все могло обернуться гораздо хуже.
И сейчас Джас узнает, насколько хуже.
14 часов 11 минут
Хэн опустил тяжелый ящик на песок. Затем вытер пот со лба и посмотрел на руины острова. Тот являл собой обугленный скелет из камня и древесного угля. Кальдера вела себя спокойно, но все еще курилась струйкой дыма. Гнетущее место, тем более для возвращения домой.
Сюэ шагнул к нему и положил руку ему на плечо:
– С тобой всё в порядке?
Хэн глубоко вздохнул:
– Да, все будет в порядке.
Его терзало чувство вины. «Я должен был сделать больше».
Вскоре после трагических событий ему удалось выделить антитоксин из собранного у горы Тамбора образца. Доктор Рид помогла ему в этом, передав несколько щупалец с наконечниками нематоцист. Этот вид получил название Iridis serpens, в честь аборигенов, которые впервые установили отношения с этими существами. В итоге антитоксин оказался кремнийорганическим ферментом, который с помощью процесса ферментации в твердой фазе несложно производить в массовых масштабах.
Увы, к сожалению, процесс производства занял время, и спасти всех не удалось. Хэн сумел вылечить младшего лейтенанта Цзюньцзе на военно-морской базе Реам в Камбодже. Но было уже слишком поздно, чтобы помочь офицеру Вону. Хэн корил себя за то, что слишком долго удерживал этого человека в живых, неоднократно реанимируя его, когда не было никакой надежды, в течение долгого времени заставляя его страдать вплоть до мучительного конца. Он проклинал капитана Цзе Дайюй – где бы та ни была – за то, что толкала его руку.
«Все же я должен был дать ей отпор».
Все, что он мог сделать сейчас, – это попытаться искупить свои грехи.
Пальцы Сюэ сжали его плечо, утешая и успокаивая. Хотя майор был крайне занят, он согласился отправиться с Хэном на остров Рауль.
Вернувшись в Камбоджу, Сюэ занял лабораторию капитана Цзе Дайюй. Его трудами та превращалась в новый центр космических исследований. Он сотрудничал с НАСА, пытаясь наладить более открытые отношения. Это было непросто, особенно с учетом противодействия со стороны собственного отца.
Они узнали, что именно старший Чой отдал приказ капитану Вэню уничтожить американцев. Сын и отец находились по разные стороны пропасти поколений. Его отец был верным адептом маоистской философии изоляционизма и милитаризма. Сюэ же считал, что будущее Китая лежит в сотрудничестве с другими странами и взаимном уважении. Эти трения, возможно, не прекратятся, пока старая гвардия не ослабит свою хватку. И чтобы это произошло, потребуется время и терпение. Спешка может только все испортить.
Как часть подготовки к достижению этой долгосрочной цели, Хэн согласился продолжить свою работу на базе. Сюэ лично попросил его остаться.
Хэн похлопал Сюэ по руке, благодаря за поддержку в этом начинании. За последние две недели они немало времени провели вместе, подолгу разговаривая за ужином и до поздней ночи. Хэн подозревал, что просьба Сюэ остаться в Камбодже выходит за рамки обычного академического уважения. Но продолжал терзаться сомнениями. На данный момент ни один из них больше ничего не озвучил. Возможно, это также потребует времени и терпения.
А спешка может только все испортить.
А пока Хэн наклонился, расстегнул застежки ящика и открыл крышку. Тот был наполнен солевым питательным раствором. Внутри плавала и шевелилась серо-розовая масса, увитая щупальцами, которая когда-то была спинным мозгом.
– Что это такое? – спросила Джас.
Хэн почтительно склонил голову:
– Это офицер Вон.
Сюэ отошел в сторону и поднял маленький цифровой мегафон. Включил его – и над тихой бухтой эхом разнеслась трель древнего «ревущего быка».
Хэн услышал, как доктор Рид рассказывает своей коллеге о судьбе Вона. Он не сумел его спасти, но сохранил то, что смог.
Через несколько минут Фиби помогла ему отнести ящик в воду. Стоя по пояс в воде, они устремили взоры в море. «Ревущий бык» продолжал свой гортанный зов к морским глубинам.
Хэн посмотрел на залив:
– Как долго, по-вашему…
– Тише, – одернула его она. – Они идут.
Не заметив никаких изменений, Хэн прикрыл глаза ладонью от отражения солнца в воде. Наконец в поле зрения замерцали обтекаемые силуэты – возможно, целая дюжина особей. Они плавали и шевелились, переливались огнями. Их отблески были похожи на застрявшую под водой радугу. Недаром аборигены назвали их так. Iridis serpens…
Радужные Змеи.
– Готовы? – спросила Фиби.
Хэн кивнул, слишком взволнованный, чтобы говорить. Вместе они наклонили ящик и вытряхнули останки офицера Вона в море. Розоватая масса завертелась и забила щупальцами.
Они отступили назад.
А в следующий миг сверкающие полипы осторожно подплыли ближе. Щупальца принялись исследовать нового незнакомца; легонько, как будто танцуя, проводили усиками по его блестящей поверхности. С каждым таким прикосновением в него перетекала биолюминесценция. В свою очередь, серо-розовая масса выпустила собственные усики. Они сплелись и затанцевали вместе, светящееся слияние света и плоти, энергии и вещества. Медленно полипы увлекли пришельца за собой, нырнули в глубину и исчезли.
Хэн посмотрел им вслед. Он вспомнил рассказанные Кадиром Нумери легенды аборигенов о том, как эти существа способны сажать в тело крошечные семена и как эти семена помогали страждущим родиться заново, готовили их к переносу к спящему под землей гиганту.
Где жизнь превратилась в бесконечный Сон.
Хэн не знал, что в этой розовой массе оставалось от офицера Вона, но он молился, чтобы какая-то часть этого человека все же сохранилась и могла жить вечно.
«По крайней мере, достаточно долго, чтобы простить меня…»
19 часов 06 минут
Такома-Парк, Мэриленд, США
Сейхан сражалась с демонами в своей гостиной. Она отодвинула диван и кофейный столик и теперь стояла босиком в черном спортивном лифчике и шортах. Ее упругая кожа сияла, словно она была высечена из камня. Сейхан балансировала на подушечке одной ноги, высоко подняв другое колено. Двумя руками она сжимала у бедра китайский меч.
С каждым вздохом Сейхан выполняла набор приемов мечного боя в стиле цинпин цзянь: бэн, ци, мо, гуа, лань… Она то опускала меч, то делала колющие выпады, то теснила противника, то парировала и блокировала его удары, двигаясь все быстрее и быстрее.
Древний меч, мелькавший вокруг нее, превратился в стальную дымку. Сейхан выстраивала движения в их древние формы: «Ангел продевает нить в веретено», «Солнце и Луна обмениваются лучами»… Крепко сжав губы, она работала клинком до тех пор, пока ее конечности не задрожали. Наконец, обессиленная, рухнула, тяжело дыша, с мечом поперек колен.
Достаточно.
Сейхан отошла и вернула клинок в матовые стальные ножны. Они не были декоративным чехлом. В бою такие ножны сами по себе служили оружием. Она положила ножны на подставку из розового дерева рядом с
