все равно ты меня бесишь. И не надейся, что я признаю тебя наследницей.
- Я готова вложить в проект некоторое количество собственных средств. Но с правом получения прибыли. Или… подземелья, как я узнавала, простираются далеко. А отель можно открыть и в соседнем здании.
Эдди тогда еще понял, что этим двоим он не нужен.
И предложил съехать.
Кажется, все только обрадовались…
…но от слова он не отступится. Правда, искать в отеле больше нечего. Нет, его пустят, вне всякий сомнений. И люкс этот клятвенно пообещали оставить за Эдди. Хотя бы на пару месяцев.
Впрочем, вновь же смысла в том было немного.
Матушка медленно шла по дорожке, выложенной белым камнем. За ней, в паре шагов, следовал мальчишка, который теперь старательно делал вид, что с Эдди не знаком. Совершенно.
Плевать.
Диксон выправил документы. Правда, мальчишку забрал. Увез куда-то, но к вечеру вернул, целого и раздраженного донельзя. Матушка потом еще выговаривала, что нельзя так с ребенком. А ребенок кивал, щурясь, что, мол, и вправду нельзя.
Хитрый он.
Но Эдди видит, что творится в этой серой башке.
Слева поднимались кусты, как и справа. Были они лохматы, но в темных космах поблескивали белые звездочки цветов. Пахло… садом и пахло. Влажным. Живым. И он, подбираясь к самому дому, склонял длинные ветви над камнем, словно пытался дотянуться.
И не дотягивался.
Сам дом, пожалуй, походил сразу на все местные дома. Лестница. Статуи у основания. Колонны. Портик. Стены из красного кирпича и узкие стрельчатые окна. Однако как ни странно, здесь было спокойно.
- Госпожа, - матушку встречал старик в темном костюме. – Мы рады вашему возвращению.
Он поклонился, и поклон этот был полон сдержанного достоинства.
- И я рада, Томас. Если бы ты знал, как я рада… - матушка выдохнула и оглянулась. – Это мой сын.
- Добро пожаловать, господин…
- Эдди.
- Элайя, - мягко поправила матушка. – И мой воспитанник.
Она положила руку на плечо сиу, и тот чуть склонил голову.
- Комнаты готовы?
- Несомненно. Чаю, госпожа?
- Чаю. И… на кухне Нора?
- Её внучка. Но готовит не хуже.
- Тогда буду рада. Эдди?
- Да, матушка.
- Пусть подают в бирюзовую гостиную. Дом…
- Сохранили в первозданном виде, госпожа. Однако кое-где все же нужен будет ремонт.
- Я этим займусь.
В доме пахло цветами и еще чистотой, и запах этот тонкий щекотал ноздри. Хотелось чихать и еще спрятаться куда-нибудь. Не то, чтобы на Эдди глазели. Нет. Дом был пуст.
И с прислугой надо бы что-то решать.
И…
- Сегодня я буду занята, - матушка устроилась в кресле у окна, выходившего в сад. – Пришла пора писем. Сколько ни откладывай… и да, гардероб. Будь добр появиться вечером. Тебе тоже нужно обновить гардероб.
Вот уж без чего Эдди точно обошелся бы.
- Представление, дорогой, - матушка понимала его без слов. – Чуть больше недели осталось. А это мало. Очень и очень мало… мой брат желает видеть тебя при дворе.
- Не было печали, - буркнул Эдди.
А матушка хихикнула как-то совсем по-девичьи…
- Я думаю, он хочет не только Милли представить, но и тебя… боже, я должна это видеть. Должна…
Эдди вздохнул.
И… не стоит огорчать матушку. Тем паче, что улыбка на губах её поблекла. Чашка из какого-то странного полупрозрачного стекла вернулась на блюдце. А она сказала:
- Иди. И ни о чем не беспокойся. А я займусь письмами… но к девяти чтобы был дома!
Эдди снова вздохнул.
И пообещал:
- Буду.
Только показалось, что матушка не услышала. Она сидела, глядя на цветы там, за стеклом. На темную зелень сада, на ограду, что виднелась где-то вдалеке, тонкая, почти растворившаяся в близких сумерках. О чем думала?
Эдди понятия не имел. Он встретился взглядом с мальчишкой и тот кивнул, устраиваясь на полу у ног матушки. Надо же… и на него она влияет. Но и хорошо.
Сиу присмотрит.
Шлейф раздражал.
Нет, не только он.
Все раздражало. Две недели походки и приседаний, которые я вынесла разве что чудом. И ведь не скажешь, что леди Диксон была столь уж придирчива, просто…
…просто поездки во дворец.
Занятия.
Эва, которая кусает губы и нервничает, кажется, едва ли не больше моего. Её сестрица, притворяющаяся равнодушной, но при этом не упускающая случая отпустить шпильку. Причем доставалось всем, а Эве едва ли не больше прочих.
Тонконогий помощник церемониймейстера в дурацком наряде, чем-то напоминающем наряды тех, кто прислуживал на аукционе. Разве что не черный.
Нет.
Ярко-золотые чулки. И бирюзовые короткие брюки. Кружево, кружево и снова золото, на сей раз камзола. Визгливый голос…
- Леди, снова пробуем… представьте себе… двигаемся, не стоим на месте, любезнейшие… такое ощущение, что вас на улице подобрали! Где врожденная грация…
В какой-то момент появилось острое желание сбежать.
А не сбежала я исключительно из врожденного упрямства. И вредности. И… и, кажется, желания доказать всем им, а особенно этому надушенному напомаженному типу, что я все-таки леди. Просто родом с Запада.
И вот…
Тот самый день. И леди Диксон, которая с рассвета на ногах, а с нею и весь дом, хотя не понять, зачем.
- Знаешь, - мне быстро надоело делать вид, что я сплю. – Это когда-нибудь закончится?
- Когда-нибудь непременно… - Чарльз подавил зевок. – На самом деле это просто обычай.
Ну да, за который из меня душу вынули. И главное, страшно вдруг стало. А если не получится? Пройти, присесть. Встать. Отступить. Мы тысячу раз повторяли нехитрое это действо, и дома, и там, во дворце… но если вдруг не получится?
Если я споткнусь?
Оступлюсь?
Наступлю на этот гребаный шлейф и грохнусь на потеху публике?
Чарльз, выслушав, пожал плечами.
- Встанешь, отряхнешься и пойдешь дальше. В конце концов, что тебе за дело до этих людей?
Ну да… наверное. Но…
- Они будут смеяться.
- Милли, - он поглядел на меня. – Ты прошла город Мертвых, ты встретилась с безумными драконами…
И не такими безумными они были. Так, самую малость.
- Ты столкнулась лицом к лицу с их свихнувшимся потомком и не говорю уже о пустыне с мертвецами, о сиу и прочем… и вот после всего этого ты боишься, что над тобой будут смяться?
Ну… да.
А что?
Хотя, конечно, если так, то глупо… донельзя глупо. И эта мысль чем-то успокоила. Спокойствия этого хватило на
