ему нужна другая игра. Витиеватая, но простая. Логическая, но такая, где косное человеческое мышление будет иметь выигрыш, не изощрённая, но при этом и не простая…
— Нет, — пробормотал Лэйд, — Это всё не то.
Бредбедл нетерпеливо топнул ногой. От этого удара Дадди тихонько вскрикнул, а золотая статуя мистера Гёрни негромко загудела.
— Прекращайте говорить загадками, мистер Лайвстоун! — прогремел он, — Иначе я сделаю вывод, что вы попросту тянете время, что недостойно джентльмена. И тогда последствия для вас будут самые незавидные. Трёх секунд вам ведь будет довольно? Итак, один… два…
— Загадки! — выпалил Лэйд, — Именно это я и имел в виду. Игра в загадки.
Бредбедл несколько секунд молчал и это молчание, наполненное скрежетом его лап, показалось Лэйду самым неприятным звуком во вселенной.
— Значит, старые добрые загадки, мистер Лайвстоун? Чёрт возьми, а ещё говорят, будто у лавочников ограниченный кругозор! Значит, вам по нраву эта древняя благородная игра, в которой упражнялись ещё Шиллер, Буало, Клеобул и Жан-Жак Руссо? Превосходно! Вы предпочитаете классические правила?
— Да, — Лэйд осторожно кивнул, — Конечно.
— Значит, мы будем загадывать друг другу загадки, пока одна из сторон не сдастся?
— Именно так.
— Отлично, — лапы Бредбедла хлопнули, издав зловещий звон, — С удовольствием составлю вам компанию. Начинайте.
* * *
Игра в загадки — детская шалость из числа тех, которыми не занимается достойный джентльмен, но если судьбой тебе предначертано быть владельцем бакалейной лавки, ты, хочешь того или нет, будешь посвящать этому занятию столько времени, что уже вскоре сделаешься мастером по этой части.
Мисс Бикок желает что-то из пряностей для жаркого, и недорогих, но от куркумы у неё делается головокружение, от лаврового листа анемия, а от мускатного ореха колики. Шафран она не может употреблять из-за изжоги, гвоздика кажется ей недостаточно пикантной, а розмарин напоминает ей о покойнице-тётке. Подберите что-нибудь на свой вкус, Чабб, но не дороже чем на два пенса!..
Мистер Бланшоу просит продать ему такие же консервы, что он брал недавно в лавке. Это было шесть месяцев назад, во вторник, сразу после дождя. Он не помнит, что именно это было, но помнит, что был совершенно восхищён вкусом. Он очень разочарован тем, что мистер Лайвстоун не может понять, о чём идёт речь, но если тот настаивает, попытается припомнить некоторые детали. Банка была круглой, хотя, позвольте, может и овальной. Высокой, но приземистой. Бледно-жёлтой, хотя, может статься, и фиолетовой с белым. На ней ещё было написано «Братья Розетти», но может и «Патентованное производство семьи Освальдов», а может, и вовсе ничего написано не было… Чёрт возьми, неужели лавочник в наше время не может разобраться даже в такой мелочи!
Миссис Клодли желает взять упаковку хлебцов с тмином за семь пенсов, три фунта хорошего сахара по пенсу за унцию, пшеничной муки первого сорта на шиллинг, фунт копчёной грудинки за десять пенни, а кроме того — немного уксуса, желатина, пищевой соды и крахмала. Она готова вознаградить мистера Лайвстоуна купюрой в один фунт, если он как джентльмен скрупулёзно пересчитает сдачу. Ох, чуть не забыла, она задолжала ему шесть пенни за устрицы и ещё четыре — за дижонскую горчицу, которую брала на Рождество. Кроме того, она принесла обратно пустые бутылки из-под сливок и претендует на два пенни. А ещё она обещала этой ветренице, миссис Бласс, один шиллинг и будет мило, если мистер Лайвстоун возьмёт на себя труды передать его. Она даже готова поблагодарить его за эти услуги, заплатив фартинг. Ну же, Чабб, что вы так долго возитесь с этой сдачей, тут посчитал бы и ребёнок!..
