— Будь здесь! — строго велела мне Гортензия. — Я сама с ними разберусь.
Запахнув домашний халатик, она приняла вид столь величественный, что смогла бы дать фору любой древней мифической царице. Впечатление лишь самую малость портила измазанная в клубничном соке физиономия. Я хотела напомнить ей о ягодах — если уж они испугали меня, кто знает, что подумают старики, но замок уже щелкнул, открываясь. Я уселась прямо на пол и рассеянно слушала, как Зи рассказывает нашим храбрым спасителям о споре из-за ведения хозяйства вообще и порчи продуктов — в частности.
— Понимаю, понимаю, — печально поддакивал сосед. — Моя Этель вот тоже любила… того… маски всякие делать. Охохонюшки, нету тебя теперь, один я остался, старый дурак… — послышались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь. Я невольно покачала головой: сосед всегда был добр и приветлив, и вот теперь он тоже пострадал из-за треклятых ягод. Из прихожей тем временем донеслось сопение: ванЛюп не спешил уходить, шумно принюхиваясь.
— Здесь пахнет не только клубникой! — вынес наконец он вердикт. — Здесь пахнет страхом. Барышня Гортензия, барышня Авла, что ж вам не живется-то, как нормальным людям? Замуж бы, что ли, повыскакивали, давно пора… — он наконец-то отправился восвояси, не переставая ворчать и брюзжать. Зи вошла в комнату, вытирая на ходу лицо рукавом халата, уселась рядом со мной на пол:
— Я знаю, чего ты испугалась, — радостно улыбаясь, сообщила она. — Подумала, что меня убили, ага? Не волнуйся, мы всегда будем вместе. Мы же лучшие подруги.
Мы с Гортензией действительно были лучшими подругами. Но история наших приключений началась, когда о существовании друг друга мы еще не подозревали.
Глава 1. Гувернантка и нелюдь. Часть 1
Ночь сияла тысячами огней. Звезды могли скрыться за тучи и больше не показываться — у них не было ни шанса против множества свечей в хрустальных люстрах, факелов и блестящих драгоценностей. Гости все прибывали. Cнующие туда-сюда лакеи едва успевали подхватывать на руки нарядных дам, дабы отнести их из карет в особняк: нежданный дождь оставил скверный подарок — лужи, губительные для шелковых бальных туфелек. Впрочем, даже в этом неунывающие хозяева и гости нашли повод для шуток.
Другим поводом для шуток и сплетен был особняк напротив — старинное здание, почти проигравшее битву со временем, но все еще величественное. За его окнами царила непроглядная тьма, как будто сама сущность света в панике сбежала к соседям через улицу.
— Знаете, кто там живет? — юная особа, чье совершеннолетие праздновали, сделала эффектную паузу. Прочие собравшиеся на балконе, все как один — мужского пола, изобразили глубокий интерес.
— Там живет тролль, — понизив голос, сказала девушка. — Тот самый, о котором писали в газетах. Тролль-торговец, от которого сбежала жена. Только она не сбежала! Я думаю, что… — еще одна пауза, широко распахнутые глаза, дабы изобразить запредельный ужас, — он ее съел!
Гости оживились и принялись строить версии случившегося. Досталось и торговцу, и его жене, и всем прочим троллям заодно. Кто-то особенно бесшабашный предложил пробраться в Зловещий Дом и все разузнать. Но тут объявили первый танец, и план дерзкой вылазки был позабыт ради более важных вещей.
Гремела музыка.
Кружились беззаботные пары, сверкая тиарами, золотым шитьем и счастливыми улыбками.
В темноте зловещего дома, скорчившись на камнях, плакал ребенок
* * *
Город Бергюз не спит никогда. Как может беззаботно уснуть столица, к тому же — порт, морской и речной? Не спят доки и склады, фабрики и мастерские. Не дремлют романтики темных переулков: уснешь тут, когда на складах и в мастерских столько интересного! Полиции тоже ночью не до сна — спасибо романтикам, докам, фабрикам и всем остальным.
