в глаза.
Я надела куртку, закрыла багажник и села за руль.
И куда ехать?
Из отеля меня выперли, дома у меня место преступления, тащиться к родителям с таким ворохом неприятностей тоже не было никакого желания.
В участок?
Но на самом деле ни одна из моих проблем не может решиться в стенах участка. Где-то по Городу бродит Мигель, где-то сидят и строят непонятные мне планы агенты Доу и Смит, где-то закручиваются десятки сюжетов, которые мне только предстоит отцензуировать, и за мной по пятам ходят эти придурки в плащах…
Я решила, что вот с этой проблемой я могу попробовать разобраться прямо сейчас, и даже без роты саперов. А если он подорвет нас обоих, значит, такая уж судьба.
Не спорить же с роком.
Я вышла из машины и решительно направилась к типу в плаще. Честно говоря, я думала, что он побежит, и уже готовилась рвать из кобуры какой-нибудь пистолет, делать предупредительный выстрел и орать: «На землю, сука! Держи руки так, чтобы я их видела!», но снова не угадала.
Он не побежал. Он стоял и с довольно флегматичным видом ждал, пока я подойду поближе.
– Полиция Города, – сказала я, продемонстрировав ему значок. – Зачем вы все за мной ходите?
– Мы ждали, мать.
– Чего именно вы ждали?
Тогда я не обратила на эту «мать» никакого внимания. Может быть, это было начало ругательства «мать твою», которое он не решился закончить при женщине, а может быть, тип просто страдал от синдрома Туретта.
– Пока ты с нами заговоришь.
– Я заговорила. Что дальше?
– Поедем со мной, – сказал он. – Я покажу.
Хорошо хоть, что прямо здесь не стал показывать. Но, справедливости ради, он держал руки на виду и даже не пытался распахнуть свой плащ…
– Что покажешь?
– Я отведу тебя к человеку, который все объяснит, – сказал он. – Поедем со мной.
Смотрел он на меня при этом как-то странно, и я никак не могла понять, какую же эмоцию пытаются передать мне его глаза. Презрение? Страх?
– Ты на машине? – спросила я.
– Да, – сказал он, указывая рукой на какую-то развалюху, припаркованную дальше по улице.
– Езжай первым, – сказала я. – Я за тобой.
– Хорошо, мать.
Поскольку совсем недавно у меня уже был негативный опыт поездки на чужих машинах, я решила, что повторять эту ошибку больше не буду. Лучше новых ошибок наделаю.
С этим у меня как раз все нормально.
Он сел в свой драндулет, дождался, пока я выведу «тахо» с больничной паковки, и лишь после этого начал движение. Я села ему на хвост, включила радио и подумала, не слишком ли безрассудно я поступаю, в очередной раз отправляясь куда-то не просто без прикрытия, а вообще никому ничего не объяснив и не поставив в известность даже Кларка. С другой стороны, у меня были пистолеты, машина и телефон, и я надеялась, что как-нибудь справлюсь.
А если и нет, то ТАКС ринется искать себе другого Цензора.
Я думала, мы двинем куда-нибудь в пригород, в промзону или гетто, но мой проводник взял курс на один из самых фешенебельных районов города, сплошь застроенный элитными особняками денежных мешков. Причем, это были «старые деньги», сообщество людей, где состояния передаются от поколения к поколению откуда-то из середины веков. Выскочек, поднявшихся на таких новомодных штучках, как криптовалюта или, например, радио, здесь не терпели.
Разумеется, этот район находился вне юрисдикции нашего участка, так что по служебным делам я не бывала здесь никогда. А никаких личных дел у меня здесь попросту не могло быть.
Драндулет моего провожатого остановился перед роскошными коваными воротами высотой около пяти метров. Тип в плаще опустил стекло, предъявил электронный пропуск электронному глазу электронного сторожа, ворота открылись и мы покатили дальше.
Система охраны здесь, конечно, была кучерявая и самая современная из возможных. Похоже, она могла обходиться вообще без людей. Пока мы ехали к главному зданию лакшери-комплекса, автоматические турели крупнокалиберных пулеметов провожали нас взглядами своих целеискателей.
Если когда-нибудь нам придется все это дело штурмовать, первым делом надо отключать электричество во всем районе, а потом каким-то образом вырубать местные генераторы, сколько бы их тут ни было.
Я снова не угадала. Мы приехали мимо четырехэтажного центрального особняка и комплекса вспомогательных сооружений, мимо двух огромных бассейнов, теннисного корта и футбольного поля, и мой провожатый остановил свою машину на границе местного парка, засаженного отнюдь не декоративными деревьями.
Мы спешились.
– Это все твое? – поинтересовалась я.
Вряд ли, конечно. Он не производил впечатление очень богатого человека, и дело не в одежде, которую он носил, и не в машине, на которой он ездил. Все его манеры говорили о том, что он здесь гость.
А я вообще чужая на этом празднике жизни.
– Иди за мной, – сказал он. – Уже недалеко.
Он двинул куда-то вглубь парка, свернул с широкой аллеи на какую-то узкую дорожку и уже метров через двести или около того мы пришли к конечному пункту нашего назначения.
Это был, наверное, храм. По крайней мере, у его входа обнаружились кариатиды разной степени задрапированности, а сами двери были освещены натуральными факелами, которые изрядно коптили.
Мой провожатый отодвинул массивную створку двери и посторонился, предоставляя мне пройти первой. Отступать, впрочем, как и думать об осторожности, было уже поздно, так что я вошла.
* * *
Я сразу поняла, что передо мной очередной сюжет, который с неясными целями пытается затащить меня в свои темные дебри, потому что только в рамках сюжета возможен такой «вот это поворот». И если у них тут такие «вот это обороты», то от этого сюжета стоит бежать, роняя кроссовки, потому что финальный твист меня точно прикончит.
Теперь это уже совершенно точно был храм, и, несмотря на неурочное время, в нем обреталось штук пятнадцать верующих. Которые при моем появлении тут же пали ниц.
Все, кроме одного.
Но мой взгляд приковал к себе не он, а центральный, так сказать, идол этого святилища.
Это была статуя, голова которой подпирала потолок. То есть, ростом она была больше пяти метров.
Это была статуя обнаженной женщины, выполненная с потрясающей и местами даже излишней внимательностью к анатомическим деталям. Фигура у женщины была превосходной, и она, наверное, была бы идеальной, если бы не два фактора, которые портили это совершенство.
За спиной у женщины были крылья. Огромные развернутые крылья, каждое перо которых тоже было отлично детализировано. Если бы не второй фактор, можно было бы подумать, что передо мной статуя ангела.
Только вот шестируких ангелов не бывает.