Нет уж, если судьба сделала тебе бакалейщиком, игра в загадки неизбежно станет для тебя развлечением, от которого ты не сможешь ни спрятаться, ни уклониться.
— Сколько яиц можно съесть натощак?
Бредбедл сделал одобрительный жест.
— Недурно.
— Это только вступление. Итак?
— Одно. Разумеется, только одно, мистер Лайвстоун. Все прочие уже не будут съедены натощак, не так ли?
Лэйд неохотно кивнул, принимая ответ. Он не думал, будто сможет вышибить противника из седла первым же вопросом, но то, как легко Бредбедл отозвался, заставило его немного напрячься. Он догадывался, что эта чёртова железяка, изображающая из себя человекоподобное существо, будет подкована и здесь, но надеялся хотя бы на слабое замешательство с её стороны. Но никакого замешательства не было. Бредбедл ответил так легко, словно отроду ничем другим не занимался кроме игры в загадки.
— Моя очередь, мистер Лайвстоун. Итак… Какое условие должно быть соблюдено, чтобы три мальчишки, две девочки, четыре собаки и шесть котов не намокли, спрятавшись под одним зонтиком?
Лэйд на мгновение сцепил зубы — ответ скрывался определённо глубже поверхности — но почти тотчас едва не рассмеялся. Загадка была не такой и сложной, как ему сперва показалось, даже напротив, весьма ординарной, из числа тех, с которыми он был знаком ещё со школьной скамьи, просто покрылась немного пылью и нафталином.
— Сухо! На улице должно быть сухо!
— Годится. Правильный ответ.
Кажется, плечи Воган, окутанные чёрным бархатом, вздрогнули от облегчения. Лэйд не позволил себе отвлечься, чтобы не терять концентрации. Видит Бог, сейчас внимательность и острота ума требуются ему даже больше, чем в тех случаях, когда Маккензи заказывает три взятки на пиках.
— Значит, так… — он перебрал в памяти несколько загадок, отбрасывая те из них, которые показались ему совсем уже никчёмными, годными разве что для тугодума Дигги.
Кто ходит сидя?
Показалось ему или нет, но в этот раз Бредбедл заколебался. Пусть это колебание длилось всего секунду с небольшим и сопровождалось неприятным лязгом стальных сегментов, Лэйд ощутил толику удовлетворения — оно хоть немного походило на человеческое замешательство. А значит…
Значит, Бредбедл не всесилен и не всезнающ. Эта мысль определённо принесла ему облегчение. Значит, его можно загнать в угол, поставить в тупик, вызвать замешательство, сбить с толку…
— Шахматист. Шахматист ходит сидя, мистер Лайвстоун.
— Принимается, — неохотно произнёс он, — Ваша очередь.
— Кто говорит на всех языках мира?
Несложно. В этот раз он знал ответ наверняка — загадка была с порядочной бородой.
— Эхо!
Мал-помалу игра началась, они поймали ритм и вопросы стали следовать друг за другом почти без перерыва, с равным интервалом, точно выверенные залпы, которыми обменивается артиллерия.
— Что можно увидеть с закрытыми глазами?
— Сон. Чем можно поделиться лишь один раз?
— Секретом. Что станет больше, если перевернуть его вверх ногами?
— Цифра шесть. Что нельзя съесть на завтрак?
— Обед. Что достаётся нам бесплатно дважды, но за третий раз надо платить?
— Зубы. Что сидит в своём углу, но путешествует по миру?
— Почтовая марка.
Бредбедл, возможно, не являлся лучшим в мире игроком в загадки, но, без сомнения, был знаком с этим искусством, и не понаслышке. Он знал множество загадок, некоторые из которых казались Лэйду архаичными, как борода Джорджа Эббота [154], другие — вполне свежими, будто вычитанными из раздела
