ведра, которое я забыл вчера вынести, тошнотворно воняло. Слышно было, как шуршали тараканы. Стена над плитой была забрызгана кофе.
На подоконнике рядом с раковиной стоял пузырек с кодеином. Я проглотил пару таблеток. Кодеин заглушал боль в спине и ногах, и его было достаточно для тренировок и большинства игр, но часто приходилось прибегать и к более сильным средствам. И в последнее время мне требовались все более крупные дозы кодеина. Это превратилось в ежедневный ритуал.
Я решил выкурить сигарету с марихуаной. Медленно затягиваясь, оделся. Хлопнула наружная дверь. Это пришла моя прислуга, Джонни. Я вышел из дома, сел в машину и поехал к Норт Даллас Тауэрз, где на десятом этаже размещалось руководство клуба.
На прошлой неделе Б. А. вызывал меня к себе, потому что я пришел на тренировку в накладной бороде, парике и цилиндре. К концу недели и другие игроки начали приходить на тренировки в карнавальных костюмах.
Джим Джонсон, тренер оборонительной линии, был вне себя от ярости.
— Будь я главным тренером команды, вышиб бы тебя к такой-то матери.
— Но ты — не главный тренер, — напомнил я ему, поглаживая бороду.
— Эфиоп твою бабушку! — Джонсон, задыхаясь от злобы, хотел схватить меня за бороду, но раздался свисток к началу тренировки, я увернулся и побежал на другой конец поля. Борода развевалась на ветру.
Огромное здание из черного стекла и стали появилось справа. Я свернул с шоссе, подъехал к небоскребу и остановился у пожарного выхода. Мозг мой был замкнут первой дозой наркотика, а в теле появилась легкость.
Дверцы лифта раздвинулись на десятом этаже. Стены были украшены гигантскими фотографиями игровых моментов, с фигурами атлетов большими, чем в натуральную величину, с гримасами страха и боли, которых зрители с трибун не видят. Я прибыл в страну футбола, где все подчинено статьям контракта.
— Скажи шефу — я прибыл.
Секретарша набрала номер личного секретаря Б. А.
— Приехал Фил Эллиот… Он здесь, в приемной… Руфь спрашивает, — девушка посмотрела на меня, — Б. А. вызывал?
— Нет, — солгал я, — но передай ей, что у меня в портфеле штучка, без которой не может обойтись ни одна американская семья. — Я попытался отбить чечетку под музыку, доносящуюся из скрытых динамиков. Легкость от кодеина заполнила мое тело. Мысли порхали радостно, как бабочки над цветочной поляной.
Билл Нидхэм, управляющий делами клуба, вышел из своего кабинета.
— Эй, Фил! — сказал он и, подняв для большей значительности палец, пошел ко мне. — Пришел счет из гостиницы в Филадельфии. Ты заказал в номер пятнадцать банок пива и десять гамбургеров с куриным салатом.
— Серьезно?
— Ты получаешь суточные, их вполне должно хватать. — Нидхэм перевел дыхание. Его огромный живот задрожал. — Неужели ты съел все эти гамбургеры и выпил все пиво?
— Больше всего на свете я боюсь похудеть. — Я улыбнулся и сделал довольно-таки изящный пируэт.
— Клинтон оторвет тебе…
Клинтон Фут был главным менеджером клуба.
— Передай Клинтону, — сказал я, — что куриный салат на вкус был гораздо хуже дерьма, так что за него можно не платить. Эти городские ловкачи, они уверены, что провинциал вроде меня не сможет отличить настоящий куриный салат от собачьего дерьма.
На самом деле Максвелл сделал этот заказ по телефону и потом подделал мою подпись. В нашей комнате допоздна играли в карты. Но говорить об этом бессмысленно. Все равно сумма будет вычтена из моей зарплаты.
В приемной зазвонил телефон.
— Проходи, Фил, — сказала девушка.
— Спасибо. — Я подмигнул ей, она в ответ чуть заметно улыбнулась ярко накрашенными губами.
Я шел мимо небольших квадратных кабинетов, обклеенных фотографиями звезд НФЛ. Все кабинеты были одинаково обставлены, а почти все служащие одинаково строго одеты. «Связь с общественностью». «Коммерческий отдел». «Заместитель главного менеджера». «Главный менеджер». Далее находился кабинет Б. А., а за ним зал, в который выходили двери маленьких комнатушек для помощников тренера. Коридор заканчивался кинозалом.
— Привет, Руфь! Отлично выглядишь! Можно войти?
— Подожди.
Я опустился на один из стульев, стоявших вдоль стены. На журнальном столике вместо журналов лежало довольно своеобразное чтиво для развлечения посетителей.
— «Лечение растяжений», том I, — прочитал я вслух. — «Нервы и сухожилия голеностопа». — Я рассмеялся.
— Что? — Руфь подняла серьезные глаза.
— «История паса на выход» — не читала? Похлеще детектива, должно быть.
Она пожала плечами. Дверь кабинета Б. А. распахнулась и оттуда вышел Клинтон Фут, главный менеджер и распорядитель.
— Б. А. сказал, что ты можешь войти, — процедил он сквозь зубы, не глядя на меня.
Клинтон Фут был безобразен до невероятности. Его огромное лицо было усеяно прыщами и угрями, и все гадали, зачем он намеренно подчеркивает свое уродство. Преобладало мнение, что он не хочет, чтобы на него смотрели, когда он расхваливает тот или иной надувательский контракт.
Понятия чести и совести у Клинтона Фута начисто отсутствовали. Отношение к нему было единственным, в чем игроки команды были солидарны, — его все дружно ненавидели.
Бывший бухгалтер, Клинтон проявил себя волшебником переговоров — как с игроками, так и с телевидением. Он был самым преуспевающим менеджером в лиге. После моей первой встречи с Клинтоном я постиг одно из основных условий профессионального футбола — внимательное изучение контракта гораздо важнее, чем прорыв и гол, пусть даже в финальном матче. Игрок, умеющий вести дела, зарабатывает гораздо больше, чем самый лучший нападающий.
Б. А., стоя спиной к двери, писал что-то на доске. Услышав мои шаги, он повернулся, задернул шторки, отряхнул руки от мела и показал мне на стул.
У него были холодные глаза с наполовину опущенными веками, темное от загара, ничего не выражающее лицо. Бывший полузащитник, Б. А. поддерживал свое большое тело в великолепной форме и гордился тем, что, несмотря ни на что, ежедневно делает гимнастику. Живот был едва заметен под рубашкой с короткими рукавами, плотно облегающей торс. На левой стороне было вышито: «Тренерский состав Далласа».
Б. А. начал перебирать стопку «Характеристик игровых качеств футболистов». Помощники тренера просматривали видеозаписи каждой игры, оценивали действия игроков и выставляли им оценки. Полученные данные накапливались в памяти компьютера. В любой момент тренер мог затребовать и немедленно получить печатные данные на каждого игрока, характеризующие его действия в любом матче, серии матчей или отдельном игровом эпизоде. Не могла ускользнуть ни одна, даже малейшая деталь. Тренер взял мою характеристику и внимательно прочитал ее.
— Ну, Фил, — сказал он, не отрываясь от листа, — как настроение? — Он поднял глаза, облокотился на стол и улыбнулся.
— Б. А., — начал я, — что я могу сказать? Мне не нравится сидеть на скамье запасных. Я считаю, что мое место на поле. Но
