Двери кабинетов мелькали по правую руку. Я свернул за угол, прошел небольшой переход и оказался в одном из внутренних двориков, том самом, где мы с Мадлен и познакомились.
Только вместо миловидной девушки, там стоял хмурый уборщик.
Солнечные лучи косо падали на декоративный парк. Беседку отсюда убрали еще зимой, зато посередине осталась скамейка, на которой и полулежала босоногая красавица в тот чудесный погожий денек. Как давно это было! Кажется, целую вечность назад!
– Здравствуй, Эван, – очень вежливо отчеканил уборщик. От его вечно ворчливого тона не осталось и следа, и хоть на рубленом лице и сохранялось выражение крайнего недовольства, тот старался не показывать признаков отвратительного настроения. Как будто оно хоть раз за год поменялось!
– Прочь с дороги! – хрипло прорычал я, уже догадываясь, что уборщик находится здесь не просто так.
– Ты немного вырос за этот год, – отозвался собеседник. Он, как и всегда, был одет в мрачную робу с закрытым воротом, похожую на тюремную. Только одно изменение бросалось в глаза. Длинный кинжал, а точнее короткий меч с широким лезвием, прилаженный к поясу с помощью ремня. Мужчина скрестил руки на груди, и мне показалось, что под одеждой в районе шеи что-то выпирает. Амулет или кулон. Уборщик продолжал: – Я ведь привык к тебе, сопляк, даже жалко убивать.
– Излишне самоуверенный, да?
Неконтролируемая злость поднималась из самых дальних уголков души и выплескивалась наружу. Я уже представлял, как выхвачу пистолет и неожиданно выстрелю прямо в лицо зарвавшемуся ублюдку.
– Просто никогда не проигрывал, – расхохотался тот и неторопливо расстегнул ворот.
Да, там висел кулон в форме ромба черного цвета с закрепленным в центре идеально круглым камнем. Последний напоминал белый нефрит, и прозрачные голубоватые струйки света вокруг него давали понять, что это не просто украшение, а некий магический артефакт.
– Обвесился амулетами, значит, – злобно констатировал я. – И какого это целый год мести полы и вытирать пыль, пока играешь свою вымученную бесполезную роль?
– Все окупается сторицей, – пожал плечами противник. – Зато так легче было наблюдать за тобой и за жизнью университета в целом. Кто обратит внимание на вечно недовольного брюзжащего громилу-уборщика? Каждый носит свою маску, не так ли? Поверь мне, было крайне забавно наблюдать, как ты в облике студента, носишься по всему университету и расследуешь дело. Трясешься за свою конспирацию, пробираешься в центральную башню, ищешь улики... С самого начала мы контролировали каждый твой шаг. И то, что ты пробрался в кабинет Гарлоу тоже часть плана. Ты сыграл свою партию идеально, Эван, и, к сожалению, здесь она кончается.
– Это мы еще посмотрим, – прорычал я и двинулся вперед.
Прямо, прямо, только прямо. Больше ничто не собьет меня с пути.
Теплая рукоять пистолета ложится в ладонь. Зрение ухудшено из-за солнца, но это мне не помешает. Я точно знаю, куда полетит пуля. Нажимаю курок, гремит выстрел, и крохотный визжащий «сверчок» со свистом устремляется к цели.
И тут случилось невероятное.
Из тела уборщика вперед шагнул еще один уборщик. Точная его копия, которая и словила пулю, разлетевшись голубыми искрами. Крупные огоньки упали на беззащитную траву, но не подпалили ее, а погасли, словно бы ничего и не произошло. Пока я ошалело хлопал глазами и приходил в себя, из уборщика «выбрались» еще три копии. Еще шесть, затем дюжина... Они обходили меня, стоящего в центре дворика, отрезая путь к отступлению. Две дюжины, и, наконец, четыре десятка. Все одинаковые, как однояйцевые близнецы.
Я вильнул дулом влево, затем вправо, в панике обернулся.
Глядя за моими метаниями, уборщики залились дружным слаженным смехом, словно управлялись единым разумом. Собственно, так оно и было.
– Удивлен, сопляк? – сказал один из мужчин.
Не колеблясь, я в него выстрелил. Уборщик разлетелся искрами.
– Сколько патронов у тебя в обойме?
Это последнее, что произнес один из уборщиков. В него попала следующая пуля.
– На всех не хватит, – заметил третий.
Проклятье! Это бесполезно! Я убрал пистолет вытащил меч. Обнаженное оружие угрожающе выставлено перед корпусом, а другая рука сжимает ножны-трость. В бою пригодится все.
