— Да… Ты, наверно, прав. Но я не могу прямо сейчас…
— Понимаю. — Если я прав, подумал Ян, и там — какая-то организация, ей, конечно, нужно получить разрешение. Он пришёл к выводу, что этот неизвестный, нелегально подключившийся к компьютерной сети, и так интересовавшийся им самим, вполне может быть из этой самой организации. Это было логично. Его могли проверять. Только из-за того, что он оказался рядом с Лаурой? Или дело в чём-то другом? А может … он и оказался здесь как раз поэтому..? Думать о таком варианте было неприятно. Но это было бы логично. — Надеюсь, что спешить некуда. Хотя этот убийца … бросил бомбу в тихий омут. Но, в конце концов… — Он поднялся со стула. — Мы же тут сейчас не для того, чтобы обсуждать убийц, правда?
— Точно! — Лаура тоже поднялась со стула, поднесла руку к плечу, — попугай перескочил на её пальцы, и тут же был водворён в свою клетку. А потом они обнялись. — Кстати, может, в следующий раз … встретимся у тебя? Мне интересно, как ты живёшь…
Это означало: она хочет, чтобы следующий раз был, понимал Ян.
— Хорошо. Правда, у меня нет такой птички!
— Это не главное…
— Если бы я не ездил на велосипеде, то и не увидел бы, — сказал Юджин. Он, правда, пользовался прокатными велосипедами, собственного у него не было. В этом не было ничего необычного, так поступало большинство горожан. Кроме тех, кто предпочитал трамвай. Тех, кто, подобно Яну Хенриксону, предпочитал покупать собственный велосипед, было немного.
Они с Пикой стояли сейчас на одной из аллей. Два здания в этом месте образовывали такой своеобразный закуток, — редкость в Городе Луны, с его правильной планировкой. И вот кто-то использовал это место, сделав рисунок на стенке, которую толком увидеть можно было только с велодорожки.
— Да, это точно тот же самый. Но что он хотел сказать..?
— Меня больше интересует, как он это сделал.
Оба художника смотрели на это профессиональным взглядом. Для них было очевидно, что рисунок сделан с помощью трафаретов. Для каждого цвета трафарет был свой, при этом очень тщательно сделанный, с проработкой каждой детали. Это означало, что кто-то потратил много времени на изготовление самих трафаретов, на приобретение баллончиков с краской, — их нужно было подобрать по цвету заранее. И всё это для того, чтобы на нанесение самого рисунка на месте ушло как можно меньше времени.
Неудивительно, подумал Пика, если автором интересуется полиция… И теперь он начинал понимать, почему.
— Да, необычная техника…
— Никто из наших так не делает. Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь работал с трафаретами такого размера.
— Нам и не нужно, — пожал плечами Пика.
— Ну, в общем… Ты интересовался… Я тебе показал. Так что… Завтра, как обычно? — Они должны были расписать вместе ещё одну стену. Их пригласил управляющий расположенного рядом магазина; это был тот редкий случай, когда уличные художники могли заработать своим искусством, — если на их картине будет что-то, намекающее на то, чем торгует этот магазин.
— Конечно!
— Тогда пока! — Юджин сел на очередной прокатный велосипед и уехал. Пика даже не доказывался, куда и по каким делам. Да его это и не очень интересовало.
Нужно будет поскорее сообщить офицеру Кранцу, думал он. Правда, художник не был уверен, входит ли место расположения нового рисунка в состав участка патрулирования Кранца. Впрочем, это уже не его проблема.
Юджин сказал, что не проезжал здесь дней десять. Какое время рисунок был здесь? Сколько людей успело его увидеть? Всё это будет интересовать полицейского, а ответить он не сможет. И никто не сможет, кроме того, кто рисунок сделал. Как же все будут стараться его найти… Пика тоже. Возможно, Юджин не понимал этого, но появление крамольника может привести к плачевным последствиям для них всех. А потому в этом случае он, Пика, будет на стороне полиции, чтобы того, кто это сделал, нашли. Только как это сделать?
У полицейских будет свой взгляд. Для Пики было очевидно, что использовавший трафареты — не из их тесного круга. Похоже было, что отталкиваться нужно от того, что этот неизвестный хотел сказать. А это становилось с каждым рисунком понятнее.
