Позабыв про боль в коленке, я побежала в ту сторону, откуда доносились звуки. То есть вперёд, чуть-чуть забирая влево. Это был на редкость неудобный маршрут: на плече болталась пресловутая сумка, под ноги попадались то кочки, то ямки, то очередные поваленные стволы. Я несколько раз споткнулась, а один раз даже упала — к счастью, на мох.
Сначала я, к своему удивлению, обнаружила искомую тропу. Выбежав на неё, завертела головой, и вдалеке увидела бегущего в мою сторону Рейтега. Судя по всему, я сделала крюк и намного опередила своего провожатого. Ждать его времени не было, поэтому я просто махнула ему рукой и помчалась дальше, к тракту, насколько хватало сил.
Но что-то подсказывало мне: не успеваю. Люди, которые свистят на лесных трактах, обычно всё делают быстро и свидетелей не оставляют. Меня обнадёживало только то, что выстрел был один, и что крики были женскими. Женщин разбойники, как правило, убивают не сразу.
Я уже знала, что буду делать, но боялась, что мне не повезёт. Потому что плохо умела врать — зато хорошо умела ошибаться. Чуть-чуть фальши, один маленький промах — и я пропаду, на этот раз точно, совсем.
Как показался тракт, я снова свернула в лес, чтобы не идти по открытой местности. Я неслась, как подстреленная, оступаясь через шаг. Снова взмокла, но больше, к счастью, не падала.
Вот и просвет между деревьев. Солнце ещё нежаркое, но яркое. Раскрасило землю, небо и лес в изумительные, сочные света.
На подступах к тракту я пошла осторожно, стараясь производить как можно меньше шума. Сумку оставила в кустах, туда же кинула кепку. Чтобы не мешали.
Кровь на траве, похожая на вишнёвую мякоть. Металлические детали сверкают, блики на них — как звёзды. И чёрный-чёрный сюртук того, кто совсем недавно был живым, сидел на козлах, лихо раскручивал кнут над двумя гнедыми лошадками… Изумительные лошади. У нас на конюшне тоже такие были, только в повозку их не запрягали, берегли для верховых прогулок.
Счёт шёл на секунды, и медлить не следовало. Но когда я достала из кармана кусок бинта, оставшегося после перевязки коленки (в карман я его сунула по привычке, так как не привыкла к сумкам), то очень тщательно, не спеша, обмотала им правую ладонь по центру.
По-хорошему, надо было бы выйти неторопливо, может, даже с ухмылочкой, всем своим видом показывая, что владею ситуацией. Но я была мокрая, красная, растрёпанная, и пыхтела, как паровоз. Так что из всего задуманного более-менее получилась только ухмылочка — кривая, и, по-моему, не очень убедительная. Зато вытащенный из ножен чёрный кинжал с успехом компенсировал недостаток прочих эффектов.
Две женщины — одна, светленькая, совсем молодая, вторая лет сорока — стояли возле кареты, прижавшись друг к другу. Белые и неподвижные, они смотрели на человека в широкополой шляпе и скрывавшим половину лица чёрном платке, вернее, даже не на него, а на его револьвер. Громоздкий, тяжёлый, большого калибра. Оружейная мастерская Девена, с ходу определила я. Как будто эта информация как-то могла мне помочь.
На самом деле, только хуже сделала. Потому что я, к сожалению, хорошо знала, каких бед может причинить одна пуля, выпущенная из такой штуки.
Ещё двое разбойников рылись в карете. Основательно, вспарывая обивку. Какие-то сундуки уже были выброшены наружу и выпотрошены, как курицы. Мой быстрый взгляд выхватил валявшуюся на траве белоснежную ночную сорочку, чьи рукава напоминали беспомощно раскинутые руки.
«Батист, — пронеслось в голове. — И кружева. Одна из лучших мануфактур в стране… Лав… Лар… как её…»
Почему-то это казалось сейчас жизненно важным — вспомнить название мануфактуры. Отец не раз произносил его при мне: многие изделия, которые шили на его фабрике, отделывались кружевами. Я должна была знать. Я знала.
Но забыла.
Тот, кто держал девушку на мушке, свободной рукой выхватил второй револьвер. Как у всякого порядочного разбойника, у него было несколько видов оружия.
