я такой хороший бегун.
— Признаюсь, ожидала, что вы застынете столбом. Если честно, то думала, что вы сами встанете мне за спину.
Я усмехнулся:
— Жаль, что разочаровал. Но в свое оправдание скажу, что в следующий раз я обязательно спрячусь за вашей спиной.
Виктория насупилась:
— Следующего раза не будет. Я больше не позволю вам рисковать собой. Пока вы под моей защитой…
Я поднял руку, призывая собеседницу замолчать.
— Бросьте. Мы с вами оба понимаем, что Круглов решил перестраховаться и вынудил вас стать нянькой. Вам это не по вкусу. И мне тоже не особо нравится, что приходится терпеть ваше кислое лицо.
Виктория нахмурилась, и я указал на нее пальцем:
— И такое выражение вас не красит. Вам никто не говорил, что так вы кажетесь старше. К слову, сколько вам лет?
Муромцева взглянула на меня с такой злостью, что взглядом можно было плавить металл. Но я стойко его выдержал:
— Не говорите, что неприлично спрашивать даму о возрасте. Я же вижу, что едва ли старше меня. Скажите, как так вышло, что вы уже имеете боевой опыт? Во сколько вы начали службу? Я знаю, что кадеты выходят в рекруты в пятнадцать. Но для этого вы должны быть бастардом. А вы человек с отчеством, а значит, с титулом…
— Василий Михайлович, — холодно процедила девушка, — вы хоть и душеправ, но не понимаете, когда нужно закрыть рот. Поэтому лучше сейчас сделайте это. Потому что выворачивать всю свою жизнь наизнанку перед вами я не собираюсь. Может, вы ожидали, что я прямо сейчас начну вам плакаться о своей приютской жизни и тяжелой доле…
— Ну, не прямо плакать, — торопливо вставил я, но Муромцева меня перебила:
— Закройте рот, княжич. Или я вспомню свое неблагородное прошлое и сдвину вам зубной ряд.
Ее щеки пошли красными пятнами от злобы, но я только усмехнулся:
— А я вашему начальнику жалобу подам. И он вас наругает. Быть может даже в угол поставит.
— Это я переживу. Зато совершенно точно не стану больше за вами приглядывать.
Я покачал головой.
— Ну уж нет, Виктория Ильинична. Вы от меня так просто не отделаетесь. Я потребую вас вернуть. Выдвину условием, чтобы вы отработали услуги зубного лекаря.
Глаза Виктории заискрились яростью.
— Зачем вам это?
— Я вас вылечу, — твердо заявил я. — Мне придется. Я давал клятву.
— Вы… Вы… — девушка задохнулась от возмущения.
— Достаточно простого «спасибо», Виктория Ильинична. И Круглов не узнает, что сегодня вы чуть было не потеряли своего подопечного.
— Спасибо, Василий Михайлович, — просипела девушка.
В комнате воцарилось неловкое молчание. Которое прервал стук в дверь.
— День приема так и не отменили? — уточнила Муромцева.
— Не думаю, что это посетитель, — ответил я и произнес. — Войдите.
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Лидия:
— Василий Михайлович, к вам дознаватель из жандармерии.
Я улыбнулся:
— Таких гостей не стоит долго держать в приемной. Пусть проходит. И сделайте нам, пожалуйста, чай.
— Хорошо.
Лидия вышла из кабинета. А через секунду в помещение вошли двое в форме третьего охранного отделения, которое занималось убийствами и разбойным делом.
— Василий Михайлович, мы по поводу убийства мастера Холодова, — начал один из них. — Меня зовут Илья Владимирович Листьев.
Интересно. Выходит, Листьев дворянин, но работает простым дознавателем. Да, звание у него майорское. Значит, дворянство было потомственным. Семья была из слабых, и Илья Владимирович поступил на службу, чтобы не потерять титул. Вряд ли у него выйдет дослужиться до высоких чинов. Но так он не потеряет позиции.
— Проходите, — ответил я. — Правда, кресла только два. Я попрошу секретаря принести одному из вас стул. Вы же окажете нам любезность?
Я обернулся к Виктории, и та на удивление легко согласно кивнула и покинула кабинет. Один из жандармов же сел в кресло и начал разговор:
— Василий Михайлович, что вы видели во время убийства?
Я пересказал историю. Правда, пришлось прерваться, когда в кабинет вошла Муромцева, которая принесла стул для гостя.
— Благодарю, — произнес я, и Виктория вышла в приемную. Второй жандарм взял стул и сел неподалеку от входа. Я же продолжил рассказ. И когда я дошел до момента, как направился к раненому, чтобы помочь, Листьев удивленно нахмурился:
— То есть, вы пытались помочь Холодову, как только он вышел из-за здания?
Я кивнул и просто ответил:
— Я давал клятву. Спасать людей. Этого вашего…
— Холодова, — подсказал Листьев, и я продолжил:
— Холодова я мог спасти. Но действовать нужно было быстро. Поэтому в тот момент я даже не думал, что рядом может находиться его убийца. Поэтому я хотел оказать пострадавшему первую помощь. Вот и все.
— Самоотверженно, — оценил Листьев. — Рисковать ради клятвы и одного человека…
— В этом мире есть те, кто выше людей, — ответил я. — Они строго следят за соблюдением клятв. Так нам на лекарском курсе объясняли. И если клятву нарушить, цвет силы может измениться.
— Вот оно что, — удивленно произнёс Листьев. — И были такие прецеденты? Ну, чтобы цвет силы менялся?
Я кивнул:
— Были, Илья Владимирович. Такие слухи на пустом месте не рождаются.
Жандармы удивленно переглянулись. И по их взглядам я понял, что в охранном отделении все работает не так.
— Ладно, давайте вернемся к теме разговора, — произнес Листьев. — Что было после того, как вы попытались помочь раненому Холодову?
— Потом появился стрелок. И меньше, чем за секунду добил раненого Холодова.
— А потом? — уточнил жандарм. — Он пытался вас застрелить?
Я покачал головой:
— Нет. Если хотел бы, то думаю, он сделал это. Говорю же: боец очень быстро двигался. Странно для криомастера.
— Криомастер? — переспросил Листьев.
— Пули дали эффект ледяных шипов, — ответил я. — Затем стрелок остановился и был убит одним из дружинников. Колей.
— Тот, которого вы забрали не терапию? — уточнил жандарм.
— У парня был шок от содеянного, — возразил я. — Он впал в ступор и вряд ли смог бы рассказать вам что-либо до вмешательства лекаря.
Листьев кивнул, видимо удовлетворенный моим ответом. И встал с кресла:
— Спасибо за помощь, Василий Михайлович, — произнёс он.
Я пожал плечами:
— Всегда готов помочь охранному отделению.
Жандармы подошли к выходу из кабинета как