Благородные и богатые — вторых все чаще путают с первыми — жители Холмов тоже частенько не спят — по особой причине. Ночь в Холмах — время поддержать статус, потратив деньги так, чтобы соседи кусали локти от зависти. Чем особняк ближе к вершине холма и социальной лестницы, тем роскошнее должен быть бал. И, разумеется, фейерверки — контрольный выстрел соседям в голову. Или куда долетит. Неудивительно, что у Холмов своя собственная пожарная часть: виртуозы, обученные тушить карнавальные костюмы на развеселых гостях и не портить при этом мебель. В прежние времена, до введения Палаты эрлов, даже полиция у Холмов была собственная. Впрочем, пара законов мало что изменила: констебли могут сколько угодно патрулировать эти улицы, но в их рапортах не будет ничего. Буквально — никаких инцидентов. Ни-ког-да. То, что происходит в Холмах, остается в Холмах.
Откуда я это знаю? Мой кузен Маттиас — констебль. В ранней юности он мечтал стать моряком, вопреки желанию отца — без пяти минут главы Гильдии Часовщиков. Мечте не суждено было сбыться: с амулетами от морской болезни людей пускают на корабль только в качестве пассажиров, и то — ненадолго. Повзрослевший Мэтти, опять-таки — вопреки воле отца, выбрал другую мужественную профессию с формой, оружием и риском, но без нужды блевать каждые пять минут. Раскаивался Мэтти потом, или нет, не знаю, но выбрать третью профессию не успел: скончался его отец, нужны были деньги. И неожиданно Мэтти повезло: респектабельная внешность, хорошие манеры и чье-то вовремя замолвленное словечко открыли кузену путь в Холмы. Больше тетушке Леттии не нужно было молиться в Храме Всех Богов за жизнь сына, ведь всем известно, что Холмы — эталон покоя и благополучия.
Теперь она тратит энергию на меня: с тех пор, как умерли родители, тетушка и Мэтти — мои единственные родственники. Ситуация, как все в подлунном мире, подчиняется правилу маятника: у меня есть близкие люди, и это прекрасно, тетушка Леттия верит, что ее долг — выпихнуть меня замуж, и это — кошмар. Еще есть упрощенная версия кошмара — не замуж, так в компаньонки к богатой старухе. К обсуждению одного из двух способов испортить мне жизнь сводится каждый мой визит. Я уже угадываю с порога: вопрос, останусь ли я на обед, в переводе с тетушкиного языка — "на горизонте подходящий вдовец". Чашечка чая с бисквитом означает, что кому-то понадобилась девочка на побегушках — приносить книжку-шаль-собачку-трость.
Да, я непримечательна внешне — от красавицы-мамы достался лишь небольшой рост и темные волосы — зато черты характера получила от родителей лучшие. А если тетушка не считает достоинствами девицы упорство и независимость… вежливо промолчу. В конце концов, такт и терпимость в списке моих достоинств тоже есть — ближе к концу.
— Огромное вам спасибо, что побеспокоились, но — нет, — я сделала глоток остывшего чая. К печенью не притронулась: всегда чувствую себя немного виноватой, ведь тетушка искренне верит, что делает мне добро.
— Боги мои, Авла! — она всплеснула руками, едва не опрокинув чашку.
"Расстроилась всерьез, если не сказать хуже." — машинально отметила я. — "Пора придумывать повод для бегства."
— Тебе не угодишь! — раздраженно воскликнула тетушка. — То дама слишком стара, то слишком зла, то слишком бедна. Но госпожа Казус — вовсе не старая и очень богатая: каждую зиму проводит на курортах Лазурного Княжества! К тому же — добрейшая душа, попечитель трех закрытых школ для девочек. Вы с ней — почти коллеги!
— Ммм… — повод наконец-то был придуман, хоть и глупейший. Оставалось быстренько сообщить его, а после добраться до пальто и шляпки, прежде чем тетушка перейдет в контратаку. — А еще госпожа Казус категорически против совместного обучения детей разных рас. Дай ей волю — вернет нас лет эдак на пятьсот назад. Слышала о ней еще в колледже — тип "шовинистка классическая". Кстати, я тут вспомнила об одном важном…
Стук в дверь спас меня от позорного вранья: старенькая служанка — горничная и кухарка в одном лице — принесла письмо. Скользнув взглядом по строчкам, тетушка помрачнела.
