внятно и доступным языком принялся рассказывать о своей теории:
— Я, Тимофей, рассматриваю самый интересный, и самый спорный момент — развитие политического форматирования созданного большевиками нового государства. Когда старая система управления рухнула, низовой бюрократический аппарат устроил саботаж пришедших к власти неофитов — никто не хотел на них работать. Босяки пришли к власти! Вот я и пытаюсь подвергнуть анализу сущность перехода от одной ступени общественного развития к другой, как принято считать — более совершенной. Но как раз тут собака и порылась, отчего мы имеем ворох проблем по сей день! В своей научной работе как раз и пытаюсь рассмотреть процесс становления этой новой формации как один из узловых пунктов общественного развития.
Тут он остановился, и посмотрел на слушателя:
— Я тебя не сильно нагрузил, Тимофей?
— Всё нормально, Санёк, продолжай. Мне интересно, на самом деле интересно. И с чего ты начал?
Клошар воодушевлённо кивнул:
— Ну да, с чего? А, вспомнил, слушай: фундаментально проблема нового государства была обусловлена задачами и методами его возникновения. А метод построения советской власти и страны был таков: к низовой бюрократической работе привлекли разнообразных моральных уродов, преступников, алкоголиков и извращенцев всех мастей, а также конкретных сумасшедших, психов и мерзавцев. И вот как раз этим типам дали власть в каждой конкретной точке пространства, при этом под властью всеми вокруг понималось право безнаказанного садистского убийства кого угодно, а также — грабежа и безудержного пьянства. Этот подход в то конкретное историческое время позволил очень эффективно бороться с элитами общества того времени на всех уровнях — от Академии наук до деревни. Элиты ушедшей эпохи не смогли сопротивляться такому натиску, и общество оказалось во власти массы подонков и дураков.
Санёк поднял вверх указательный палец, продолжив:
— Именно так всё и было, Тимофей, поверьте мне. И примеров тому масса! Причём задокументированных, и подтверждённых свидетелями.
Тимофей кивнул:
— Нельзя не согласится. И как ты дальше рассуждал?
Научный деятель андеграунда продолжил:
— А проблемы начались тогда, когда пришло время со всем этим сбродом, с возникшей из этой прослойки, так сказать — «элитой», пытаться что-то построить, что-то отличное от воровской "малины" с политическим уклоном. Но инструмент оказался откровенно плох в изначально несвойственных ему задачах, а поменять его было уже не на что — «те, старые» элиты истреблены, разогнаны, посажены, а некоторые и развращены сотрудничеством с негодяями. Появились новые управленцы. Где-то, конечно, пробивались отдельные ростки порядочной деятельности, но в целом дело обстояло печально. Новые «аристократы» уже приблизили к исполнительской работе подобных себе маргиналов, и это «древо» пустило корни. И глубоко. А в нашем обществе традиции как нигде очень сильны. Так во власти и продолжается до сих пор. Ты сам как думаешь, почему сегодня процветает оголтелое воровство, и откуда взялось такое количество откровенно тупых личностей среди чиновников?
Тимофей пожал плечами:
— Сам ответь, ты изучал.
Санёк кивнул:
— А я тебе отвечу — это уже праправнуки тех, «первородных», сидят в креслах.
Вспомнив о своих планах, Палинский достал мобильник, глянул время, и начал прощаться:
— Очень интересный анализ. Слушай Саня, извини, но мне надо по делам бежать — а то я так ничего не успею. Довольно познавательно было тебя послушать, но правда — идти нужно.
Санёк обеспокоенно посмотрел ему в лицо:
— Ты нормально себя чувствуешь? А то ещё посиди, отдохни немного. Все дела всё равно не переделать.
Тимофей покачал головой:
— Да мне встретиться нужно с человеком. Время уже близко к обеду, а я собирался ещё с утра пораньше это сделать. Так что — извини. Спасибо за помощь.
— Тебе далеко? А то давай, провожу.
— Да нет, спасибо. Тут вон, через дорогу от «Аметиста», в пятиэтажку.
— Понял. У меня там тоже знакомый живёт. Дядь Валера зовут. Сейчас редко его встречаю. Да почти год уже, считай, не видел. Старенький он уже совсем стал.
Тимофей удивлённо взглянул:
— О! Я как раз с ним и собираюсь встретиться!
— Вот видишь, какие совпадения бывают. Передавай привет от Сани. Он поймёт. Ладно, раз у тебя всё нормально, я тоже пойду. Бывай!
*****
И Санёк зашаркал вглубь парка. Тимофей набрал номер Попова. Валерий Сергеевич ответил не сразу. «Наверное, слышит плохо», — решил Палинский, и терпеливо ждал. Наконец гудки прервались, что-то зашуршало, и старческий голос произнёс:
— Алё, кто это?
Боясь, что собеседник оборвёт разговор, Тимофей громким голосом, торопливо принялся представляться:
— Здравствуйте Валерий Сергеевич, меня зовут Тимофей, фамилия — Палинский. Ваш телефон мне дал Афанасьев Алексей. У меня к вам вопрос по одной давней истории Тайгарска, и Лёша порекомендовал обратиться к вам. У вас найдётся время принять меня?
Ответ прозвучал сразу, без паузы на раздумья:
— Да, конечно, заходите! Хоть сейчас. Времени полно — чего мне ещё делать то? Знаете, где я живу?
— Да, знаю, Лёха мне адрес тоже дал. А я сейчас в парке на Жукова, быстро появлюсь.
— Давай, я пока чайник поставлю.
Дойдя до квартиры, Тимофей нажал на кнопку звонка. Долгое время никто не открывал дверь, только едва слышалось какое-то шуршание изнутри. — «Наверное, в глазок смотрит», — решил Тимофей. Наконец заскрежетал засов, и дверь распахнулась: перед ним стоял невысокий, худощавый старик в полосатой пижаме. Приветливо взглянув на гостя, пригладил ладонью редкие, седые волосы на голове, и уточнил:
— Тимофей? От Алексея?
— Ага. Это я звонил.
— Проходи, Тимофей. Присаживайся пока вот сюда, в кресло — музыку послушай. А я пойду чаем займусь. Джаз любишь?
— Да я не особый меломан, Валерий Сергеевич. Пусть играет.
И Тимофей прошёл в комнату. Огляделся. Интерьер комнаты представлял собой классический образец быта недавно ушедшей эпохи — примерно в центре стоял журнальный столик, вдоль стены выстроилась «стенка», состоявшая из чередующихся полок и закрытых дверец. На полках плотной компанией стояли бронзовые Будды, многорукие Шивы и круглолицые якуты, вырезанные из кости. Некоторые дверки были полуоткрыты — там виднелись книги и виниловые пластинки. Присев на кресло, Тимофей взял в руки конверт от диска, который крутился в тот момент на проигрывателе. Прочитав надпись — «Гойко Джокович. Свингующая Македония», пожал плечами, — «Никогда не слышал». Над тумбочкой, где стояла аппаратура, висело несколько довольно больших постеров с фотопортретами музыкантов. Одного из них узнал — Луи Армстронг, а про остальных решил, — «Тоже, наверное, знаменитые».
В комнату, осторожно шаркая, с подносом в руках прошёл хозяин, аккуратно поставил его на столик. Расставляя чашки, спросил:
— Как там Алексей живёт-может?
Палинский, поднявшись с кресла, принялся помогать — переставил с подноса на салфетки, принесённые варенье, сушки и сахарницу. Пожал плечами:
— Да вроде нормально —
