меня.
– И тебе неинтересно откуда?
– Обо мне писали газеты. Наследница рода Кордеро оказалась сумасшедшей убийцей. Это сенсация. Любой мог прочесть.
Хейвен вдруг расхохоталась. Ее смех эхом прокатился по пустым коридорам лечебницы. Я знала, что никто, кроме меня, ее не слышит, но все равно вздрогнула и на секунду испугалась, что сейчас придет дежурная сестра и запретит мне идти с Ренсомом.
А значит, решение было принято: я выхожу на свободу.
Пусть ненадолго, пусть лишь чтобы остановить такого же монстра, как и я сама. Но это несколько сладких дней на свободе и… новая игра, мысли о которой будоражат.
Я прислонилась лбом к холодной двери камеры, чтобы успокоиться.
Нет, Ким, нет. Игры закончились. Посмотри, что бывает, когда проигрываешь. Посмотри, где ты оказалась. Запертая навечно с мертвой девушкой.
– Почему я вижу тебя, а других нет? – спросила я.
– Других? – Хейвен нахмурилась.
– Я убила троих. Тебя, маму и детектива. Почему они не приходят?
– Не знаю. Помнишь, что говорил лекарь Дельвего?
– Хантер? Я вообще его не помню. Кристина говорит, он лечил меня. Но я словно… словно не встречалась с ним раньше. Интересно, почему?
«Провалы в памяти неслучайны, Ким. То, что с тобой произошло, не способен выдержать человек. Твоя магия сходит с ума, блокирует воспоминания о прошлом. Потому что иначе они обрушатся на тебя со всей тяжестью и уничтожат».
Его голос был так реален, что я даже обернулась в поисках лекаря. Но Хантера в палате не оказалось, да и Хейвен куда-то исчезла. Я с силой давила на виски, пока не потемнело в глазах.
С каждым днем мне все хуже и хуже. Граница между миром галлюцинаций и миром реальности стирается, воспоминания тускнеют. Я почти не помню лиц сестер, лишь слышу иногда их голоса. Не помню дни здесь, в лечебнице. Говорят, лишенный магии обречен медленно умирать, теряя себя. Говорят, зелья и ментальные заклятия, что используют на нас, разрушают личность. Такие, как я, не живут здесь дольше пяти лет.
Безнадежные. Изгнанные из мира нормальных людей.
Убийцы, насильники, психопаты.
Меня лишили магии два года назад. Время неумолимо вело отсчет.
Я почти ждала, когда стрелки на этих часах остановятся навечно.
Дверь вдруг скрипнула, и в темную палату проникла полоска тусклого света. Я отпрянула, ожидая увидеть сестру-целительницу, Кристину или охранника, но… никто так и не вошел.
Сердце билось так быстро, что мне не хватало воздуха, а Хейвен, как назло, куда-то пропала. Первые несколько шагов дались с неимоверным трудом.
Тук-тук, за окном
Тихо плачет навь.
Мой собственный голос звучал откуда-то издалека.
Старый дом, старый дом,
Сон ты или явь?..
Собравшись с духом, я решительно вышла в коридор, намереваясь привлечь внимание охраны, но он был совершенно пуст.
Тук-тук, медленно
Открываю дверь.
Ряды одинаковых зарешеченных окошек палат, слегка подрагивающий тусклый желтый свет. И круглое окно в самом конце. Я никогда не видела его ночью, а днем оно казалось не таким жутким. Сейчас в него смотрела проклятая луна.
Старый дом, старый дом —
Ты ему не верь…
Кроваво-красные буквы ярко выделялись на светлой стене:
Тук-тук, ветер здесь,
Он стучит в окно.
Темная фигура: бесформенная, уродливая, словно сотканная сразу из всех моих кошмаров, – ярко выделяется, подсвеченная предательницей-луной.
Обернись, ведь тебе
Жить не суждено.
Старая детская песенка, неизвестно откуда появившаяся в моей голове, звучала по-особенному мрачно сейчас, когда я не отрываясь смотрела на силуэт в конце коридора. Темный плащ полностью скрывал человека… нет, существо – человеком эта тварь не могла быть по определению. Но я знала, что оно смотрит. Знала, что если пошевелюсь, то произойдет что-то непоправимое.
Как будто так уже бывало.
Как будто так было всегда.
Оцепенение спало, и я сделала единственную вещь, казавшуюся логичной: попыталась вернуться в палату. Часть меня – та, которая еще сохранила остатки разума, – понимала, что происходящее лишь ночной кошмар и все, что нужно сделать, – это проснуться. Другая, ведомая инстинктами, как испуганный зверек, бежала прятаться в палату. Как будто железная решетка могла защитить от чудовищ, порожденных разумом.
– Кимберли!
Пятясь и не сводя взгляда с темной фигуры у окна, я врезалась в кого-то спиной. От неожиданности вскрикнула, оступилась и едва не упала на холодный каменный пол, но Хантер Дельвего успел подхватить меня прежде, чем это случилось.
– Что ты здесь делаешь? Почему ты не в палате?
Я обернулась к окну, чтобы удостовериться: призрак исчез. Как и всегда бывает, столкновение с реальным миром на некоторое время вырвало меня из власти болезни.
Но скоро все повторится. Снова и снова, пока я не потеряюсь окончательно и от прежней Ким не останется пустая оболочка. Пока кошмары не сожрут привычный мир и не превратят его в кривое отражение кровавого прошлого.
– Кто-то открыл дверь… – пробормотала я.
Двери не открываются сами по себе. Когда я играла с сестрами, я делала это десятки раз.
А теперь кто-то играет со мной?
– Я разберусь, – сказал он. – Идем, нам пора.
– К детективу Ренсому?
Хантер бросил на меня задумчивый взгляд.
– Да. К детективу Ренсому. Нужна твоя помощь, Ким. Нужно поймать того, кто держит Хейзенвилль в страхе.
– Жаль, что это не я. – Моих губ коснулась улыбка. – Вы бы справились быстрее.
Будь я чуть умнее или удачливее, мои сестры были бы мертвы.
Хейзенвилль – холодный город. Тусклый, дождливый, старинный и мрачный. Я редко покидала его пределы, но когда это все же случалось, то казалось, будто время здесь остановилось. Будто мы все – персонажи огромного кукольного домика, покрытого пылью и населенного призраками.
На этот раз они не стали рисковать, и в город меня вез частный экипаж с закрытыми наглухо окнами. Но я слышала барабанящий по крыше дождь и, закрыв глаза, представляла, как холодные капли падают на лицо, стекают по щекам и теряются где-то в одежде.
А потом мечты воплотились в реальность. Мы вышли на залитую водой улицу и, пока шли, перепрыгивая бурлящие потоки, вымокли почти насквозь. Хантер сквозь зубы ругал неработающие ливневки и магов из мэрии, каждый раз удивляющихся дождю, а мне хотелось остановиться, посмотреть в затянутое тучами ночное небо и рассмеяться.
Даже если это последнее воспоминание о реальном мире, перед тем как я навсегда погружусь в собственные кошмары, –
