да чтоб вам! Не о том речь!
— И снова я согласен, — покивал Михеев. — Вот только мне что странно, князь. Ты стар и опытен, неужели тебе не бросились в глаза некие очевидные детали произошедшего? Как белый день ясно, что вас стравливают. Не хочется себя хвалить, но если бы не мы с моим коллегой, то Арвид уже был бы упокоен, а ты этой ночью начал готовиться к большой драке и осаде, ибо у него хватает должников среди детей Ночи, которые непременно пожелали бы отомстить за его смерть. Добавь сюда нас, уже совершенно недружелюбно настроенных, и все встанет на свои места.
— Дьяк, я хоть и долбень, как ты выразился, но не настолько же! После первого трупа я сразу подумал о подставе. И после второго. А вот третий меня уже заставил насторожиться. Брошь усилила подозрения, понимаешь? Ну невозможно настолько топорно устраивать провокацию, это слишком очевидный ход, а потому все может оказаться именно тем, чем выглядит, то есть проделками моего заклятого друга. Окончательно сомнения развеял один из моих сыновей, он лично видел прошлой ночью, как Феликс из семьи Ленца пил ту девушку, что стала последней жертвой.
— О как, — удивился Михеев. — Это на самом деле меняет дело. А где этот сын, мне хотелось бы с ним по-отечески потолковать?
— И мне тоже, — добавил Арвид. — Если все так, как ты сказал, то я сегодня же принесу тебе извинения, Михаил, и возьму на себя все расходы, что ты понес из-за этой истории.
— Данила, позови ко мне Олега, — приказал Ростогцев крепко сбитому юноше в короткой кожаной куртке, который обосновался неподалеку от собеседников.
— А его нет, — немного смущенно отозвался тот. — Его с вечера никто не видел.
— Как так? — нахмурился князь. — Что значит «никто не видел»?
— Нет его, — развел руки в стороны Данила. — Как в воду канул. Вроде все время на виду был, а как сюда идти — пропал. Ну мы значения этому не придали, нет и нет. Велика потеря. Боец этот Олег все равно никакой. Да и вообще…
— Не знаю, как тебе, Ростогцев, а мне это кажется не просто совпадением, — ухмыльнулся Пал Палыч. — Или есть другие версии?
— Грубая работа-то, — поморщился Арвид.
— Но результат налицо, — недовольно буркнул князь. — Я чуть не проглотил наживку, что очень обидно. Дьяк прав, Ленц, если бы не он, то беды не миновать. Мы оба были на взводе, слово за слово, а дальше…
— Однако, господа вурдалаки, мы вас от войны спасли, между прочим, — потер ладони Пал Палыч. — Мир сохранили. Так что вы оба у нас в долгу, прошу про это не забывать.
— Покон есть Покон, — склонил голову Ленц, то же сделал и Ростогцев. — Отплатим услугой за услугу.
— Арвид, тебя попрошу рассчитаться незамедлительно, как договаривались, — деловито заявил Михеев. — Возможно, это выглядит некрасиво, но…
Удара Коля не почувствовал, а вот боль пришла почти сразу. Правую щеку как будто крюком рванули, следом за этим в глаза брызнуло что-то красное и горячее, а после земля стремительно понеслась ему навстречу, и последнее, что он увидел, были клыки, оттопырившие верхнюю губу Арвида Ленца.
Глава пятнадцатая
Каждое лыко в строку
— Блин. — Коля смотрелся в маленькое зеркальце, которое позаимствовал у Вики и попутно потирал пальцем не очень широкий и длинный шрам на правой щеке. Справедливости ради следует отметить, что свежей эту отметину назвать было трудно, возникало ощущение, что Нифонтов обзавелся ей лет пять назад, а то и поболе того. — Вот же не свезло!
— Шрамы и пыль странствий украшают мужчин, — глубокомысленно заметила Тицина, пристроившаяся у стены. — Как по мне — импозантно смотрится, зря ты. Ты теперь выглядишь куда брутальней, чем раньше. Еще не мачо, но уже не мальчик.
— Да ну нафиг. — Коля отдал зеркальце владелице. — Даром не нужна мне такая брутальность.
— Ты радуйся, что вообще настолько легко отделался. — Пал Палыч хрустнул печенькой и запил ее чаем. — Я сначала подумал, что все,
