Ропот усилился, и греффа не стало слышно. Побледневший президент Хэнфорд умоляюще воздел руки. Когда в зале установилась относительная тишина, он повернулся к зеленокожему инопланетянину.
— Нам потребуется немало времени, чтобы осознать услышанное. Вероятно, каждому из делегатов хочется задать вам тот или иной вопрос. На мой взгляд, самый насущный из них тот, который не дает покоя всем присутствующим… Вы упомянули, что не прилетали к нам, поскольку мы не достигли уровня Х–семнадцать. Что же заставило вас поступиться традициями?
Грефф кивнул.
— Я как раз собирался объяснить это, мистер президент, — он окинул взглядом притихший зал. — Я прибыл на Землю, чтобы сообщить вам, что Габоны Карти–сийский и Варисийский заключили между собой соглашение, по которому Солнечная система передается империи Варис в обмен на планеты Альдебарана. Иными словами, вы стали подданными Варисийской империи. Меня отзывают, и мое место займет грефф Белд Келден сорок–восьмой–Л. — Во взгляде Марина Сидона читалась жалость к землянам. — Какие будут вопросы?
Поднялся лорд Харрикрафт, сидевший под самым микрофоном.
— Я не могу сделать официального заявления, пока не проконсультируюсь со своим правительством, но меня интересует вот что: чем конкретно грозит нам перемена греффов и… как бишь их… Габонов? Что мы приобретем и что утратим?
— Габоны Картисийские, ваши прежние правители, — отозвался печально грефф, — предпочитали, чтобы подчиненные им миры развивались самостоятельно, однако нынешний Габон Вариса придерживается иного мнения. Впрочем, подождите несколько недель, и Белд Келден 48–Л разъяснит вам все подробно.
— Но вам наверняка известно, что нужно от Земли новому Габону, — не отступался лорд Харрикрафт.
— Отнюдь не секрет, — ответил грефф с некоторой запинкой, — что Габону Варисийскому отчаянно не хватает урана и прочих редкоземельных элементов, которые имеются в наличии на вашей планете. Тот факт, что он назначил своим наместником Белда Келдена сорок–восьмого–л, тоже говорит о многом, ибо тот славится успехами в покорении диких миров.
Ларри Кинкед криво усмехнулся.
— Продали ни за понюшку табаку, — сообщил он коллегам–репортерам.
— Значит, — воскликнул мсье Пьер Барт, — грефф Белд Келден 48–Л начнет переправлять ресурсы нашей планеты в другие провинции Варисийской империи?
— Боюсь, что так.
— Но разве не следовало узнать наше мнение? — справился президент Хэндорф. — В конце концов…
— Даже по картисианским законам, установленным прогрессивнейшим из Габонов Модреном, планета при определении ее судьбы не имеет права голоса, пока не достигнет уровня развития Х–сорок. Видите ли, Габон обязан заботиться о благосостоянии империи в целом. Он не может сообразовывать свои поступки с желаниями и потребностями жителей множества отсталых планет. Увы…
Лорд Харрикрафт побагровел от возмущения.
— Но это нелепо! — вскричал он. — Неслыханно!
— Я не собираюсь спорить с вами, — холодно заявил грефф. — Как я уже сказал, меня отзывают. Но все же хочу привести вам кое–какие примеры, которые, возможно, уймут ваше негодование. Хотя моя резиденция находилась на Марсе, я посвятил некоторое время изучению истории Земли. Поправьте меня, если в чем–то ошибусь.
Государство, на территории которого проходит наша встреча, — Соединенные Штаты Америки. Разве не правда, что в 1803 году они купили у фрацузского императора Наполеона участок площадью около миллиона квадратных миль за пятнадцать миллионов долларов? По–моему, это событие назвали впоследствии Луизианс–кой сделкой. В ту пору Луизиану населяли племена индейцев, которые слыхом не слыхивали ни про Наполеона, ни про Соединенные Штаты. Что случилось с ними, когда они задумали воспротивиться белым? — Марин Сидон указал на лорда Харрикрафта. — Вы я полагаю, являетесь представителем могущественной Британской империи. Скажите, каким образом были приобретены Канада, Южная Африка, Индия? — он повернулся к Пьеру Барту. — А вы, очевидно, представляете Францию. Поясните, как достались вашей стране ее североафриканские колонии? Вы советовались с кочевниками, которые там обитали?
— Они были варварами! — заявил француз. — Мы управляли ими для их же пользы и на благо миру!
Грефф пожал плечами.
— У меня существуют определенные опасения, что Белд Келден сорок–восьмой–Л ответит вам то же самое.
Делегаты повскакивали с мест, забрались на столы и стулья. Раздались крики, посыпались угрозы, послышались истерические вопли:
— Мы будем сражаться! Лучше смерть, чем рабство! Объединимся против инопланетян! Долой угнетателей! Мы будем сражаться!
Грефф дождался, пока люди немного успокоятся, потом поднял руку, призывая к тишине.
— Я настоятельно рекомендую не злить Белда Кел–дена. Он жесток и слепо повинуется Габону Варисийскому, который, как правило, после подавления восстания приказывает переселить уцелевших аборигенов на другие планеты с гораздо менее благоприятными для жизни условиями. На некоторых из них упомянутые условия вообще отсутствуют, — в зале снова зашумели. Грефф передернул плечами и повернулся к президенту Хэнфорду. — Мне пора. Больше говорить не о чем, — он сделал знак Траннону Тайру 1852–К и охранникам.
— Минуточку, — остановил его президент. — Помогите же нам хоть чем–нибудь!
— Сожалею, но от меня теперь ничего не зависит, — грефф вздохнул и вдруг задумался. — Хотя… Я могу вам кое–что предложить, вот только боюсь, не оскорблю ли ваши чувства.
— Ни в коем случае! — уверил президент. — Решается судьба всего мира, тут уж не до чувств.
— Хорошо. Я считаю, что лишен предрассудков. Мне все равно, какого цвета кожа у собеседника — зеленого, желтого, белого, коричневого, черного или красного. Мои лучшие друзья отличаются самой разнообразной расцветкой. Однако нет ли на вашей планете существ с зеленой кожей? Грефф Белд Келден 48–Л не выносит «цветных». Если бы его, когда он прибудет сюда, встретили зеленокожие люди…
Президент глядел на Марина Сидона, разинув рот.
— Вы хотите сказать, что на Земле нет никого с зеленой кожей? — поразился грефф. — И даже с голубой?
Молли принесла мою серебряную тарелку, блюдца и поставила их передо мной без лишней суеты и комментариев. Я был завсегдатаем этого ресторана, и мне всегда нравилось в Молли то, что она никогда не суетилась вокруг меня.
Я взял себе за привычку обедать после часа пик, но в тот день пришел рано, и ресторан был заполнен. Если бы кто–то захотел сесть за мой столик, я не смог бы возразить.
