тысячи книг! А в нашей семье были десятки писателей. Кормак Кордеро изучал магию огня в низких потенциалах. Курт Кордеро писал очерки о путешествиях. Кейн Кордеро – романист, а Клара – поэтесса. И все они написали кучу книг, которые хранятся в библиотеках, продаются в магазинах, изучаются на курсах истории и литературы. Можно целую вечность бегать по миру и вылавливать книги.
– Раздел менталистики, – напомнила я. – Я видела книгу в разделе ментальной магии. Разве у нас кто-то писал о ней?
– Кевин Кордеро написал «Энциклопедию разума» для углубленного курса в школе. Каспер Кордеро выпустил жизнеописания величайших ментальных магов столетия. Корентин Кордеро – один из составителей словаря менталистов, а…
– Ладно-ладно, я поняла. А ты неплохо изучила нашу историю за этот год.
– Я замужем за невыносимым занудой, юристом и историком. У меня не было выбора.
– Хорошо, что Герберт тебя не слышит, – улыбнулась я.
Вздохнула и посмотрела на Райана, который осматривал полки чуть поодаль.
– Что между вами происходит? – спросила сестра.
– Не знаю. Чувствую себя какой-то… слабовольной. Я должна его ненавидеть. Но Стелла тянется к нему. И он к ней. Она стала говорить. И у меня не осталось сил его ненавидеть. За одиннадцать лет кончились.
– Ты ничего никому не должна, Кайла. А уж тем более ненавидеть. Если бы не ваши отцы, вы бы не расстались. Используйте шанс, если хотите, сейчас.
– Если бы не наши отцы, мы бы и не встретились.
– Тогда тем более используй.
– О! Нашла!
Кортни приподнялась на цыпочки и вытащила с полки какую-то книгу. Я покачала головой еще до того, как мы прочли название.
– Нет, это учебник. Ты точно видела не его?
– Да. Он здесь, я уверена.
– Не хочешь рассказать почему?
– В тот вечер, когда я встретила Райана, библиотека не входила в мои планы. Меня загнала сюда жутковатая иллюзия на улице. Похоронная процессия появлялась снова и снова, я была пьяна, испугалась и спряталась в первом попавшемся месте. Как будто кто-то специально испугал меня, чтобы загнать сюда.
– Это могла быть Вероника?
Я пожала плечами.
– Иллюзии – дар менталистов. Но зачем ей приводить меня к книге, если она сама за ней охотится?
– Может, мы знаем не все. Или неправильно интерпретировали ее цели.
– Или «К» не Вероника, а ее кукловод.
– Если ты намекаешь на Ким, то она в лечебнице. Я заходила к ней. Оттуда невозможно сбежать, Кайла. Кто бы ни играл с тобой, это не она.
– Значит, это папа восстал из могилы и мстит за то, что мы оказались непутевыми дочерьми, – мрачно пошутила я.
Кортни передернуло.
И тут я увидела заветный корешок.
– А вот и она. Райан!
Память меня не подводила, а книга не привиделась – я схватила ее с полки и, затаив дыхание от волнения, провела пальцем по тисненым буквам на обложке.
Ни названия, ни выходных данных, только имя.
– Это она. Дневник. Не тиражная печать.
– Открой! – потребовала Кортни.
Но когда я раскрыла книгу на середине, мы дружно испустили разочарованный вздох.
– Зашифрована. И ключ к шифру наверняка в могиле вместе с Конрадом. Да что за проклятый род!
Кортни впервые на моей памяти сорвалась. Она отвернулась, опершись на ближайший стеллаж. Райан с сочувствием на меня посмотрел. Мы обе надеялись, что если в словах Мэнфорда была хоть частичка правды, если он надеялся помочь Жизель, то заметки Конрада помогут Ким. Без ключа к шифру мы никогда не поймем, о чем здесь написано. Подобрать ключ к шифру человека, о котором хоть что-то известно, можно. Но не о том, кто жил много сотен лет назад.
Райан притянул меня к себе и уткнулся носом в макушку.
– Мне жаль, родная. Мы не сдадимся. Что-нибудь придумаем, будем искать и изучать.
На то, чтобы найти хоть что-то, уйдут годы, которых у Ким просто нет. Она не протянет и трех в лечебнице. Сквозь слезы я смотрела на бессмысленный набор символов в дневнике и так злилась, что уничтожила бы его, не раздумывая. Хотя впору было злиться на себя. Я снова поддалась надежде.
– Что-то не то, – задумчиво сказала я. – Не могу понять…
– А я думала, наш брак основан на принципах верности и честности, – услышали мы.
– А я не думал, что женат на убийце.
Я вытащила из кармана револьвер. Райан оттеснил меня к себе за спину. В руке Кортни вспыхнуло алое пламя.
– О, как мило, вы подготовились. Да, выглядите грозно. Хотя, надо сказать, вы ужасно скучные и предсказуемые. Я чуть не умерла со скуки, пока следила за вами. Мне бы очень хотелось, чтобы вы добровольно отдали мне дневник. Тогда никто не пострадает. Иначе мне придется вас убить. Возможно, вы думаете, что трое против одного – неравный бой. Но специфика ментальной магии в том, что прежде, чем вы меня пристрелите или спалите, я успею выжечь кому-нибудь мозги. Кого выбрать? Кортни, любимую игрушку посредственного юриста? Райана, неверного супруга и доверчивого детектива? Кайли, шлюху, возомнившую себя матерью-героиней? Пожалуй, будет сюрприз. Ну же, Кортни, ты глава рода, ты должна любой ценой защищать семью. Прикажи сестре отдать мне дневник.
– Пожалуй, я рискну, – холодно ответила она.
Вероника скривилась.
– Большая ошибка.
– Подожди! – крикнула я. – Бери.
– Кайла! – шепнул Райан. – С ума сошла?!
– Дневник зашифрован, – ответила я. – Какая разница, кому он достанется? Никто не сможет его расшифровать.
Или у Вероники на этот случай был план, или она отлично собой владела, потому что новость о шифре ее совсем не удивила.
– Отдай его Райану, – велела она. – И отойди.
Неужели она считала меня опаснее бывшего мужа? Или рассчитывала, что он еще испытывает какие-то чувства и не решится выстрелить?
– Положи его на пол. И толкни ко мне.
Жаль, что в библиотеке не было служащих. За такое обращение с книгами любой уважающий себя библиотекарь порвал бы Лавреско голыми руками.
Вероника подняла книгу и быстро пролистала.
– Хорошо. А теперь я уйду. Вы останетесь на своих местах, потому что если попытаетесь меня преследовать, то я убью кого-то из вас.
Пятясь, она не сводила с меня глаз.
– Знаешь, Кайла, в нашем браке всегда было трое. Любопытно наконец на тебя взглянуть. У Райана всегда был странный вкус.
– Ответь мне на один вопрос. Зачем ты пыталась убить Стеллу?
– Ну, во-первых, она Кордеро, а значит, почему бы нет? А во-вторых, Стелла видела кое-что, когда мы навещали Белами. Впрочем, кажется, она и сама этого не понимает. Если бы я хотела убить ее, то убила бы еще до того,
