ряд пожухлых комков розоватой сахарной ваты на палочках, справа грустно пустовали крючья вешалок гардероба.
— Где все? — спросил господин Помпео. — Почему меня не встречают?
— Труппа готовится к демонстрационному представлению, о котором я вам писал, сэр.
— Хм. Будем надеяться, Труффо, что твои старые друзья не растеряли свой талант… Если они меня разочаруют…
— Не разочаруют, сэр, — поспешно сказал карлик. — Прошу вас, пройдемте в зал.
Он встал у открытой высокой двери и рукой указал на проход. Наделив его подозрительным взглядом, господин Помпео, в сопровождении своих громил, зашел в зал. Труффо напоследок оглядел вестибюль и последним переступил порог.
Зал цирка тонул в темноте — ни люстра над проходом, ни круглые глаза-лампы, вмонтированные в ограждения балкончиков и лож, не горели. Лишь манеж в его центре походил на остров посреди бескрайнего черного моря, освещенный закрепленными под куполом прожекторами.
— Я чувствую, — негромко сказал господин Помпео, остановившись и завороженно уставившись на манеж. — Это место сейчас спит, но скоро я разбужу его. Я уже слышу, как зал заполняет смех, как по рядам кресел проносится волнами восхищенное «Ах!». Я вижу улыбки, расширенные глаза и пот, стекающий со лбов. Ты чувствуешь это, Труффо? Труффо?
Господин Помпео обернулся. Карлик стоял у двери, сжимая в руке рычаг. Труффо толкнул его, и дверь закрылась; один за другим щелкнули замки.
— Зачем это?
— Чтобы не нарушать атмосферу, сэр. Правило цирка — мы всегда запираем дверь перед представлением. Больше зрителей не намечается… хи-хи…
Что-то в словах карлика, в его взгляде и напряженной фигуре было странным. Тот был явно испуган. Господин Помпео не придал этому значения, списав все лишь на то, что Труффо испытывает — должен испытывать — смешанные чувства, вернувшись в свой старый цирк.
— Что ж, полагаю, нам стоит занять свои места, — сказал господин Помпео и, кивнув спутникам, двинулся по проходу между рядами кресел партера, ступая по вытоптанной ковровой дорожке.
Обезьянка соскочила с плеча одного из громил и прыгнула на спинку ближайшего кресла, а затем устремилась в темноту. Ловко вскарабкавшись на балкончик, она перебралась через ограждение и… тут ее схватили чьи-то руки в черных перчатках. Одно быстрое резкое движение, хруст, хрип, и маленькое хвостатое тельце падает на пол…
Ни новый хозяин цирка, ни его громилы ничего не заметили.
Оказавшись у манежа, господин Помпео ткнул тростью на пару ближайших к цирковой арене кресел; громилы, сопя и кряхтя, уселись. Сам же Гораций Помпео, перемахнув через барьер, пошагал по манежу и остановился в его центре. Склонившись над засохшим кровавым пятном, он стянул с руки перчатку и двумя пальцами прикоснулся к нему, а потом поднес пальцы к губам и поцеловал их.
Вернув перчатку на место, он покинул манеж и уселся в первом ряду, между своими спутниками.
— Начинайте! — воскликнул новый хозяин цирка. Он обернулся, глянув на Труффо — тот по-прежнему стоял у двери, но теперь его в темноте вообще невозможно было разобрать.
Карлик снял с головы цилиндр, достал из него противогаз и натянул его на голову, после чего вернул цилиндр на место.
Дернул за рычажок на стене, и в зале раздался звонок, а в следующий миг прожектора погасли.
Цирк погрузился в темноту.
— Как волнительно! — прошептал Гораций Помпео.
В темноте что-то заскрипело, и загорелся прожектор. Одинокий луч упал в самый центр манежа.
— Проклятье, нужно было его немного повернуть! — раздался приглушенный, будто бы доносящийся из-под подушки, голос, и в круг света запрыгнул толстяк в черном костюме: угольном фраке, широких, сужающихся на лодыжках штанах и в перчатках. В бутоньерке расположилась небольшая зубастая мухоловка. Лицо толстяка скрывалось под кожаной маской противогаза с круглыми окошками для глаз и гармошечным шлангом, который тянулся в карман. Поверх противогаза был прицеплен красный клоунский нос.
— Хм. Довольно странно, — проворчал Помпео.
Клоун поднял медный рупор, который держал в руке, и заголосил в него:
— Дамы и Господа! Призраки прошлого! Добро пожаловать в «Безалаберный цирк Бетти Грю»! Этой ночью вас ждет незабываемое представление! Вы готовы поразиться? Вы готовы восхититься? Вы подложили подушечку, чтобы грохнуться в счастливый обморок? Сегодня здесь не будет гвоздя программы! Почему? Да потому что сегодня вся наша программа утыкана гвоздями, как гроб вашей бабушки! Сегодня под куполом этого цирка вы увидите семь смертельных номеров! Фу-марфу! Мы начинаем!
Где-то в темноте над головами троих зрителей раздалось шипение. Господин Помпео поглядел наверх и усмехнулся.
— Газ «Дерблюкк»? Зря стараетесь — на меня он не действует!
За его спиной прозвучал приглушенный противогазом голос Труффо:
— О, это не «Дерблюкк», сэр…
Господин Помпео вздрогнул и обернулся, но сказать ничего не успел: заполонивший зал зеленоватый дым проник в его ноздри. Сидевшие с обеих сторон от хозяина цирка громилы издали странное бульканье и застыли, широко распахнув глаза.
Глаза Помпео раскрылись так, что казалось, вот-вот выпрыгнут из глазниц.
— Парализующий газ, сэр, — пояснил карлик и повернул голову хозяина цирка таким образом, чтобы тот глядел на манеж. — Простите, так было нужно. Вы должны досмотреть представление до конца.
Свет погас.
На манеже что-то загрохотало, кто-то поспешно протопал мимо, раздался металлический звон, а затем все затихло.
Прошло мгновение-другое…
И тут грянуло. Со всех сторон заголосили развешанные по всему залу медные раструбы, из них полился цирковой марш.
Пробиваясь сквозь него, снова зазвучал голос Бетти Грю, усиленный рупором:
— Встречайте! Только на арене нашего цирка! Только этой ночью! Самый сильный человек в мире! Гигант, привезенный в Габен из… какой-то там дыры! Обладатель бронзовых мышц, железных костей и обворожительной улыбки! Невероятный Бабу-у-ул!
Манеж осветился. На его центр молодцевато выскочил силач в полосатом трико, с влажно зализанными назад черными волосами и с блестящими подкрученными усами. Правда, в улыбке его не было ничего обворожительного — будто растянутая и закрепленная невидимыми прищепками, она выглядела неестественно и жутко. Глаза великана были затянуты серой поволокой.
Подбежав к стоящим на манеже гирям, Невероятный Бабул отвесил зрителям церемонный поклон и, схватив реквизит, принялся упражняться — поднял одну гирю, пару раз выжал ее, после чего,
