Наумовны в прошлом много интересного имеется. Возраст возрастом, но в глазах у нее иногда такие чертики пляшут! Характер — вещь такая, особая, он или есть, или его нет. И годы бессильны над такими личностями.
— Ну а если говорить про амулет — тетя Паша права, это штука непростая, — Михеев крутанул руль, сворачивая за мигнувшей красными огоньками машиной вурдалаков, которая, судя по всему, двигалась куда-то в сторону Останкина. — Вижу я его впервые, но читал кое-что. Он завязан на своего хозяина, того, кто получил его по праву, а после подчинил своей воле при помощи заклятия или ритуала.
— По праву? — уточнил я.
— Ну честно купил, сменял, выиграл. Как вариант — снял с трупа поверженного в бою или на поединке противника. Не украл, короче.
— Ясно, — кивнул я. — А дальше что?
— Дальше все просто. Владелец может передать или продать его кому угодно, но до проведения нового ритуала слушать амулет по-прежнему будет только старого хозяина. То есть сейчас он честно тебя защищает от тех же вурдалаков, но если тот, кто его тебе дал, скажет ему этого не делать, то Данила вспорет тебе шею клыками как консервную банку, и ничто ему не помешает. А еще этот артефакт может, например, наслать на тебя кошмары или заставить увидеть то, чего на самом деле нет. Впрочем, тут все зависит от воли носителя. Если она у тебя достаточно сильна, то ничего он с тобой на ментальном уровне сделать не сможет, главное — не пропустить тот момент, когда он примется за дело.
— Тонко, — я потрогал кругляш. — Легко сказать — не пропустить момент.
— Жизнь — вообще штука непростая, — философски заметил Михеев. — Чем дольше живу, тем больше в этом убеждаюсь. И заканчивая эту тему — если есть возможность эту штуку не носить, то сними ее и убери в шкаф. Когда у амулета нет прямого контакта с носителем, то он просто кожаный кругляш и не более. Нет вещи — нет проблемы.
Если сегодня с кровососами до чего-нибудь договоримся, так и поступлю. Ай да Карл Августович! Странно, что он с меня еще денег за него не взял, прямо удивительно даже. Как видно, пожалел меня. Просто если бы я этот амулет еще и купил, то мне осталось бы только получить орден «Круглого дурака» первой степени, тот, что на розовой ленте и с завязками на спине.
— Валер, ты парень резкий, потому скажу сразу — особо на конфликт не лезь, — помолчав, произнес Павел. — Вурдалаки не самые терпимые и корректные обитатели Ночи, помни это. Они крайне мнительны, вспыльчивы и мстительны, такова их природа. То есть если дело зайдет далеко, почти каждый из них может плюнуть на возможную выгоду и попробовать тебя выпить. Само собой, я буду рядом, но лучше до подобного дело не доводить. Потому еще раз призываю тебя если не к сдержанности, то хотя бы к спокойствию. Нет, прессинговать себя давать нельзя, ставить на место этих паскудников можно и нужно, но все же не переходи к прямым оскорблениям или угрозам. И вообще, запомни: в этом мире за каждое слово потом может быть спрос. Тут не в чести невыполненные обещания или, того хуже, неисполненные клятвы. Сказал — делай. А если нет, отвечай за то, что было произнесено. А судов тут нет и адвокатов тоже, и исполнительное производство отсутствует как таковое. Ответ надо держать перед тем, кого обманул, напрямую. И всем, что у тебя есть, включая жизнь.
— Меня на этот счет уже предупреждали, и не раз, — сказал я. — Знаешь, в чем-то обитателям Ночи даже можно позавидовать.
— Согласен, — кивнул Михеев. — Иногда мне кажется, что это не они нечисть, а мы. У них все честнее как-то… Более справедливо. Мы, люди, эту прямоту утратили за ненадобностью. Она мешает удобно жить, нам соврать проще, чем сказать правду. Как с детства начинаем душой кривить, так до последних дней и продолжаем, причем в какой-то момент сами уже не понимаем, где правда, где нет. А тут такое не пройдет. Нет, они, разумеется, тоже отменные мастера мозги запорошить, не без этого. Те же ведьмы, например, так умеют все запутать, что ввек не распутаешь, но серьезную клятву и они не нарушат. Хотя, конечно, с ними всегда лучше подстраховываться и требовать, чтобы они в поручители Луну брали. Сказанное несказанным они сделать не смогут, но они мастерицы выискивать в обязательствах второе дно, которое смысл может вверх ногами перевернуть. Ты, кстати, мои слова мотай на ус, Валера, раз с одной из них связался. Так, кажется, почти приехали.
Однако неплохо эти ребята устроились, весьма неплохо. Отжать под свои нужды особнячок в Останкино, из числа тех, которые за музейными фондами числятся, дорогого стоит. Неудивительно, что им вечно денег не хватает, с таким-то размахом.
— Красиво жить не запретишь, — сообщил мне Павел, который, похоже, размышлял на ту же самую тему. — Надо будет узнать, кто им разрешение на использование данного строения выдавал. Так, из любопытства.
— Меньше знаешь — дольше живешь, — бросил Данила, расслышавший последние слова оперативника. — Народная мудрость.
— Вот не люблю я банальные фразы, а то спросил бы сейчас: «Это что, угроза?» — немедленно отреагировал Михеев. — И очень надеялся на то, что ты ответишь положительно, потому что в этом случае я мог бы сразу отрезать тебе голову.
Вурдалак расхохотался, правда, как мне показалось, немного наигранно, а я тихонько шепнул оперативнику:
— Что ты там про оскорбления и угрозы в адрес этих господ говорил? Вроде как не стоит ими увлекаться?
— Одно дело я, другое — ты, — так же тихо ответил мне Павел. — Не путай. И потом, пусть лучше агрессия будет направлена на меня, чем на тебя. Моя жизнь под охраной закона, с которым даже последний упырь со сгнившими напрочь мозгами связываться не станет. А ты, Валера, все же в зоне риска.
Что забавно, среди небольшой горстки кровососов, которые отирались у входа то ли потому, что их попросту выгнали из здания, то ли изображая из себя почетный караул, я заметил знакомое лицо. Это была та самая ночная гостья, что не так давно ломилась в мой дом.
— Зря ты меня не пустил, — поймав мой взгляд, нежно прощебетала она. — Я бы не стала тебя убивать, а просто поцеловала. А может, мы с тобой и дальше зашли бы. Ты ведь никогда не проводил ночь с мертвой женщиной? Поверь, это ни с чем несравнимое удовольствие. Ты даже не представляешь, какие оттенки страсти тебе может показать та,
