— Вы очень добры. Но мне, право, неловко…
— Какие пустяки! Не то, чтобы я хвастался, однако, моё имя послужит вам отличным пропуском, уверяю. Мы могли бы пойти туда прямо сейчас. Или, если желаете, я мог бы сперва угостить вас обедом в плавучем ресторане, откуда открывается замечательный вид, это совсем недалеко отсюда…
— Нет, прошу вас, пойдёмте в город. Мне неуютно рядом с водой.
***
Скавна, хозяйка «Синего солнца», отличалась изрядным любопытством. Она и сама поспешила на берег Мельдеу, как только увидела процессию на мосту. Поспешила прогулочным шагом, конечно, чтобы никто не подумал, что эта высокая статная женщина бегает по улицам, как собачонка.
Чем хуже становились отношения с Татарэтом, тем больше жители Рагирской долины обращали внимание на тех, кто проходит по мосту — ведь кроме как из Татарэта такие визитёры быть не могли, даже кабрийцам нужно было пройти по территории Шемейского округа прежде, чем сюда попасть — и заранее готовились оказывать им достойный приём. Татарэтцы, в свою очередь, тоже были умны, и без крайней нужды в Рагир не совались — или же выбирали кружные тропки, проложенные в горах. Конечно, в тот день толпа таких размеров, заполнившая Татарэтский Мост, вызвала особый интерес. И не сказать, чтобы люди разочаровались — кочевники были весьма любопытным событием в жизни города, учитывая то, что он и так в последнее время бурлил от новостей.
Клан Белой Чаши очень заинтересовал и Скавну — в основном, своим талисманом, ведь не каждый день встречаешь такие мощные артефакты. Даже стоять на берегу рядом с Белой Чашей, которая в теории была способна уничтожить практически всех собравшихся, было волнительно. И, конечно, Скавна не могла не заметить танцовщицу. Однако выступление закончилось — а ритуалы Клана только начинались, и Скавна тут же забыла о прекрасной плясунье.
Когда Нарго аи Сальгур через пару часов привёл к ней Аль и порекомендовал девушку для выступлений в «Синем солнце», Скавна про себя признала, что герцог оказал ей большую услугу. Но тут же притворилась, будто услугу оказала она — ей льстила возможность иметь в должниках самого герцога Гортолемского.
Скавна сумела сделать из «Синего солнца» место для высокой публики и очень гордилась этим. Благодаря своему вкусу и организаторским способностям, позволившим ресторану достичь успеха, она попала в такие круги, куда вчерашней исполнительнице куплетов вход, по идее, был бы заказан. Аристократы всех мастей, знаменитости, деятели культуры и искусств, министры, офицеры — палитра «Синего солнца» по вечерам была весьма разнообразна. И Скавна, имевшая обыкновение подсаживаться за столики к гостям — был у неё особый дар чувствовать, кто не станет возражать против такой компании — купалась в новостях, до которых была жадна без меры.
Так Аль стала работать в «Синем солнце». По вечерам она танцевала, легко подстраиваясь под любую композицию любого исполнителя — зачастую достаточно было одной репетиции, чтобы они сработались с очередным приглашённым музыкантом. Случались и импровизации, вызывавшие у зрителей бурный восторг. Ночью Аль уходила в комнатку на верхнем этаже, которую ей выделила Скавна вдобавок к маленькому жалованью, а рано утром, когда расходились последние посетители, принималась за уборку — и в этом хозяйке «Синего солнца» тоже повезло, так как уборщица на прошлой неделе взяла расчёт, а больше Скавне никого пока найти не удавалось.
Что не нравилось Скавне в новой работнице, так это её чрезмерная скромность. Матёрая сплетница при взгляде на девушку чувствовала некую тайну — но попытка посекретничать, вот досада, ни к чему не привела: Аль уходила от расспросов, всё больше замыкаясь в себе. Скавна однажды даже попробовала проследить за Аль, когда у той было свободное время, то есть днём — и выяснилось, что девчонка не ходит дальше соседнего двора, любимого места детворы со всего района благодаря нескольким качелям и песочнице. Там Аль около часа сидела на скамейке, читая книжку, иногда прерывалась на беседы с мамочками, или же просто смотрела, как играют дети.