– Хочешь ближнего боя? – подала голос еще одна копия. – Это можно устроить. Ты многого добился, агент Меча и Короны, но здесь твое расследование оборвется.
Пока он болтал, мозг соображал натужно и лихорадочно. Как отыскать настоящего человека? Они похожи, как капли воды друг на друга. Найти оригинал попросту невозможно!
– Самый свежий и чистый воздух в конце мая, так говаривал мой отец. Обманывал, наверное. Если нет, то у тебя есть прекрасная возможность вдоволь им надышаться. Советую ей воспользоваться, поскольку передышки я давать не собираюсь.
– Меньше слов, – прошипел я.
Все до единого уборщики обнажили короткие мечи.
– Покойся с миром, агент. Ату его!
Мужчина побежал ко мне. Только один, остальные же двинулись по кругу по часовой стрелке. Безумная, устрашающая сцена. Однако я боялся не смерти. Меня беспокоило то, что я могу не убить сукиного сына.
Противник замахнулся мечом. Цванг! Раздался звук удара стали о сталь, когда я отпарировал атаку сверху. Бью концом трости противника в живот, тот отпрянул назад, затем я атаковал сверху, надеясь продавить выставленный вражеский клинок. Уборщик держал оружие крепко. Тогда я ударил тростью слева-направо, целясь в голову, и враг перекатился в сторону через плечо.
Воспользовавшись моментом, я осмотрелся.
Лже-уборщики вместе с настоящим продолжали вышагивать по часовой стрелке, будто пытаясь свести меня с ума. Все они наблюдали за схваткой и открыто насмехались. Почему бы ему сразу меня не убить? Почему он не натравит все копии одновременно? Что это за странная игра на выживание?
Спарринг-партнер ринулся ко мне. Короткий колющий удар его клинка отбиваю тростью, кручу полупируэт вокруг своей оси и замахиваюсь мечом по широкой дуге. Удар! Лезвие с хрустом пропарывает бок, с трудом проходит через каменную твердость ребер и останавливается где-то в районе пупка, встретив на пути мякоть внутренних органов. Крови не было. Уборщик выронил оружие, оскалился и... его озаренное солнцем тело рассыпалось голубыми искрами.
– Ату его!
Два уборщика выбрались из «зацикленного круга».
Теперь я точно знаю, что его копии не истекают кровью. Именно это поможет отличить их от оригинала. Вот только последний вряд ли выйдет на открытый бой, и если эти назойливые фехтовальщики продолжат напор, я точно ничего не смогу сделать. «Передышки я давать не собираюсь», – вспомнились страшные, как смертельный приговор, слова.
Противники подобрались с двух сторон, и мне пришлось проявить недюжинную ловкость, отбиваясь от сыплющегося града ударов. Цванг! Клац! Цванг! Клац! С одной стороны я отбивал атаки мечом, с другой – тростью. На дереве появились новые зарубки. Перемещаю оружие то к первому, то ко второму противнику. Прокручиваю над головой трость и наношу удар, бью клинком по дуге, затем уколом. Уборщики отражают атаки. Дерутся они явно лучше предыдущего соперника. Цванг! Клац! Стоящий передо мной противник перекатывается, и я пытаюсь зацепить нижним ударом трости другого уборщика. Тот с легкостью поднимает ногу, отступает на шаг назад, и тогда я дополняю атаку размашистым выпадом меча. Лезвие подрубает выставленное колено, однако добивать раненого времени нет. Подходит противник сзади и в прыжке стремится проткнуть меня клинком меж лопаток. Я реагирую мгновенно, разворачиваюсь и ныряю под вражеский меч. Коротко и без замаха бью тростью под дых, уборщик заваливается на траву, и тогда я меняю хват оружия на обратный и добиваю его, воткнув лезвие в шею. Быстро гаснущие искры катятся по траве, а мой меч остался торчать колом из твердой земли. Раненый уборщик атакует, и я бью тростью по кисти, сжимающей клинок. Враг отшатнулся, железная гарда спасла его от серьезной травмы. Я не стал тратить драгоценную секунду, чтобы сразу вытащить из земли свое оружие. Нет, я нанес удар правым кулаком в челюсть. Отличный джеб! Если бы за боем следил опытный боксер, он воскликнул бы: «Великолепно!» Клянусь, я слышал, как хрустнула кость лже-убощика. И только теперь я подхватил свой меч и атаковал ошеломленного противника сверху-вниз, рассекая ключицу. Лезвие остановилось где-то в области сердца, разрывая его ткань и перерезая крупные сосуды. Живой человек истек бы кровью за полминуты, а этот только разлетелся голубыми искрами.
