шестьдесят три (в которой Ён поселился примерно полгода назад, но уже успел схлопотать предупреждение) использует слишком много воды.
— Такими темпами скоро мочу будем перерабатывать, — любит утрировать он.
Да, воды действительно мало, счета за пару капель приходят огромные, а если выйдешь за месячную норму, штраф огребёшь, потому особо ей и не попользуешься. Нет бы сделать кабинки дезинфекции компактнее и дешевле, тогда бы и с водой мучений не было. Зашёл, устроил на себе гонение микробов — и шуруй дальше. Вещица-то необходимая. Куда там! Наоборот, в сезон жары кабинки дорожают. Да и вода поднялась в цене, но ворчать бессмысленно, поскольку ответ на свои недовольства Ён знает: не хочешь, не пользуйся. А если считаешь, что дорого, так пойди и попробуй-ка сам добудь.
Форма весит на вешалке, а вешалка — на ручке входной двери. И маска тут же. Ён заказал из такого материала, чтоб и в жару дышать в ней было нетрудно, и в холод не обмораживало. Без неё таким, как Ён, нельзя находиться в общественных местах. Ну, как нельзя: можешь и не носить, но обязательно найдётся тот, кому не соответствующее стандартам лицо не понравится. Этот кто-то направит жалобу, и если будет доказано, что потерпевший был оскорблен настолько, что схлопотал, например, нервный срыв, то Ён заплатит штраф с записью в личном деле. Не смертельно, но приятного мало.
— Сколько же жалоб замял твой папаша! — качает головой Лия всякий раз, когда случайно встречается с ним взглядом.
Господину Ширанья, отцу Ёна, действительно приходится несладко. Будучи депутатом правящей в городе партии, он прикладывает немало усилий, чтобы создать себе репутацию. И нет большого секрета в том, что Ён не вписывается в его образ правильного родителя, привившего своим детям достойное воспитание.
В участке благодушно позволяют сидеть без маски. То ли отец подсуетился, то ли попался понимающий начальник. Ёна подробностями не балуют. В любом случае только слепой не заметит, что сотрудникам рядом с ним неловко. Если оставить маску: напрягает не видеть лица того, с кем проводишь смены. Если её снять: теряется идиллия прекрасного, к которой люди привыкли.
Однако если в участок заходит человек, не имеющий отношения к работе, Ён обязан скрыть лицо, потому маска всегда при нём — чаще дрягается на шее, — чтобы не искать её подолгу.
Чтобы успеть на ночную смену, Ёну нужно выходить ровно в пятнадцать ноль-ноль. Он закрывает дверь, прикладывая руку к замку, и отнимает её, когда слышит короткий писк, а затем щелчок. Казалось бы, защиту Стали Вара ни у кого ума не хватит обыграть. Любая попытка взлома, любое действие, кроме прикладывания руки, отправляются длинным отчётом в службу поддержки. И тебе сразу же звонят и спрашивают, ты ли не можешь попасть в квартиру, произошёл сбой или же кто-то сейчас самонадеянно пытается проникнуть в твой дом. Однако скучными сменами Ён прочитал множество докладов из общей базы архивов, надеясь развлечь себя и одновременно поднабраться опыта, хотя бы заочно, и ему попался случай, когда жертве отрезали руку, чтобы пробраться внутрь дома. Ёну переживать не о чем. У него ничего ценного и важного нет. Никто и не подумает отрубать ему конечности. Тем не менее, осознание того, что защита Стали Вара одновременно и спасает, и представляет собой угрозу, не даёт покоя. Отнимая ладонь от замка, он морщится и трясёт рукой, будто коснулся чего-то мерзкого.
Весь процесс запирания длится не больше минуты, затем нужно спуститься с тридцать второго этажа на лифте. Здесь тоже своя процедура. Чтобы запустить кабинку, Ён смотрит в считывающий экран. Сделан он удобно: его можно опускать и поднимать в зависимости от роста. Установщики подумали о жильцах. В поисках квартиры подешевле Ён заметил, что во многих комплексах он прикручен намертво — по стандартам идеального роста — и кому-то приходится горбиться, а кому-то ставить на лестничной площадке стул и вставать на него.
Пока едет лифт, проходит в среднем пять-десять минут. За это время Ён успевает просмотреть сводки преступлений и отметить для себя те дела, которые хотел бы изучить более детально.
Поскольку Ён единственный, кто отсканировал сетчатку, к нему приезжает одноместная кабинка, третья слева. Удачно, ведь она не будет останавливаться на прочих этажах.
Ён обязательно проходит через районный парк, кормит по пути голубей. Если по времени укладывается и по каким-то причинам появилась пара свободных минут, он успевает посидеть на скамейке и посмотреть на птиц. Некоторые из них — имитация. Конечно, есть и живые, но Ёну трудно определить, какие именно. То же самое касается уток, которым он кидает корм, когда прогуливается через пруд по деревянному мосту. Деревянный мост… вот же допотопность! Ён смотрит на них, на попытку городских властей создать чувство общности с окружающим миром. Деланные птицы действительно не отличаются: махают крыльями, издают звуки. Они клюют корм, в котором в общем-то не нуждаются. Ёну однажды стало обидно за живых. А что если из-за этого спектакля им не хватает еды? И они вечно голодные?
Сегодня птиц нет. Видимо, одни на проверке в лечебнице, другие — в мастерской. Не то чтобы важное дело, но Ён чувствует неладное. Для него кормежка птиц — своего рода ритуал. Не выполнишь — жди беды. Он мнёт пакетик с едой в кармане и хмуро бредёт по пустым тропинкам.
Было время, когда в голову Ёна закралась мысль: раз животных могут делать так, что не поймёшь, перед тобой консервная банка или живой организм, то и людей наверняка собрать не составит труда. Может быть, и этот Великий Гао совсем не тот, кем его привыкли считать? Тогда Ён смирился бы с его подозрительным совершенством. С нечеловека и спрос иной. Он поделился рассуждениями с Юном, старшим братом. И тот ответил:
— Сходи, пожалуйста, к врачу. Мы все знаем, что ты немного того, но это уже чересчур.
Ён и сам потом понял, что ляпнул глупость. Куда хоть эти люди? Зачем? И так перенаселение. Власти вон что ни собрание рвут волосы на голове, не зная, как погуманнее избавиться от излишков.
Ещё иногда он воображает, что Гао — голограмма, как в том старом фильме. Про то, как мужчина создал в программе девушку. Мир сошёл с ума от её красоты, не подозревая, что она ненастоящая. Мужчину чуть не посадили в тюрьму, когда решили, что он убил её. Как будто можно убить то, чего не существует.
Далее по маршруту метро. Сев на поезд, идущий в пятнадцать тридцать, Ён успевает к началу работы. Что ещё
