меня. Но меня вы отпускаете, а его держите. Где справедливость? У вас очень смелый, сильный и приспособленный к жизни сын. Не пора ли позволить ему выбрать свой путь? Может, он и не станет охотником. Я уже и не помню, сколько парней и девушек при мне бросило учебу в Школе, так и не добравшись до итоговых экзаменов. Не будьте эгоистом. Снимите с него невидимые цепи, в которые сами его заковали. Ян заслуживает свободы во всем.
— Пап, ты бы прислушался. Стейша ведьма. Наведет порчу, — усмехнулся Ян.
— В конце концов, у него должна быть личная жизнь, — добавила я. — А то моя мама решила, что я от него беременна, и я чуть не засмеялась. Когда бы мы успели, если вы ходите за ним по пятам?
Мы с Яном засмеялись, и Даймон не выдержал, улыбнувшись.
— Я подумаю, — пообещал он.
Для него это был большой шаг, но уже стало ясно, что вскоре он отпустит Яна.
Они привезли меня на станцию, определили на лучшее место в свободном вагоне, доплатили за Тима и даже договорились, чтобы ему трижды в день подавали мясо, и пришло время прощаться.
Даймон вынул маленький клочок бумажки из кармана и подал мне.
— Адрес Гилли. Когда сойдешь с поезда, не садись к тамошним перевозчикам-зазывалам. Мы организуем, чтобы тебя встретили.
Я взглянула на бумажку и удивилась:
— А кто такой Гилберт Миленкович?
Даймон улыбнулся:
— Тот, к кому ты едешь. Ведь Гилли Эккер официально умер одиннадцать лет назад.
— Ясно, — с усилием кивнула я.
Тим запрыгнул на нижнюю полку и вальяжно развалился в ожидании дальней поездки. Из глубины вагона донесся голос проводника:
— Господа провожающие, просьба покинуть салон. Состав тронется через три минуты.
— Ну прощай, Стейша Корнс, — произнес Даймон. — Извини, что не оправдал твоих надежд.
— Позвольте Яну жить, как он хочет, и сочтемся, — ответила я.
Он еще мгновенье смотрел мне в глаза, потом пошел на выход, но я окликнула его, шагнула вперед и обняла.
Да, я обняла оборотня! И скоро буду обнимать еще одного, потому что Гилли от моих тисканий не спрячется.
Его руки некрепко сжали меня в объятиях, и Даймон шепнул мне на ухо:
— Я его отпущу. Обещаю.
Ничего другого мне от него больше не было нужно.
Он покинул вагон, а я прильнула к окну и помахала Яну. Шестое чувство подсказывало мне, что однажды мы с ним еще встретимся.
Подумать только, но я не тосковала по родителям. Мне было жаль, что мама стала заложницей отцовской озлобленности. И все. Об Эверсонах я думала больше, чем о родном доме.
Представляла, сколько сложностей выпало на их долю. Каково это — быть сыном оборотня и с самого детства охранять отца в ночи полнолуния? Бежать, оглядываясь? С осторожностью выбирать круг общения?
Много думала о Даймоне и сломавшем его горе. Мы с ним были не такие уж разные. И я, и он помешались на прошлом. Оборотень с тайнами и охотница с принципами. Однако никакие барьеры не помешали нам остаться друзьями. Более того — я была благодарна ему. Не только за топор, подсказки, приятное общение и Гилли. Он повернул мою жизнь на сто восемьдесят градусов. Научил видеть вещи под другим углом. Дал дельные советы и помог разобраться в себе.
Чтобы скоротать время, я решила заглянуть в гримуары ведьм, и всю дорогу мы с Тимом изучали историю колдовства, магические атрибуты и ритуалы. С подручными средствами даже удалось чуть-чуть поворожить. Спустя двое суток я уже научилась обнажать и снова маскировать нашу связь в виде проявляющихся знаков. А на третьи силой мысли могла отдавать несложные команды фамильяру. Тим противился, но все выполнял. По крайней мере, лежать, держать ухо востро, рычать у него выходило сиюминутно, стоило мне послать ментальный сигнал.
О прибытии на конечную станцию нас предупредили за полчаса. Вещей у меня было немного, так что я быстро собралась, а потом залезла в сверток Даймона. Распечатала и увидела плотные лосины, удобные шорты с кожаным ремнем и укороченную кофточку. Отец распял бы меня на столбе за этот стыд, но в городе женщины особых профессий уже давно не стеснялись выделяться внешним видом. Там одежда не роняла тень на репутацию.
— Тим, как тебе? — спросила я, но мой лев лениво зевнул.
Ему никогда не нравился черный цвет, хотя он был мне к лицу. А одежда очень уместная. Приятная ткань, удобный фасон. Выслеживать и драться в этом в самый раз.
Решив не прислушиваться к специфическому вкусу Тима, я переоделась, затянула шнурки на ботинках, сунула нож за пояс, уложила топор в чемодан, закрыла и отправилась на выход.
Вокзал был переполнен людьми, но никто не шарахался от Тима. Городских жителей не удивить и не напугать львом. А мой внешний вид и подавно ни у кого не вызывал вопросов, за исключением моего брата, появившегося из ниоткуда.
— Мелчер?!
Высокий, широкоплечий, с тонкими усиками над губой, в военном кителе с наградами, он выглядел гораздо представительнее Алаиса Олонда и прочих неудачников, которых родители рассматривали нам с Инари в мужья.
— Стейша?! Выросла-то как малявка!
Вопреки уставу, он обнял меня и оторвал от земли.
Я ахнула и засмеялась. Глазам не верила, что встретила родного брата.
— Почему ты здесь?
— Как это — почему? Тебя встречаю!
— Но как ты узнал, что я приеду? — недоумевала я, пока мой брат забирал у меня чемодан и уже вел нас с Тимом вон с платформы.
— На следующий день после твоего отъезда отец поехал в Усадьбу и отправил мне срочную телеграмму.
Я выдернула руку из его хватки и встала в позу:
— Мелчер, я не вернусь домой!
— Стейша, — улыбнулся он, — отец попросил меня присмотреть за тобой, а не возвращать.
Я хлопнула ресницами. Неужели он наконец смирился с моим выбором?
— Кстати, тебе привет от какого-то Даймона Эверсона. Он попросил отвезти тебя к некому Гилберту Миленковичу. Понятия не имею, кто это, просто надеюсь, ты ни во что не вляпалась.
— Да во что может вляпаться выпускница Школы Охотников на оборотней? — усмехнулась я. — Ладно. Если будешь писать родителям, сообщи, что я обязательно навещу их.
Мелчер кивнул, снова взял меня за руку и вывел с вокзала в новый, незнакомый мир, полный красок, шума, запахов. Большой суетливый город, пульсирующий жизнью, нахлынул на меня отрезвляющей волной. Тим, почувствовав себя не в своей тарелке, прижался ко мне. Я погладила его по голове, успокаивая и делясь своей слабой уверенностью, что мы