Скавна уже почти смирилась с тем, что ей досталась на редкость скучная девица, когда однажды, во время очередного выступления Аль, не заметила, что девушка сделала ошибку. Танцовщица, медленно кружившаяся в свете лежавшего на рояле яркого кристалла, внезапно сбилась с ритма. Она очень быстро выровнялась — возможно, этой её оплошности другие даже не успели заметить; однако Скавна всё видела и очень удивилась.
Дело в том, что ошибка произошла, когда взгляд танцовщицы упал на столик, за которым герцог Гортолемский сиделв компании молодой женщины в чёрном платье, вполне симпатичной, но какой-то угрюмой на вид.
«Да неужели ревнует?» — подумала обескураженная Скавна.
Надо сказать, что дежурный букет, который герцог ежевечерне присылал Аль в гримёрку, неизменно ставился девушкой в одну из ваз там же, в гримёрке, и там же оставался, пока не увядал. При редких встречах с герцогом Аль была улыбчива и вежлива, но не более того. Выходит, просто умело скрывала свои чувства?.. Очень, очень интересно…
Когда выступление закончилось, Скавна подсела за столик, где ужинал герцог, и тот представил дам друг другу.
Его спутницу звали Жеррой, и она была представителем короля Панго, что-то вроде кабрийского посла. Поэтому встреча была деловой — Скавна тут же поняла, что оказалась здесь не очень вовремя, хотя прогонять её никто, разумеется, не стал.
Жерра отметила искусство пианиста и выступавшей вместе с ним девушки.
— Как её зовут? Хотела бы подойти и лично поблагодарить за прекрасную программу. Она каждый день здесь танцует?
Взгляд у придворной Кабрийца был испытующий, цепкий. Девушка мало походила на ценителя изящных искусств — однако, Скавна встречала и куда более парадоксальные случаи.
— Каждый день. Её зовут Аль. Возможно, вы могли бы заглянуть к ней в гримёрку после выступления…
— Не сегодня. Нам с герцогом ещё многое нужно обсудить… Но я непременно воспользуюсь вашим советом.
***
Жерра пришла на следующий день. И не в гримёрку, а прямо в комнату, которую занимала танцовщица.
Вежливо постучала.
— Да-да, входите!
Хозяйка комнаты стояла на одной ноге возле окна, поднявшись на носок. Ступня другой ноги обхватывала щиколотку, руки были вытянуты в стороны.
— Разминаешься? — Жерра захлопнула дверь и тут же перешла на татарэтский: — Молодец… Хорошо устроилась, Элья. Или как там тебя теперь — Аль?.. Почему ты не вернулась в Сакта-Кей?
Элья медленно опустилась на полную стопу. Опустила и руки.
— Я знала, что ты придёшь, — сказала она. — И опять будешь меня в чём-то обвинять… Валяй, если тебе так нравится. Но в Кабрию я не вернусь. Я хочу начать новую жизнь. Видишь, я переехала в другую страну, сменила имя, нашла работу…
— Ну, допустим, я немножко в курсе, что в твоём случае это называется не «переехала», а «сбежала», — ядовито заметила Жерра. — Я знаю, что тебя арестовали. Знаю, что ты была в тюрьме. И даже знаю, как во время одной из прогулок ты вырвалась из-под конвоя и перемахнула через высоченную стену. Преодолела её в два прыжка, да так изящно, что полицейские засмотрелись…
Элья фыркнула.
— Да обо мне слагают легенды, — сказала она. — Для человека, который живёт при мятежном принце, ты осведомлена о столичных делах весьма неплохо.
— Макора интересовалась твоей судьбой. Она и сама думала устроить тебе побег, но не знала, как этому подступиться — под носом у Дертоля-то… И всё-таки, почему ты не вернулась?
Элья приблизилась к Жерре и скрестила на груди руки.
— А что бы вы подумали? Вы поверили бы мне на слово, когда бы я сказала, что мне удалось сбежать из главной татарэтской тюрьмы? Или бы, для порядка, отправили в подвал к Скарифу?
— Но почему мы должны тебе не доверять?
— Откуда мне знать? — Элья пожала плечами. — Наверное, всё дело в том, что я не доверяю вам. Я вообще никому не доверяю. Слишком уж часто меня предавали. Ты ведь знаешь, что Лэрге полицейский? Это по его милости я оказалась в тюрьме…