Вот здесь изображён, — насколько мог по старым видеозаписям судить Пика, очень реалистично, — автомобиль, огромный, американский, выпущенный в 70-е годы двадцатого века. А рядом — ковбой на коне, вставшем на дыбы. Под рисунком знакомым готическим шрифтом была сделана надпись: А КТО И КУДА ВЕЗЁТ ТЕБЯ?
— Вам не даёт покоя это дело? — спросил лейтенант Лекар. Для него было очевидно, что патрульная проявляет необычный интерес к расследованию. В чём тут дело? Всё-таки в том, что Мартинес опознала убитого?
— Да, сэр. Я надеюсь, это будет полезно.
— Тогда говорите.
Для Лауры решиться на это было нелегко. И потому, что вмешательство патрульных в расследование не приветствовалось, по крайней мере, официально. Хотя она полагала, что лейтенант Лекар, известный тем, как болеет за дело, возмущаться не будет. И из-за того, что, если полиция найдёт убийцу первой… Но она полагала, что выбора у неё нет. Если убийцу вовсе не найдут, для них будет куда хуже.
В конце концов, в Городе Луны не было смертной казни.
— Относительно Алекса… Мне не даёт покоя этот вырезанный идентификатор. Как его могли использовать…
— Мы подумали об этом, Мартинес. — Это сказал детектив Поль, один из людей Лекара. — После смерти … использование не зафиксировано.
— Да … но он зачем-то это сделал. Планировал использовать? Он не собирается останавливаться. А теперь, когда исчезла сержант Си…
— Я понимаю твоё беспокойство, — сказал лейтенант. И она решилась спросить:
— Никаких следов?
Начальник детективов покачал головой. Лаура, закончив разговор, ушла готовиться к обычной смене патрульного офицера. А детектив Поль сказал:
— А она молодец, что догадалась, сэр… Конечно, мы это проверили сразу, но… Может быть, нужно продвигать девушку?
— Может быть. — Лейтенант рассеянно, — что было на него непохоже, — барабанил пальцами по столу. Поль был одним из его доверенных людей. А потому с ним можно было поделиться мыслью, на которую натолкнул разговор с патрульной. — А ведь то, что никто не воспользовался идентификатором, — странно, Поль.
— Почему?
— Мартинес права: если его вырезали, то, вероятно, не только для того, чтобы было труднее опознать тело, но и чтобы воспользоваться … кому-то. Тогда почему этого не сделали?
— Возможно, с точки зрения убийцы, время не пришло?
— Или он каким-то образом узнал, что мы опознали тело, Поль, и потому выбросил чип. Или, во всяком случае, не стал пользоваться.
— Узнал? Но как?
— Хотел бы я это знать…
Лаура Мартинес патрулировала отведённый ей участок; происшествий сегодня не было. Она, правда, была вынуждена реагировать на то, что было принято одним из горожан за семейную ссору его соседей, но эта информация не подтвердилась. Или у неё не было причин доложить иначе. Хотя что-то такое в глазах этой миссис Рэттон… Но сделать тут ничего было нельзя. И она поехала дальше. Проверила по дороге двух владельцев велосипедов, — как когда-то Яна, но никто из них интереса, выходившего за рамки служебного, не вызвал. Правда, одного из них Лаура оштрафовала за опасную езду. Он ответил, что подаст в суд.
Ян Хенриксон устранял неполадки в оборудовании тепличного хозяйства. А с свободное от этой деятельности время — делил между усовершенствованием своего рацпредложения, — с учётом услышанного от Мишеля: основным было снижение воздействия на окружающую среду, — и отслеживанием, никто ли больше не пытался проникнуть в компьютерную сеть для того, чтобы интересоваться его делами. Впрочем, таких попыток больше не было, ни со стороны контрольного отдела, ни со стороны кого-то, ещё более таинственного. Оставалось только задумываться о том, что же всё это значит… А ещё — о том, зачем ему нужно всё это рационализаторство. Ну, допустим, заплатят ему немного денег … и что дальше? Что это ему даст? В конце концов, квартиры в Городе Луны были у всех почти одинаковыми, собственный велосипед и собственная одежда у него уже есть (не прокатные, как у большинства)… Вот что ему ещё надо? У Яна создавалось впечатление, что излишняя активность только привлечёт к нему лишнее внимание, хотя бы того же контрольного отдела. А значит, и лишние неприятности. Но … просто не мог заставить свой мозг не работать, а если уж что-то придумано — это не реализовывать…
