— Доброе утро, Велли, — раздался чей-то голос, отозвавшийся эхом от каменных ступеней лестницы.
И тут до него дошло. Его помощница, Элиза Д. Браун, опоздала. Опять.
Он взглянул на часы, висевшие на стене над их общим письменным столом. Без семи минут одиннадцать.
— Всего лишь, — шепнул он себе под нос, а затем едко заметил: — Все-таки успели появиться до полудня, мисс Браун?
— О, да, Велли, ну, понимаете, я уже шла в офис, когда моя соседка, такая славная девчонка, пригласила меня на чашку утреннего чая. А поскольку она моя соседка и присматривает за моей кошкой, когда я уезжаю на задание...
— Когда вы уезжали на задание, вы хотите сказать.
— Велли, она относилась с таким пониманием и была так любезна, когда ухаживала за моей Шахерезадой... Я просто не могла ей отказать. Мне впервые представился случай просто сесть и познакомиться с моей соседкой немножко поближе.
Лицо Браун приобрело умоляющее выражение, как будто она молча вопрошала его: «Ну что бы вы сами сделали на моем месте, Велли?»
Это была середина недели номер два, проведенной вместе в архиве, и он чувствовал, что его терпение уже на исходе. Он дошел уже до того, что был готов явиться в кабинет к доктору Саунду и задать прямой вопрос: как долго еще будет длиться его наказание в виде присутствия этой женщины в его архиве?
Да, именно в его архиве. Возможно, доктор Саунд и не прореагирует на это заявление, но если он сам не предпримет никаких усилий в этом направлении...
— Букс, с вами все в порядке? — спросила Браун, присаживаясь к своей половине стола. — Вы выглядите так, словно готовы накричать на меня за что-то.
— Вы успели что-нибудь поломать по дороге сюда?
— Нет.
— Тогда я не стану на вас кричать. — Он поднес перо к бумаге, как будто собирался продолжить свои записи, но затем остановился и резко снял очки. — Мисс Браун, сегодня утром вы в очередной раз полностью пренебрегли временными рамками. Вчера это было связано с ремонтом и возвратом в министерство вашего оперативного оснащения. Накануне вы заявили мне, что не можете соответствующим образом приспособиться к новому утреннему распорядку.
Браун согласно кивнула и прокашлялась.
— Ну да, я еще в первый день на этом месте сказала вам, что мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к работе, которая в архиве идет по такому жесткому графику. Преимущество работы оперативным агентом в том и заключается, что у него есть определенная свобода распорядка в утренние часы.
— И я бы сказал, что этой свободы даже слишком много.
— А можно рассматривать это и как знак благодарности, когда корона говорит: «Мы на самом деле очень ценим то, что вам приходится под пулями рисковать своими жизнями и здоровьем ради престола. Спите на здоровье, если хотите. В добрый час!» Помимо возможности путешествовать да разных хитроумных штук, которые нам выдают, в работе оперативного агента очень немного хорошего.
Может быть. — Он смотрел на нее несколько секунд, отмеряемых тиканьем часов, а затем смягчился. — Ну ладно, мисс Браун, эту последнюю неделю я вам прощаю, но в следующий понедельник утром, ровно в восемь, вы должны быть уже за этим столом и усердно трудиться над Возрождением.
— Генриха Седьмого?
— Восьмого, — сказал Веллингтон и, не обращая внимания на тихий стон Браун, продолжал: — Мы нашли несколько новых улик по недавнему делу, связанному с Анной Болейн[1].
— Правда? — переспросила она. — И что же это было? Свидетельство того, что она была колдуньей и на самом деле наложила на короля Генриха заклятье?
Он поднял на нее глаза.
— Между прочим — да. Мы натолкнулись на реликвию, которая, по сути, намекает именно на это.
— Что именно?
— Она перед вами, — сказал Веллингтон, показывая на громадную книгу, занимавшую едва ли не треть поверхности стола.
Браун присвистнула и провела рукой по огромной, богато украшенной обложке.
— И это тоже должно будет отправиться в архив? На хранение? — Она поставила фолиант на ребро, удивившись его неожиданной тяжести. — Тяжелый. Красивый, но тяжелый. И каким же образом эта книга изобличает бедную Анну как колдунью?
— Это, — сказал Веллингтон, продолжая делать записи в журнале, — «Книга Мертвых».
— Простите, не поняла?
— «Книга Мертвых», как в Древнем Египте. Как в книге заклинаний, которой пользовались высшие жрецы Города Мертвых. Помимо всяких благословений, молитв и разных церемоний, там имеется несколько довольно мощных заклятий.
— Правда? Ну например? — спросила Браун с кривой ухмылкой. — Анна Болейн превращалась в Клеопатру или что-то в этом роде?
Она продолжала усмехаться, внимательно разглядывая массивную книгу, пока не встретилась взглядом с Веллингтоном. Он пристально смотрел на нее; лицо его было эффектно подсвечено расположенной сбоку лампой.
— В течение нескольких тысячелетий «Книга Мертвых» много раз дополнялась, исправлялась и переплеталась. При каждом новом переплете предыдущая версия уничтожалась. Да, оставались какие-то фрагменты, но перед нами находится неучтенная, мошеннически изготовленная копия. Материал первой страницы был взят на анализ, который подтвердил, что это папирус, датируемый временами Клеопатры. Последующие страницы и некоторые промежуточные вставки выполнены на пергаментной бумаге, использовавшейся при дворе короля Генриха. Очевидно, эта секретная копия была обнаружена в Тауэре.
Получив представление о том, насколько старыми являются эти страницы в переплете, Браун осторожно положила древний текст и открыла свой рабочий журнал. Перелистывая страницы, она прищелкивала языком и наконец издала тихое «ах!», когда нашла таблицу, расчерченную накануне под руководством Веллингтона.
— Давайте-ка посмотрим первый столбик... Наименование? — Браун некоторое время смотрела на книгу, а затем начала писать, повторяя при этом слова вслух. — Кни-га... Мерт-вых. Происхождение? — Она снова взглянула на книгу, потом перевела взгляд на Веллингтона, который продолжал следить за ней. То самое терпение, за которое он так переживал, быстро подходило к концу, а она продолжала писать, повторяя себе под нос: — Е-ги-пет. Количество? — Она задумчиво посмотрела вверх, потом снова вернулась к своему журналу. — Одна. Описание? — Внутри у Веллингтона уже кипело бешенство, и он набрал побольше воздуха в легкие, стараясь не сорваться, а она тем временем продолжала бормотать: — Большая... черная... и-ииии... мертвая. — После этого она выбила на главном интерфейсе машины:
