Лучший исторический детектив – 2 - Александр Балашов

сошлись на почве увлечения бонистикой. Гошин папа привёз из Германии множество трофеев. Помимо нужных в хозяйстве вещей, там была масса старинных книг на немецком языке, и специальных альбомов с коллекцией бон — бумажных денег, вызвавших у мальчика неподдельный интерес. Он мог часами рассматривать старинные банкноты, пытался читать названия на чужих языках, раскладывал купюры по номиналам.

У Миши всё было по-другому. Никаких старинных денег у них в доме не водилось. Как зачастую и обычных, имеющих хождение на всей территории СССР. Но от деда осталась чудом сохранившаяся книга — старинное, ещё с ятями и ерами, дореволюционное издание. Там имелось множество красивых цветных рисунков и очень интересные описания всяких бумажных денег, их история.

К седьмому классу Миша прекрасно разбирался в редких банкнотах, отлично знал теорию, понимал ценность той или иной купюры, но своей коллекции не имел. На какой-то переменке между мальчишками зашёл разговор о редких старинных деньгах, и Гоша похвалился, что у него их целая куча. Когда Миша засы?пал его вопросами о том, какие это банкноты, тот ничего внятного ответить не мог.

Тогда Миша рассказал о своей чудесной книге. В тот же день он тайком притащил её домой к новому другу. Вскоре ребята стали неразлучны: они часами разбирали Гошины богатства, находили в книге описания, сравнивали с имеющимися экземплярами. Понятно, что общее время они проводили в богатой Гошиной квартире, где Миша впервые получил возможность сытно и вкусно обедать и полдничать…

Михаил Михайлович рассказывал долго, со всеми подробностями, о начале дружбы с Гошей, о находке в старой книге, про то, как он дико завидовал другу и делал всё, чтобы убедить его продать эту банкноту ему. Про Гошину дурацкую беспечность — вскоре он растрепал о находке почти всем знакомым. Единственное, о чём его друг молчал, это о второй, поддельной банкноте, с которой он содрал бумагу с компрометирующей надписью «False» — считал зазорным для сына генерала возиться с фальшивками. Начались какие-то странные звонки, визиты, предложения. Ему льстили, сулили деньги, намекали на выезд в Америку, угрожали. И тут Гоша, наконец-то понял, что шутки кончились, и он может попасть в очень скверную историю.

Тихомиров помолчал, устало потёр глаза, и закончил свой рассказ:

— По своей житейской наивности Гоша решил просто уехать в другой город и там отсидеться какое-то время. Отдал настоящую банкноту на хранение Наташе, а фальшивую оставил у себя дома. Сам думал выехать на следующий день, но не успел. В ту же ночь его убили в своей квартире, где он жил один после смерти отца и отъезда матери. Коллекцию, в которой не было ничего ценного, не тронули — забрали только «Большой арбуз». За дело взялись следователи КГБ — коллекционная банкнота огромной стоимости, там, разумеется, об этом знали. Убийцу поймали по горячим следам, банкнота находилась при нём. Однако экспертиза показала, что это была тщательно выполненная подделка. Когда убийца узнал результаты экспертизы, он повесился в камере… К счастью, Гоша никому, кроме меня, не сказал про вторую банкноту. Все решили, что у него была только фальшивка, которую он принял за подлинник, поэтому поиски никто не затевал и дело закрыли. Правду знали лишь двое — я и Наташа. Но она молчала, потому что так велел Гоша, а я… ну, вы понимаете.

Михаил Михайлович поднял на ребят глаза, полные страдания, смешанного с непонятной им ненавистью.

— Почему он не оставил эту банкноту у меня? Зачем доверил глупой девчонке, которая тупо хранила её столько лет в заклеенном конверте, ни разу не открыв? Изводившую меня своими дурацкими текстами, которые нужно расшифровывать? Я предлагал ей свою, оставшуюся от матери, двухкомнатную квартиру на Ленинском проспекте, а она только смеялась в ответ! Я постоянно следил за ней, даже поил её соседей-алкашей, чтоб докладывали мне, кто к ней ходит, боялся, что она отдаст «Большой арбуз» моим коллегам-конкурентам или кому-то другому, — он опустил глаза и тихо сказал: — впрочем, это теперь неважно. Я хочу сделать вам предложение. Вы уже поняли, что самостоятельно продать раритет не удастся. А я предлагаю за него ту самую квартиру, от которой отказалась Наташа. Это, конечно меньше, чем настоящая его стоимость, но вам всё равно будет выгодно: двухкомнатная квартира в районе Воробьёвых гор, это, знаете ли, неплохое жильё…

— А вы… потом банкноту эту продадите?

— Нет, нет, что вы, юноша! Никакие деньги не могут заменить мне счастье обладания этой реликвией! Я вам кое-что рассказал, но всё равно вы многого не знаете, а ведь по праву, это моя банкнота! Она должна была принадлежать мне ещё тогда, в пятидесятом! Только по нелепой случайности она досталась этому хлыщу, а потом глупой девчонке! Не-ет, я сохраню её у себя, буду каждый вечер любоваться этим сокровищем! Мои братья умерли, их дети достаточно обеспечены, я не женат, ни детей, ни внуков не имею, большая квартира мне не нужна. Я распродам свою коллекцию, куплю квартирку где-нибудь на периферии, уеду туда и проживу остаток дней, глядя на «Большой арбуз», к обладанию которым я шёл столько лет! Простите, я могу взглянуть на него?

Веня молча достал банкноту и протянул Тихомирову. Тот бережно взял её в руки, словно любимое, утерянное много лет назад, дитя.

— Включите, пожалуйста, лампу, — попросил он Леру. Поднёс купюру к свету, извлёк откуда-то из кармана лупу, нашёл маленькое пятнышко в правом нижнем углу.

— Да, это она… Вот оно, пятнышко — я помню его с того раза, когда видел её у Гоши. На фальшивке его нет. И папиросная бумага сохранилась, с немецкой надписью «True», ещё от прежнего владельца, — в голосе старика сквозила нежность. Он немного подержал банкноту в руках, словно баюкая, затем нехотя вернул Вене. — Так как вам моё предложение? Всё будет честно — я подготовлю документы для продажи квартиры, и в обмен на купчую вы передадите мне банкноту.

— Да, я думаю, мы согласимся, — Веня посмотрел на Леру, которая только кивнула, — это и впрямь будет справедливо. Конолом зижде!

— Какой конолом? — удивился Тихомиров, — Вы о чём?

— Ну, конолом. Зижде хруст… в чащобе…

— Не обращайте внимания, — вмешалась Лера, — это наша с Веничкой семейная шутка, вы её не знаете! В общем, это значит, что мы согласны.

* * *

Через три недели в одной из частных нотариальных контор Москвы был подписан договор купли-продажи двухкомнатной квартиры на Ленинском проспекте на имя супругов Киреевых — Вениамина и Валерии, дальних потомков штабс-капитана Николая Горчакова и журналиста Савелия Киреева. В качестве оплаты они передали