— Я не знаю, Николай Павлович, но он представился именно так.
— Проси, Изела, проси, дорогая, — Чижов направился к двери встречать гостя.
В кабинет вошел улыбающийся и очень довольный бывший командир дисколета № 32064. Ликс не скрывал восторженных чувств и тут же крепко обнял друга.
— Ну, здравствуй, голубчик. Почему так долго не заглядывал? А? Забыл старика? — Чижов стал походить на капризного пенсионера.
— Доброе утро, доктор. Нет, не забыл. Что вы? Устал, рутина замучила. Самонон — Мениола, Самонон — Мениола. И так до бесконечности и до тошноты. Вчера прилетел. Три дня отдыха, потом снова в путь. Как поживаете?
— Неплохо, — хозяин кабинета усадил гостя на мягкий стул. — А ты, вижу, не очень доволен жизнью?
— Ну почему? По большому счету доволен.
— Когда свадьба?
— Летом. Зимой что-то не хочется.
— Логично. Домочадцы здравствуют?
— Благодарю, все живы и здоровы. Даже новые добавились. Особенно будущая теща отличилась. Я бы сказал, она ведет очень активный образ жизни.
Николай Павлович нехотя рассмеялся и присел напротив друга.
— Привыкай, дружок, сам напросился.
— Спасибо за утешение. На Самононе я отдыхаю душой.
— От тещи?
— Ага. Но ничего, поженимся… ненаглядная спит и видит, как бы поскорее отпочковаться от маминой юбки.
— Ох, молодежь, молодежь…
— А что делать, доктор? Теща у меня боевая, при желании покойника оживить может.
— Поговаривают, на Самононе нынче неспокойно?
— Ерунда, — Ликс поморщился. — Их многочисленные кланы всю жизнь конфликтуют между собой. Пыльная планета. Кстати, коллеги с Самонона подарили мне адиламату. Маленький щеночек. Розовый.
— Вот как? — брови Николая Павловича взметнулись ко лбу от изумления. — Значит уважают.
— Ага. Только что мне с ней делать?
— Собачка в доме не помешает.
— Да. Милая мне так и сказала. Я говорю, корми, раз понравилась адиламата. Кормит. Приучила испражняться в туалете. На улицу щенок пока не ходит, иначе наши морозы его враз прикончат. Но иногда так и подмывает взять разбойника за крючковатый хвостик и ненавязчиво вышвырнуть за дверь. Все бы ничего, только эта розовая… бестия, лишенная шерсти и с моськой… как его…
— Моржа?
— Нет, скорее морского котика, помните на втором карантинном острове…
— Да, конечно.
— Так вот, это розовое чудо повадилось грызть мои тапочки, причем любимые.
Чижов хохотал до слез, чуть позже кое-как смог проговорить сквозь смех:
— Теперь тапочки тебя не признают и не подстраиваются под размер стопы? Верно?
— Вам смешно, — посетовал Ликс. — Я за месяц три пары тапочек сменил. Не люблю живность, тем более беспокойную.
— Мне бы твои проблемы, — доктор все еще смеялся. — Ой, как же я рад тебя видеть, дружище, ты бы знал…
— Взаимно.
— Аммоо как поживает, встречались?
— Нет.
— Скверно. Я тоже давно его не видел. Спрашивал Кама, тот ответил односложно, мол, работает. Надо бы как-нибудь собраться в узком кругу.
— Непременно. Столько лет служили вместе…
Николай Павлович поднялся со стула и подошел к столу.
— Изела, дорогая, что там у нас с расписанием?
— У вас есть окно. Тридцать две минуты.
— Спасибо. Меня ни для кого нет.
— Хорошо, Николай Павлович.
— Ну-с, — Чижов извлек из недр письменного стола нарды и загадочно улыбнулся, хоть какая-то отдушина появилась. — Не забыл? Сыграем?
— С превеликим удовольствием, — Ликс даже потер ладони и пересел на соседний стул, поближе к столу. — Жаль только, что губозакаточная машинка потерялась…
— Мы с тобой маньяки, да? — доктор раскрыл футляр.
— Не то слово, Николай Павлович. Нарды мне даже во сне снятся. Думаю, я стану вашим постоянным пациентом.
— Милости прошу. Буду счастлив помочь. Болезнь заразная.
Валерий Константинович немного опоздал к ужину. Хлопот много. Резидентуре все-таки удалось выйти на след итроников, похитивших Диму и Шуру. Оказывается, насекомые вовсе не собирались сворачивать работу, не собирались покидать зону ответственности четы Щербаковых. Опростоволосились с заложниками? Было дело. Будет и на нашей улице праздник.
— Уф, — Валерий Константинович повалился на диван в гостиной. — Устал как ездовая собака.
Супруга восседала в кресле. Сегодня она вязала носки.
— Вот скажи, для чего ты вяжешь? — директор банка смотрел на картину, висящую на стене. — Для кого?
— Помогает сконцентрироваться, — супруга закончила вязать ряд и убрала рукоделие в корзинку. — Думать помогает.
— Тоже начать что ли?
Лидия Петровна усмехнулась и поднялась на ноги.
— Попробуй. Дать пряжу?
— Спасибо.
— Хотя нет, не дам.
— Почему?
— Не желаю слышать в доме нецензурную брань. А ты не умеешь учиться иначе.
Валерий Константинович хохотал.
— Пойдем на кухню, ужин остывает.
— Как Дима? — хозяин дома последовал за супругой. — Ездила в больницу?
— Разговаривала с доктором. К концу недели выпишет. Ты в институт заглядывал?
— Был. У него три «хвоста». Договорился. Пусть сдает.
— Сам?
— Пусть сам бегает! Нечего! Избаловала ты его! — Валерий Константинович сел за стол.
— Я? — Лидия Петровна схватила половник.
— А кто? Я что ли?
— Здравствуйте, я ваша тетя! А кто…
— Ладно, все, проехали! — супруг примирительно замахал руками, после принял тарелку с супом.
— Сегодня беседовала с Камом, — Лидия Петровна устроилась рядом с мужем, взяла ложку и приступила к трапезе. — Пока мы с тобой не почистим авгиевы конюшни у себя дома, наших отпускников опасно возвращать на Землю.
— Я тебе сто раз говорил, — Валерий Константинович последовал примеру жены, взяв ложку в руки — они так и будут бегать за Славкой. А когда надоест — шлепнут его.
— Нет, нет. Кам грозился на днях решить эту проблему.
— Он уже полгода ее решает. Разве нельзя нормально поговорить с Новиковым, объяснить человеческим языком и потом привести его в Институт Биоэнергетики? Что надо пусть оставят, а что не надо пусть сотрут. Ну, сколько можно мурыжить парня? Довыпендривался он перед Изелой в гараже. Яйца курицу не учат! Болван! Вот и результат. Молчал бы в тряпочку, коль случилось чудо. А то всем фигу показал, и вам не отдам, итроникам тоже не отдам. Поставят ему горячий утюг на одно место, тогда сразу станет сговорчивее. Теперь итроники крутятся вокруг него как птеродактили, крылышками машут, дюжину утюгов в розетку включили, электроэнергию не экономят. А Кам носится с ним, словно курица с яйцом. Доиграется ведь твой братец! А Катя? Каково ей будет, если Славку убьют? Но ведь это не игрушки! Две человеческие жизни на кону. Ладно бы чужие люди. Это ведь его дочь! Не понимаю.
