в будоражащее кровь представление? Кажется, можно вечность вот так сидеть и наблюдать за ним.
— Опрометчиво с твоей стороны, приходить к хозяину дома с оскорблениями, — он говорит с сильным акцентом, по-моему, испанским. Но даже эта деталь лишь украшает его, добавляя в каждую букву таинственности и шарма.
— Я и слова не сказала, — чтобы занять руки беру бокал и делаю глоток.
М-м-м… божественный вкус вина. Я действительно из всех алкогольных напитков предпочитаю сухое вино, и даже в этом он отличился. Изысканный букет напитка заставляет зажмуриться от удовольствия. Именно тот вкус, который я всю жизнь хотела попробовать, но так ни разу и не нашла.
— Оскорбления в твоих мыслях, нет надобности их произносить, — он говорит благодушно, снисходительно. А я не сразу понимаю смысл сказанного, вначале впитываю бархатистые звуки, наслаждаюсь, как они опутывают кожу и проникают дальше.
— Ты читаешь мои мысли? — хмурюсь, и тут же краснею. Готова провалиться сквозь землю со стыда, если он реально прочитал все, что твориться в моем затуманенном сознании.
— Не вижу в этом надобности, все написано на твоем лице, — грациозный взмах пушистых ресниц. — Полагаю, в твоей жизни было достаточно моментов, чтобы научиться отличать живых от мертвецов, — взгляд бьет прямо в нутро, заставляет вздрогнуть.
— Это не оскорбления. Факт, — набираю в легкие больше воздуха. Смотрю на свой бокал, только бы не видеть этого обманчивого совершенства. — Вампиры существуют за чертой, поддерживают иллюзию жизни посредством чужой крови.
— Мы питаемся, чтобы жить, это касается всех организмов. Различие лишь в способе питания.
— Различие есть, смерть уже забрала тебя. А ты не ушел к ней только потому, что в тебе течет чужая жизнь, чужая кровь. И лиши тебя крови, что тогда? Иссохнешь, превратишься в пыль, — пожимаю плечами. Я резка, но так я защищаюсь от его очарования, которое слишком меня порабощает, и мне надо любым способом разорвать дьявольские путы. — И насколько бы ты ни казался живым, князь Дракула, это лишь оболочка, которую тебе удалось сохранить.
— Дракула? — комната наполняется густым, осязаемым смехом. Таким плотным, что хочется протянуть руку и прикоснуться к нему. — Mi estrella, плен твоих заблуждений размером с Вселенную.
Как он меня назвал? Что это значит? От этого словосочетания по телу расползается приятная волна, она успокаивает и одновременно будоражит.
— Я не знаю, как мне тебя называть, — бормочу смущенно. Я без понятия, почему у меня вырвалось сравнение с Дракулой. Наверно в чем-то он прав, все увиденное и услышанное в фильмах и легендах оставляет в памяти свой след.
— Сальвадор, — это имя отдается вибрацией на подкорке сознания, что-то задевает в глубине, и пускает дикий табун мурашек по коже.
— И зачем я тебе понадобилась, Сальвадор? — его имя на моем языке куда приятнее изысканного вина.
— Ты поможешь мне покинуть эти стены, — обводит рукой помещение, а я, как завороженная, слежу за ее движением.
С минуту или больше смотрю на него. И не могу уловить суть.
— Можешь объяснить? — от него исходит звериная аура силы, и моей волчице по нраву то, что она чует. Князь будто находится постоянно в облаке дикой энергии, и меня неумолимо тянет подойти и ощутить ее, прочувствовать на коже еще сильнее, глубже пропитаться ею.
От этого мои мыслительные процессы заторможены. Все словно заволокло туманом, и мне очень сложно удержать нить разговора. Пугает его влияние, как будто сама себе перестаю принадлежать.
— Хочу покинуть город тьмы и вернуться в мир, — сверкнул белозубой улыбкой. Пытаюсь найти клыки, но и тут он рушит стереотипы, ничего подобного нет, только идеально крепкие зубы. Ему идет улыбка, она добавляет лицу еще больше шарма. Правда, она не касается глаз, там по-прежнему блуждает тьма, и что-либо понять об его истинных намерениях не представляется возможным.
— А сейчас что тебе мешает? — даже не пытаюсь скрыть своего удивления.
— Я и мой народ заперты тут. Магия не дает нам покинуть город.
— А Гаспар? Он же выходит. И твоя сила… ты ведь помогал мне…
— Я могу влиять на процессы на земле. Могу видеть глазами Гаспара, но физически не могу покинуть это место вот уже больше сотни лет. А Гаспар, он единственный, кого магия не коснулась, — звуки голоса вьются бархатной лентой вокруг меня. Князь сидит расслабленно в кресле, а его аура и голос, продолжают околдовывать.
— И ты хочешь, чтобы я помогла выпустить тебя и вампиров в мир? — во рту пересохло.
— Sí, — едва заметный кивок головой, смоляные волосы завораживающе переливаются. Они настолько блестящие, что аж пальцы покалывает от желания прикоснуться к ним.
То есть сейчас мир защищен от вампиров, а он хочет, чтобы я помогла выпустить ходячих, голодных мертвецов на волю. Чтобы они беспрепятственно питались, и еще даже подумать страшно, что могут учудить. Князь опасен. Не просто так ведь его отгородили от мира. Я ему должна, и он хочет, непомерно высокую плату…
— Я полагала, вампиры добровольно предпочли уединение… — судорожно думаю, как оттянуть момент. Как придумать выход и отказать, но при этом остаться в живых. Очень сложная задача, практически невозможная. — За что же вас так?
— Возник некий конфликт, который так и не получилось разрешить, — повел носом, едва заметно сдвинул брови. Ему явно эта тема неприятна. — Это прошлое, mi estrella, а в настоящем я собираюсь переместиться наверх.
— А тот, кто тебя заточил, еще жив?
— Sí…
— Так если ты выйдешь, не боишься, что он будет в ярости и вместо заточения уничтожит тебя? — пробую подойти с другой стороны. Я не могу на это согласиться, просто не имею права…
— Она тоже в заточении, — улыбается, но так, что по коже проходится холодок. От него веет тихой, морозной яростью.
— Она? — помимо воли вырывается. Не все ли мне равно с кем он там воевал. Нет, почему-то мне не все равно.
— Констанция попала в свою же ловушку, — по воздуху проходятся вибрации, энергия князя обволакивает пространство. Я что-то задела, личное, больное, давнее.
— Вы повздорили, и в результате оба оказались заперты в городах под землей?
— В общих чертах, так, — он моментально успокаивается. Словно и не начиналась буря. Лицо снова становится расслабленным.
А я думаю, что получилось все как нельзя лучше, и Земля, таким образом, оказалась отгорожена от вампиров.
— Народ Констанции уже пробирается на Землю, — он точно читает мои мысли. Смотрит мне в глаза, удерживает мой взгляд так, что не могу даже пошевелиться. — Их лидер заперт под землей. Представляешь, что скоро начнется, — поддается вперед, голос становится мягче, как пуховое покрывало, обволакивает.
— А ты хочешь взять их под свое крылышко? — не нравится
