Павел отпрыгнул к двери. Женька вылезал из-под стола, глаза его были белыми и квадратными от ярости. Павел вдруг подумал, а не пересекался ли он с Николаем? Да нет, вроде не пересекался… Черт, с таким верзилой легко не справиться, можно и изувечить… Шуму Павлу вовсе не хотелось, совсем не хватало попасть в милицию. Пока он будет возиться с Женькой, Люська будет метаться по подъезду, вопить и звать на помощь.
Павел медленно выговорил:
— За козла ты мне ответишь, но не сейчас…
Павел намеренно приподнял свитер, чтобы Женька увидел нож. Тот сразу не кинулся, но пер на Павла, сторожа взглядом каждое его движение. Павел нашарил куртку, снял ее с вешалки, стараясь не поворачиваться спиной, отпер замок и вышел из квартиры. У него уже и чувства унижения не было. Люську точно не переделать, а за козла надо бы Женьке морду начистить, чтобы неповадно было.
Он вышел из подъезда, подумал, что домой рано идти, еще пару ночей надо перекантоваться где-нибудь, разозлить получше банду, чтобы они с оружием пришли, и тогда стрелять, стрелять насмерть, без всякой пощады! Козлов учить надо. Он дошел до ближайшей телефонной будки, позвонил Оксане, на сей раз трубку она взяла сама.
— Здравствуй… — тягуче выговорил Павел.
Она его узнала сразу, закричала:
— Паша! Паша! Ты где пропадал?
— Как где? Беспокойная жизнь подпольщика, понимаешь… Мне переночевать негде… Поможешь?
— О чем разговор, Паша? Встречаемся там же, где и прошлый раз… — многозначительно проговорила она. — Через полчаса. Успеешь?
Павел засмеялся:
— Твой телефон не прослушивается, не те возможности у этой шпаны…
Повесив трубку, он раздумчиво повторил:
— Вот именно, шпана… Какой там пистолет был у Николаши?
Насколько Павел разглядел в темноте, у Николая был «ТТ». Пистолет, которым вооружается всякая мелкая шпана.
Магазин, как и прошлый раз, ярко сиял витринами. Оксана болтала с продавщицей, увидев его, весело проговорила:
— Вот это он и есть, Любочка…
Любочка с любопытством спросила:
— Вас, правда, убить хотят?
— Ага, на полном серьезе… — безмятежным тоном подтвердил Павел. — Вчера даже уже с пистолетом приходили, видимо передумали в бассейне топить, просто так замочить хотят.
Оксана с любопытством спросила:
— Ну и как, опять в прятки играл?
— Да нет, на сей раз сам погоняла приходил… Троих я изувечил, весьма даже качественно, а погоняле только глаз подбил. Ушел, козел этакий…
— Паша, надо было Димычу позвонить. На сей раз он бы их раскрутил…
— Какое там… Мне ж их скрутить не удалось. Хоть я теперь и знаю, где погоняла живет, а толку что? Отопрется… Их надо разозлить, чтобы голову потеряли.
— И как ты злить их будешь?
— Ну, как? Сегодня я уже навестил одного из банды, разозли-ил! Дальше просто некуда.
— Как ты его разозлил?
— Привязал к перевернутому стулу, раком, снял штаны и в задницу бутылку шампанского вставил…
— Полную?!
— Нет, отпил половину…
Они как стояли, так и выпали в осадок. Они сидели на полу, хохотать в голос не могли, только повизгивали. Прибежал всполошившийся охранник с дубинкой, спросил:
— Чего это они?
Любочка кое-как прошептала:
— Скажи ему, Паша, скажи…
Павел пожал плечами, проговорил:
— Да они балдеют потому, что я одного урода раком поставил и бутылку шампанского в задницу вставил…
— За что? — серьезно спросил охранник.
— За то, что он мой бывший друг, а теперь убить хочет…
— Надо было еще, и трахнуть, — деловито посоветовал охранник.
Девчонки, наконец, просмеялись. Оксана сказала:
— Пошли скорее, уже поздно, мне завтра рано на работу… А еще надо успеть кое-что… — она с прозрачным намеком прижалась на секунду к Павлу. — Как, мой крутой боец? После боя, в книжках пишут, мужики особенно хорошо трахают… — когда они вышли на улицу, она сказала: — К Галке пойдем…
Он похвалил:
— Молодец, азы конспирации осваиваешь…
— А то!
Идти пришлось недалеко. Галя жила тоже рядом с магазином. Пока Павел раздевался и разувался в прихожей, Оксана упорхнула в комнату, увлекая за собой Галю. Вскоре оттуда донесся взрыв хохота. Обе они в обнимку катались по дивану и хохотали, как сумасшедшие.
Галя сквозь смех спросила:
— А откуда у него шампанское оказалось?
— У холостого мужчины шампанское может оказаться только в одном случае, когда он ждет в гости даму, — назидательно проговорил Павел.
Обе они аж с дивана свалились от нового приступа хохота. Только минут через десять они пришли в себя. Галя слезла с дивана, сказала:
— Раз такое дело, будем отмечать твою первую победу.
Они пошли на кухню. Павел с Оксаной сели рядышком, а Галя, на правах хозяйки, принялась накрывать на стол.
Достав из холодильника две бутылки, спросила:
— Что пить будем? Водку или вино?
— А можно, и то и другое?.. — спросил Павел.
У него до того были натянуты нервы, что он чувствовал, ни за что не уснуть без расслабления. Галя водрузила обе бутылки на стол, быстро нарезала ветчину, выставила баночку шпротов, паштет, что-то еще. Павел не торопясь вскрывал баночки, резал хлеб. Было хорошо, спокойно и уютно в обществе нормальных женщин. Да, за пару недель в Люськином обществе запросто можно рехнуться… Он разлил водку по хрустальным рюмочкам.
Оксана подняла свою, сказала:
— Когда я была молодая, я терпеть не могла ментов, а вот познакомилась с Димычем и Генкой, и поняла, среди ментов тоже люди есть. Ты, Паша, тоже какой-то не похожий на других… Какой-то очень сильный, и, в то же время, очень нежный… Ты со мной обращался, как с сырым яйцом; будто нес осторожно, боясь разбить…
Галя вдруг выпучила глазищи, прошептала восторженно:
— Ба, Ксанка, а ты влюби-илась…
Оксана безмятежно ответила:
— Ага… Ну, Паша, за твою победу… — она выпила одним махом водку, закусила бутербродиком со шпротами, договорила: — Кстати, мне страшно понравилось, когда Димыч, Генка и Витька нашу крышу отделали.
Павел старался поддерживать разговор; к слову рассказывал анекдоты, коротенькие историйки из своей жизни, не забывал и на Оксану кидать страстные взгляды. Что ж делать, за все надо платить. А за покой и удовольствие — вдвойне. Он подливал им, и себя не забывал. Допили водку, принялись за вино. Правда, оно оказалось сухое, но добавочка получилась в самую меру. Павел почти не опьянел, но нервы, наконец, отмякли. Доели все закуски, девушки быстренько помыли посуду. Видно было, что Оксана торопится. Глаза ее блестели, а щеки раскраснелись.
