для обсуждения в полицейских курилках. А ведь в списке будут и женщины, черт побери…
В колледже я была склонна к экспериментам. Надеюсь, до этой части списка Мигель не доберется, а то из серийного убийцы может превратиться в массового…
Юмор висельника, на самом деле. Не так уж много их было.
– В этом деле есть еще один тревожащий меня нюанс, – сказал Кларк.
Может быть, в другой ситуации меня бы это и взволновало, но сейчас прошло совершенно мимо. Ну представь, ты лежишь раненый на поле боя, у тебя оторваны обе ноги и рука, из груди торчит чей-то меч, и вороны уже кружат над тобой, чтобы полакомиться свежим мясом, и тут тебе говорят, что у тебя, возможно, еще и пневмония.
Я только плечами пожала.
– Ну и?
– Этим делом заинтересовался кое-кто еще, – сказал Кларк и ткнул указательным пальцем в пол.
Теневики.
– Откуда это известно?
– Из первых рук, – сказал Кларк. – Два часа назад в участок заявился человек, представившийся агентом Доу, и затребовал копии всех материалов дела для ознакомления.
– Какого именно дела?
– Всех трех. Нападение на Профа, – сказал он. – А также убийство Дерека и упокоение Эдгара. Видимо, они тоже считают, что тут есть взаимосвязь.
– И вы предоставили?
– Это был приказ капитана.
Я вздохнула.
ТАКС всегда получает, чего хочет. Но что их заинтересовало в этих убийствах? Или они просто пытаются защитить своего Цензора, который еще и нечто большее? Или их интерес как раз и связан с этим большим?
Я решила задать эти вопросы Эллиоту, когда он снова выйдет на связь.
– А что с Карлайлом?
– Его ищут, – сказал Джон. – Но это не приоритетная задача. Я думаю, он тут не при делах.
– Скорее всего, – согласилась я.
– Но ты все равно будь осторожна.
– Как всегда.
– Я забрал из отеля все твои вещи и перевез их в участок, – сказал Кларк. – Администрация не была готова предоставить тебе другой номер. Они просили тебе передать, что им жаль, но будет лучше, если ты больше никогда не будешь пробовать к ним заселиться.
– Могу их понять, – сказала я.
– Ты все еще можешь пожить у меня.
– Спасибо, Джон. А ты не думаешь, что Мигель может снова это… интерпретировать?
– Пусть приходит, – сказал Кларк. – Так даже лучше, не придется бегать за ним по всему Городу.
– Когда-нибудь излишняя самоуверенность может втравить тебя в неприятности, Джон.
– Этот день настанет еще не скоро, – сказал Кларк. – Куда подашься после того, как тут все прояснится?
– В участок, куда же еще, – сказала я.
– Скорее всего, я буду там. Держись, Боб, все будет хорошо.
– Но это неточно.
– Как всегда, – сказал Кларк.
А ведь мог бы сказать что-то более оптимистичное.
Видимо, нагло и оголтело врать друзьям прямо в лицо за свои двести лет он все-таки не научился.
* * *
Я смотрела в стену. Она все еще была белая.
Что меня бесит больше всего, так это беспомощность. Сидеть здесь и смотреть в стену, не имея возможности хоть как-то помочь. Или всадить в мерзавца шесть пуль и выбросить его с четвертого этажа только для того, чтобы он ушел на своих двоих.
А ведь три пули были серебряные и предназначались для вампиров. Конечно, ими можно и в людей стрелять, но, черт побери, это дорого.
В людей можно и свинцом, а этого, похоже, вообще ничто не берет.
Я сидела и пыталась вспомнить, какие бывают живые или относительно живые существа, не истекающие кровью после того, как их организм дырявят свинцом, серебром и сталью, и ничего не могла придумать, когда ко мне подошла одна из сестер Реджи. Наверное, это была Джанет, будущий стоматолог. По возрасту подходила.
– Мне сказали, что ты тоже ждешь новостей о Реджи, – голос у нее был приятный. А зрачки вполне обычные, не вертикальные. – Пойдем ждать с нами. Так легче.
– Не стоит, – сказала я. – Я вам там все зарыдаю.
– Первый раз, да?
– Да.
– А мы уже в третий, – сказала она. – Это если не считать того случая, когда он упал на лего.
– Ты серьезно?
– Нет, конечно, – сказала она. – Просто это семейная шутка. Меня зовут Джанет, кстати.
– Боб, – сказала я.
– Постой-ка, – сказала она, чуть отдалившись и прищурив глаз. – А я тебя знаю.
– Просто у меня такое лицо, что меня вечно с кем-то путают.
– Ты из полиции, – сказала она. – Ты застрелила грабителя банка в недавней перестрелке.
– А, так ты об этом… Да, застрелила.
– Вы найдете того, кто сделал это с Реджи?
– Да, – сказала я. – Найдем.
– Можешь его тоже застрелить?
Операция длилась двенадцать с половиной часов. За это время мы с сестрами Реджи успели порыдать, выпить кофе, пообедать в местной столовой – это была их идея, мне все рано кусок в горло не лез – порыдать, уговорить маму Реджи таки отправиться домой и ждать новостей там, выпить кофе, обсудить, каким Реджи был в детстве и снова порыдать. Что меня удивило, никто из них так и не спросил, кем я прихожусь их брату и при каких обстоятельствах мы познакомились.
Хирург, оперировавший Реджи, вышел к нам уже поздним вечером.
– Мы закончили, – сказал он. – Нам удалось его стабилизировать, но состояние все еще тяжелое. Он без сознания, и в ближайшее время точно в него не придет, так что вы можете отправляться домой. Все решится в следующие семьдесят два часа, и вам нет никакой необходимости провести их все в стенах нашей больницы. И да, посмотреть на него нельзя, он в реанимации.
Мы приняли эту новость достойно. Возможно, нам просто нечем было больше рыдать.
Мы с Джанет обменялись телефонами и пообещали, что будем друг другу регулярно звонить, а потом она в очередной раз попыталась меня успокоить.
– Теперь все точно будет хорошо, – сказала она. – Если он до сих пор жив, значит, он поправится. Так уже не раз было. Такой уж он человек.
* * *
Возле больничной парковки отирался очередной соглядатай в плаще.
Я открыла багажник «тахо», где валялась сумка с главным моим барахлом, сняла куртку и надела спаренную кобуру, подаренную мне Эллиотом. Проверила, заряжены ли «гадюки», рассовала их по местам. Сунула старый добрый «Смит энд Вестон» под ремень, надела куртку. Подумала, не стоит ли заехать в участок и взять там «специальный тридцать восьмой», разместив его в кобуре скрытого ношения на лодыжке, но это, наверное, был бы уже перебор. Да и ходить с такой штукой на ноге надо привыкать несколько дней.
И джинсы нужны другие, эти слишком узкие и оружие будет бросаться
