еще одна висела на тонких, почти оборванных жилах. Оставшиеся представляли собой скрюченные жгуты, похожие на мятую проволоку. Ком плоти в некоторых местах был раздавлен полностью…
— Кто это с ним сделал? — дрожащим голосом спросил констебль.
— О, я догадываюсь, кто…
Полли собиралась еще что-то добавить, как тут из глубины кровавого месива раздался хрип.
Дилби взвизгнул от неожиданности.
— Он… он жив?!
— Блохи очень живучи, — взволнованно проговорила Полли. — Джон, скорее! Мы должны его спасти!
Констебль недоуменно выпучил глаза.
— Что? Но зачем? Это же монстр!
Полли пронзила констебля таким злым взглядом, что ему стало не по себе.
— Монстр — это тот, кто с ним сделал такое! — гневно воскликнула девушка.
— Доктор вряд ли ему поможет, мисс Трикк…
— Мы не будем просто стоять и смотреть, как он умирает.
Дилби нехотя кивнул — переспорить мисс Трикк было решительно невозможно. Если уж доктор Доу не мог, то ему не стоило даже пробовать.
— Ближайшая сигнальная тумба находится в четырех кварталах от пустыря…
— Поспешите!
— А вы?
— Я побуду с ним.
— Вы останетесь здесь одна?!
Полли кивнула. Младший констебль поглядел на нее с восхищением. Сам он ни за что не согласился бы остаться в этом ужасном месте, рядом с этим… кошмарным…
— Скорее, Джон! Каждая секунда на счету!
Дилби вздрогнул и бросился к лестнице. Поднявшись наверх, он глянул в трубу погреба, а затем скрылся из виду.
Полли глядела на то, что осталось от Мартина Лакура, не моргая. Когда Джон Дилби ушел, ее прорвало. Маска спала, и Полли заплакала.
— Мне… мне так жаль… Это чудовище… что оно с вами сделало, мистер Прыгун…
— З-з-зу… — в куче изуродованной плоти раздался хрип, и Полли вздрогнула. — З-з-зубная… Фея…
Полли шагнула ближе. Человек-блоха узнал ее, но ей было все равно.
— Это я, мистер Прыгун. Зубная Фея. Мы поможем вам. Констебль отправился за доктором… А пока…
Полли достала из-под пальто нож, сорвала с левой руки перчатку и быстрым движением вспорола ладонь. Склонившись к голове Человека-блохи, она поднесла ладонь к его пасти. Из нее выполз хоботок и попробовал впиться в руку девушки, но ему не хватило сил, и он соскользнул, с хлюпаньем упав на пол.
Полли, проглотив вставший в горле ком, подняла хоботок и поднесла его к ране. Тот, холодный и скользкий, запульсировал в ее ладони. Всем своим телом она ощущала каждый глоток Человека-блохи, каждый спазм, проходивший через эту мерзкую скользкую трубку, которую она сжимала в руке.
Полли почувствовала, как перед глазами все начинает плыть, голова закружилась, и она отодвинула хоботок от раны на ладони; его пиявочный конец все еще продолжал раз за разом сокращаться.
— Надеюсь, этого хватит, пока не прибудет помощь…
Хоботок заполз обратно в пасть Человек-блохи.
— Ци… ци… — прохрипел Мартин Лакур.
— Что?
— Ци… цир…
— Цирк? — Полли поняла, что он пытается ей сказать. — Он в цирке? Бетти Грю в цирке?
— Оста… нови… его…
— Но я не хочу вас здесь оставлять!
Ком чуть шевельнулся.
— Остано… ви… его…
* * *
Вокзал замер в ожидании.
Платформа «Корябб» замерла в ожидании.
Заполонившая ее толпа замерла. И тоже в ожидании.
Все взгляды были устремлены на бордовый вагон № 3 (первый класс).
Напряжение, витавшее на вокзале, зависло в воздухе, проглядывало в фигурах и в глазах. В звенящей тишине жужжала муха. У кого-то бурчал живот. А маленький мальчик в синем костюмчике и темно-синих башмачках на кнопках притопывал от нетерпения.
В темноте, проглядывающей в дверном проеме вагона, что-то зашевелилось, и кто-то прошептал: «Это он?! Я не могу поверить!» А еще у кого-то хрустнула шея — так он ее вытягивал.
И тут, прямо на глазах у пораженной публики, из вагона на перрон вышло нечто странное — существо, похожее на худосочное четырехногое насекомое, переставляя конечности, сделало несколько шагов по проходу, разделявшему толпу на две части, а затем качнулось. Под восхищенное «Ах!» «насекомое» разогнулось и поднялось из «мостика». Собравшимся предстал стройный человек в конической шляпе, красном трико и с раскрашенным гримом лицом.
Эффектным движением вскинув руку, он сорвал с головы свою шляпу, которая на поверку оказалась жестяным рупором, и поднес ее к губам.
— Дамы и господа! — по вокзалу разошелся сильный рокочущий голос. — Свершилось! То, чего вы так долго ждали! То, о чем боялись мечтать! То, что видели в своих снах! Спустя двадцать долгих лет! Он здесь! Встречайте! Восхитительный Умопомрачительный! Неповторимый! Гораций Помпе-е-е-е-ео!
Циркач отошел в сторону, и на дверной проем вагона ударил луч прожектора. Раздался грохот взрыва, в воздух поднялась туча дыма и багровых искр.
И тут кто-то крикнул:
— Это что, слон?!
Головы присутствующих одновременно поднялись. На крыше вагона и правда стоял слон в круглой полосатой попоне. На кончике его хобота замерла девочка в нежно-голубом платье. Над толпой на канатах с визгом пронесся циркач в расшитом красными и черными ромбами трико. По вокзалу прошли громовые раскаты, и тут все заметили, что под крышей платформы висят пурпурные облака, в глубине которых извивались молнии. Снова прогремел гром, и из облаков пошел дождь, состоящий из конфетти.
А между тем дым и искры в кругу света начали плыть, клубиться и закручиваться петлями, а затем в какой-то момент сформировались-слепились в человеческую фигуру.
В проходе стоял высокий господин в красном фраке с бордовыми отворотами и в высоком алом цилиндре. Он опирался на резную трость с навершием в виде головы обезьяны и улыбался. Его выбеленное гримом лицо казалось лицом мраморной статуи: красные брови фигурно подстрижены и стоят торчком, шикарные усы подкручены, на носу сидят очки в круглой оправе и с розоватыми стеклами, над ними — застыли немигающие подведенные черной краской зеленые глаза.
Господин Помпео вскинул трость, и стоявший в толпе встречающих оркестр грянул туш. Вокзал наполнился восторженными криками, несколько дам упали в обморок, стоявшие в оцеплении
