людьми этими? – спросил старый корпорал.
– Отличные люди, – признался Волков, – да вот возьметесь ли вы за дело, если за две недели я заплачу по полтора талера каждому? И вам, господин корпорал, три офицерские порции?
Литбарски задумался. Прикидывал что-то. А за него спросил один из лучших солдат:
– Кавалер, а с кем драться думаете?
– И под чьим знаменем? Мы не под всякий штандарт пойдем, – добавил стоявший рядом с ним.
– Пойдем под моим штандартом, а драться ни с кем не будем, – отвечал Волков. – Заберем кое-что и привезем заказчику. Вы будете охранять в дороге.
– Вот как! Литбарски, соглашайся, – дал добро лучший солдат. – Деньга малая, да всяк лучше, чем без дела дома штаны протирать.
Остальные согласно загалдели.
– Ну, раз корпорация не против, то и я согласен, – сказал Литбарски, – а кто заказчик и какую ценность везти?
– Велением епископа Вильбурга нам надобно забрать в одном храме одну ценную вещь и привезти эту вещь ему.
– Так что за вещь? – спросили его солдаты.
– А что для попов самое ценное – мощи. Нам надо забрать мощи.
– Мощи дело богоугодное, мы согласны, скажите, когда выступаем, кавалер.
– Пару дней придется подождать, мне нужно кое-что взять с собой, – отвечал Волков.
– А нужно ли ждать нам? – спросил корпорал. – Если не нужно, мы можем завтра же поутру выступить, а через пару дней вы нас догоните. Куда идем?
Видно, нужда их донимала, раз согласны идти хоть сейчас.
– Правильная мысль, – кивнул кавалер, – может, вы и правы, пойдем мы в Ференбург.
Переговаривавшиеся солдаты сразу замолчали. Повисла тишина, все смотрели на кавалера, ожидая пояснений, а так как тот промолчал, корпорал Литбарски уточнил:
– Ференбург тот, что на Эрзе?
– Да, – коротко ответил Волков.
– Угу, так значит? Нам с ребятами нужно переговорить, – сказал корпорал, чуть помедлив.
Он отошел к своим людям, все они сбились в кучу и стали обсуждать предложение кавалера, но так, чтобы он не слышал. Совещались они недолго, совсем недолго. Литбарски подошел к нему и сказал:
– Господин кавалер, корпорация решила, что дело ваше нам не подходит.
– Так вы только что говорили, будто дело это богоугодное, – произнес Волков, вкладывая в слова насмешку, – как быстро у вас все меняется.
– Так и не знали мы, что нужно лезть в город, где двое из трех померли от чумы.
– Два талера каждому, – и Волков умышленно перешел на «ты», – и тебе четыре офицерские порции. Четыре порции, так платят сержантам.
– Дело не в деньгах, кавалер, ребята семейные, никто не хочет задохнуться от бубонов на шее. Или, того хлеще, в семью их привезти, мы чуму помним, года не прошло, как она у нас тут семьи выкашивала.
– Эй, Литбарски, какого дьявола, вы же уже согласились, – встрял в разговор Роха. Он был обескуражен.
– Не соглашались! Мы не знали, куда идем! – выкрикнул лучший из солдат Литбарски.
– Да как не соглашались, вы уже чуть ли не сейчас собирались выступать, – наседал Скарафаджо. – Что за перемены?!
– Оставь их, Роха, – произнес кавалер громко, – хорошо, что они сейчас переменились, а не дай бог дошло бы до дела какого, и там они бы сказали, что передумали. Извините, мол, мы не знали, что тут у вас злобные мужики будут железяками размахивать. Мы уходим.
Слова были едкими и обидными. Роха и даже Ёган засмеялись.
– Одно дело мужики с железяками, а другое дело чума, – хмуро заметил лучший солдат. – С чумой не повоюешь. Было бы дело, мы бы себя показали.
– Убирайтесь, мошенники, – сказал Скарафаджо. – Знаю я таких, как вы, вы обозные воины.
– Это какие такие обозные воины? – поинтересовался Ёган.
– Есть такие, как мы врага ломаем, так они первые во вражеский обоз бегут грабить, а как нас враг гнет, так они бегут в наш обоз прятаться.
– Ты не сильно задирайся, – сказал лучший воин Рохе, – будь ты на двух ногах, я бы тебе объяснил, кто тут обозный воин.
– Так я на двух ногах. – Волков сделал шаг вперед. – Мне объясни.
– Ну что ж, объясню, – уперся воин.
– Да вы что?! – заорал корпорал, вставая между ними. – Рехнулись, что ли?! Взрослые мужи, а ведете себя как сопляки. Угомонись, Франц, и вы, господин кавалер, остыньте. Еретики мало нас убивают, давайте еще сами будем резаться. Все, идем в город. В город.
Ни Франц, ни рыцарь продолжать склоку не желали. Солдаты стали собираться и пошли, а Роха, задира, свистнул им вслед. И крикнул:
– Чертовы трусы!
Волков стоял мрачный и глядел вслед уходившим. Скарафаджо хотел ободрить его и произнес:
– Ничего, я знаю еще пару толковых ребят. Не так хороши, как эти, но для прогулки, что ты затеял, подойдут.
– Не подойдут, не полезет никто в чумную яму из нормальных людей, – невесело заметил кавалер.
– Предложи больше денег.
– Даже если в два раза больше дам, никто не пойдет, я бы и сам не пошел.
– А я пойду, – вдруг сказал Скарафаджо, – дашь три талера – и пойду.
– Что, совсем оголодал?
– Совсем, – признался Роха, – хозяин грозится вышвырнуть моих спиногрызов и мою чокнутую бабу из дома. Больше полутора талеров должен, бакалейщику должен, мяснику, пекарь отказался давать хлеб в долг. Долгов на три талера. Пойду с тобой хоть в чумную яму, если дашь денег.
Кавалер, казалось, и не слушал его, и на него не смотрел, он смотрел на приближавшихся к ним двух забавных людей. Это были мальчишки лет пятнадцати, вряд ли старше. На одном из них красовалась старая, кривая кираса, на втором видавшая виды латаная стеганка, гамбезон, перетянутый на поясе веревкой, Волков уже лет пятнадцать таких не видел, да и велик он оказался мальцу настолько, что еще одного такого же без труда можно было засунуть.
Шлемов у них не имелось, а вот подшлемники были у обоих. Парень в кирасе имел вполне себе добрую алебарду на крепком древке, второй был вооружен обычным мужицким топором. Волков, Роха и Ёган с интересом наблюдали, как юноши подошли, низко поклонились, и тот, что с алебардой, произнес, обращаясь к кавалеру:
– Простите меня, добрый господин, а не вы ли тот честный рыцарь, что ищет добрых людей себе в помощь?
Роха засмеялся, с ним засмеялся и Ёган. Волков только ухмыльнулся и важно спросил:
– Люди мне нужны, да только нужны мне честные люди. Не сражались ли вы в Черной банде, не сражались ли вы за еретиков, или за схизматов, или за чертовых эгемцев, что выкидывают праведных людей, друзей императора, из окон чертовой ратуши своей в своей чертовой столице, воевали ли вы против императора нашего?
– Нет, нет, нет, – качали
