У меня есть сведения, что твой дом…
– Наш дом. – перебила она.
– Да… Так вот. Он уцелел после шторма. Конечно, он поврежден и там растет крысиный терновник…
– Который очень опасен, вызывает сухой кашель и выделяет токсичные пары…– перебила она и не дала она ему договорить, задавив своей осведомленностью.
– Да, но я хочу вернуть его. И у меня есть предположения, что это возможно.
– Звучит безрассудно. Уж не пообщался ли ты с Хейзел? Она же немного того… Ну, не важно.
– Знаю, ты не любишь Марго, но это здесь не причем. Не буду никого защищать сейчас, давай вернемся к теме.
– Марго ненадежная, своенравная. Я просто говорю, что яблоко от яблони не далеко падает.
– Ну вот, опять ты об этом. Да не общаюсь я ни с кем, спокойно. Только с Парси. И да, кстати, она еще дочь Генри, а он – хороший человек.
Она согласилась и хотела продолжить, но Вран просил не отходить от темы.
– Я думаю, это все ложь, домыслы, фантастика, чушь… Не знаю, что еще. Не мог дом выстоять после такого шторма. Сейчас у нас есть уникальная возможность начать все сначала: без магии, без потерь, без всего этого.
Он понял, что именно она не хочет вспоминать.
– Никому не говори, но Эмбериз и Финдли завтра женятся не совсем просто так – у них будет ребенок. Также Финдли предлагают работу в другом городе и Эмбериз нужна будет моя помощь на какое-то время. Я еду с ними и хочу оставить здесь все плохие воспоминания, начать с чистого листа, понимаешь?
– А Милдред?
– Конечно же поедет с нами! Мы же не оставим ее здесь одну. Что ж, ладно. Я пришлю тебе необходимые бумаги на дом, делай с ним, что хочешь. Уверена, там ничего не осталось, но может тебе удастся продать хотя бы землю, кто знает. Хотя уверена, ты зря потратишь время.
Еще немного пообщавшись, он поблагодарил ее и стал провожать, договорившись о деталях завтрашнего дня.
Не прошло и получаса, как в дверь снова постучали. Хейзел радостно поздоровалась, передавая ему пакет.
– Что это?
– Это мед от старушки, имя которой я вечно забываю, – сказала она, доставая банку, пока он жестом просил зайти и не стоять на пороге. – Твой брат просил.
– Да, точно. Он хотел внести свой вклад в завтрашнее торжество и сделать медовый торт. Правда с учетом того, что он вечно задерживается на дежурствах, боюсь, придется это делать мне.
Вторая банка выскользнула у нее и разбилась. Хейзел произнесла слово, которое нельзя произносить, но как считал ее отец, что если случай подходящий, то можно. Она извинилась за свою неуклюжесть и стала собирать осколки, разумеется, порезавшись. Вран раздраженно вздохнул и сказал, что пойдет искать аптечку. Последнее что он слышал, так это то, что она принесет еще одну банку с медом. Вернувшись в прихожую, он не увидел ни Хейзел, ни меда на полу, ни осколков.
Она же направилась в сторону того места, где старушка, имя которой она пыталась вспомнить в пути, продавала мед. Сокращая путь к той самой старушке, ей послышался знакомый голос. Он притаилась в кустах, забыв о парезе и о меде.
– Это сложно объяснить, но даже в большом доме я чувствую себя одиноко, Отто, – говорила Марго. – Я так больше не могу. В нем я вижу неприступную стену. Он не слышит меня. Мне кажется, у него вообще нет никаких чувств, эмоций. Может годы берут свое…Но я не готова стареть сердцем. Понимаешь?
– Марго, я готов пообещать тебе безбедную жизнь и… чувства. Я люблю тебя и не могу смотреть, как ты молчишь и страдаешь. Сегодня вечером я уезжаю и тебе нужно принять решение. Ты заслуживаешь большего, и я могу дать тебе это. – убеждал ее дальновидный банкир, с которым у Марго и был роман, как догадывалась Хейзел.
Они поцеловались, держась за руки и Хейзел, сидя в засаде, снова губами произнесла слово, которое нельзя говорить, но если случай подходящий…
– Что насчет Хейзел? – спросила она.
– Она может тоже поехать, если, конечно, ее здоровье позволяет, учитывая ее проблемы со сном.
Пока они общались и постепенно удалялись, Хейзел пришлось ждать, когда наконец можно будет незаметно выбраться и отправиться за медом. По возвращении в свою комнату, она обнаружила Марго, которая копалась в ее вещах.
– Что происходит?!
– Мы уезжаем, Хейзел.
– В смысле? – делала она вид, что не понимает, о чем речь.
– Почему у тебя все вещи темные?
Хейзел хотела выпалить: «Чтобы не быть похожей на тебя!»; но сдержалась.
– Я люблю Отто, и мы уезжаем. Я уже сказала все твоему отцу. Я решила, что мы уезжаем.
– Положи мои вещи. Я остаюсь, мне двадцать один и я сама решу за себя. Вечно ты за всех принимаешь решение, следуя чувствам… – сказала она спокойно, но слегка раздраженно.
– Я понимаю твое разочарование, – сказала Марго, – но ты еще слишком мала, чтобы понять меня. Вот вырастешь, поймешь!
– Это вряд ли. – прошептала Хейзел.
– Если передумаешь, позвони. Я приеду за тобой.
Марго обняла ее и, спустившись вниз, взяла с собой чемодан, вышла и села в машину.
Пока Хейзел относила обещанный мед к дому Парси и Врана, она думала о том, каким мылом отмывается запах предательства и злости. Постучав в дверь и оставив банку, она незамедлительно отправилась домой, застав отца с сигаретой.
– Хочешь закурить? Сегодня можно. – сказал Генри, взяв паузу.
После отказа, он продолжил:
– Знаешь, все равно я счастливый человек.
– Почему?
– Да потому что у меня на душе мир. Я честен сам с собой, с этим чувством я буду просыпаться, встречать рассвет в нашем городе и жить дальше, в ладу с собой.
– Ты как я.
– Нет, это ты как я.
– Я боюсь… А ты ничего не боишься.
– Чего же ты боишься?
– Я боюсь, что буду как она.
– Невозможно.
– Почему?
– Ты на нее не похожа, Хейзел. Иначе была бы ты сейчас здесь? Никогда ничего не бойся. Никогда не пытайся удержать то, что тебе не принадлежит, это все равно уйдет от тебя. Полагайся на себя, и будь в ладу с собой, так ты овладеешь внутренней свободой, а будучи таковой, твое к тебе само придет.
Кто знает, что Генри чувствовал сейчас, когда его предали, но главное для него было то, что тот человек, которым он действительно дорожил, остался.
День близился к концу и с новым днем наступал май. Все ждали май с нетерпением, потому что у всех были свои планы с самого ясного весеннего утра.
Глава 2
Бывают дни, когда думаешь, скорее бы этот день уже закончился, даже если не начинался. Устав от суеты Кайллих, которая боялась, что не все будет доведено до совершенства, для Эмбериз это был именно такой день. Шутку Милдред «что из шкафа вывалится, то сегодня и надену» не впечатлило Кайллих, и у нее появилась навязчивая