Я предвидела такое развитие событий, поэтому моментально, ещё до того, как револьвер нацелился на меня, резко ушла вниз. Перекатилась по земле, снова села — на одно колено, не выпрямляясь до конца. Левая рука уже держала кинжал за лезвие. Удар. Пальцы начертили в воздухе символ, ладонь быстро (чтобы невозможно было приглядеться) перехватила рукоятку — и кинжал с размаху ушёл в мягкую мшистую землю.
Я знала, что он больше не выстрелит. В народе распространено мнение, что маг после активации предмета силы становится неуязвимым для простого оружия. Брехня, конечно, но нам такое заблуждение только на руку. Попадаются, правда, просвещённые люди, знающие принципы работы магов и магических предметов, но такие, как правило, не грабят кареты.
Я сидела, не двигаясь — чтобы отдышаться, а заодно заставить поволноваться господ разбойников. Пусть думают, что во мне нарастает сила. Потом медленно подняла голову и улыбнулась.
— Ну что, уйдём по-хорошему?
— Слышь, девка, вы же только по магическим преступлениям… — неуверенно протянул один из тех типов, которые рылись в карете. Второй оставался за каретой, его я не видела. Он мог выпрыгнуть оттуда в любую секунду… Но мне почему-то казалось, что он не будет этого делать. Он боялся. Они все боялись.
Меня захлестнул гнев. Ублюдки. Трусливые ублюдки, которые привыкли распоряжаться чужими жизнями только потому, что у них сильные кулаки и куча опасных побрякушек на поясе. Но вот появился действительно опасный противник (с их точки зрения), и они готовы поджать хвосты — потому что умеют не сражаться, а только лишь пугать.
В этот самый момент я вдруг вспомнила: Лаврусская мануфактура. Город Лаврус, тридцать миль от Морлио.
Моя улыбка стала ещё шире. Я чувствовала уверенность и злость. Я чувствовала себя всемогущей.
— А вы посмотрите на гривы лошадей, — усмехнулась я. — В них вплетены блестящие нити, три на каждую. Эти нити мастерит Гильдия Белых Часов. А если в деле присутствует хоть один магический предмет, оно автоматически попадает под нашу юрисдикцию. Так что…
К сожалению, пока я всё это рассказывала, прятавшийся за каретой разбойник не терял времени даром. Я сосредоточила внимание на том парне, что держал на мушке женщин и всё никак не решался поднять другую руку (тоже с револьвером) и прицелиться в меня. Умника, знающего о специфике преступлений, с которыми разбирается наша Гильдия, я сразу сбросила со счетов: один край его платка съехал вниз, обнажив пухлую щёку, округлившиеся глаза нервно моргали, с ужасом взирая на меня из-под шляпы… маленький глупый мальчик.
Про третьего, каюсь, забыла.
Он выскочил из-за кареты так быстро, что я даже голову не успела повернуть. Возможно, он знал чуть больше о мнимой неуязвимости магов, а может, просто решил проверить, не миф ли это. И я бы ни за что не избежала пули — если бы разбойник действительно выстрелил.
Но в тот же миг, как я заметила движение за каретой, что-то вылетело из-за моего плеча, и когда я посмотрела на своего несостоявшегося убийцу, то он уже оседал на землю. Из его живота торчала рукоятка кинжала — простого, не чёрного, но тоже весьма действенного в определённых ситуациях.
Один из револьверов — как раз тот, который так и не был направлен на меня — упал в траву. Его владелец вертел головой — он явно не знал, что делать: спешить на помощь товарищу, которому эта помощь уже могла не понадобиться, или продолжать угрожать своим жертвам.
— Что ты с ними рассусоливаешь? — поинтересовался Рейтег, выходя из своего укрытия — он, как оказалось, прятался где-то в кустах позади меня. — Долбани по yим «пирамидкой» и давай вязать.
Мальчик со сползшим с лица платком поднял дрожавшие руки.
— Не надо п…пирамидкой… — попросил он. Разумеется, разбойник не знал о магическом символе, спрессовывающим воздух в форме трёхгранника — оружие дальнего боя, которым можно запросто ранить противника, а то и убить. Но «пирамидка», как называли этот приём на нашем сленге, прозвучала для него, по всей видимости, угрожающе.
