опять посмотреть ему в глаза. — Ты бы не смогла молчать. Тебе и сейчас хочется всему миру поведать, что Гилли Эккер не умер. Я надеялся, что в Школе ты найдешь себе парня и забудешь обо мне.
— Бессовестный.
— Я всегда таким был, — не стал отрицать он.
— Я, как дура, копалась в деле о твоей гибели, хотя мне неоднократно говорили, что в деревне нет убийцы. Твоя мать едва ли не слала на мою голову проклятия. А мой отец чуть не выдал меня замуж, чтобы образумилась.
Гилли засмеялся, и мне стало еще обиднее.
— Пойдем. Я тебя покормлю. Вымоешься. Отоспишься. Потом поговорим.
Он выставил на стол овощной салат, кремовый суп, мясо в ягодно-медовом соусе и хлебные палочки в сахарной пудре к мятному чаю.
— Ты у Эверсонов научился готовить? — просила я, вымыв руки и усевшись за стол.
— Я похож на повариху? Это готовят в ресторанчике через дорогу.
— Ты разбогател, — заметила я.
— Ты хоть представляешь, сколько ОНО платит за поимку особо опасных оборотней из стай? Хотя о чем я? Ты же дипломированная охотница. Вы служите за идею.
— Не смейся надо мной, — попросила я. — У охотников есть оклад, а за каждого пойманного или убитого оборотня полагается премия.
— Которая меньше стоимости этого супа.
Гилли подал мне ложку и сел на угол стола. Он по-прежнему нарушал все правила приличия, но именно этим мятежным духом когда-то покорил сердечко маленькой Стейши Корнс.
— В городе скучать не приходится, — сказал он. — Стаи совсем озверели. Вместе с научным прогрессом растет и их жадность до власти. Обществу не помешала бы твоя помощь.
— Магистр Кио Куанг возлагает на меня большие надежды. Его расстроит мое решение перейти в ОНО.
— А магистр Кио Куанг не открыл тебе свою маленькую тайну? — хитро улыбнулся Гилли. — Неужели ты не знаешь, что он сам оборотень?
— Гилли, это не смешно.
— Согласен, не смешно, когда кицунэ забираются так далеко от своих традиционных мест обитания.
У меня пропал дар речи. Магистр Кио Куанг кицунэ?!
— Ты еще встретишься с ним. Он обязательно приедет на Мратинцы. Если останешься — увидитесь. Ешь. Я наберу тебе ванну.
Гилли ушел, а я еще минуту смотрела в никуда. Среди кицунэ было очень мало самцов, как среди волков-оборотней — самок. Но Кио Куангу действительно было хорошо знакомо восточное искусство. В определенные дни он покидал Школу. А о его ловкости ходили легенды. Он будто знал, куда приведет меня расследование убийства друга, поэтому не препятствовал, хотя дорожил каждым выдающимся выпускником.
— Сти, ванна готова, — доложил Гилли, когда я уже мыла посуду, пообедав. — Комната на втором ярусе в твоем полном распоряжении. Мне нужно съездить на плановое совещание, заодно заскочу в магазин. Тебе что-нибудь нужно? Или твоему крокодилу?
— Это лев.
— Ты не сказала его имя, поэтому я буду называть его крокодилом.
Я знала, что с Гилли бесполезно спорить. Если ему что-то взбрело в голову, то он будет придерживаться этого мнения.
— Ничего не нужно. Просто сам возвращайся поскорее, — сказала я.
Пока Гилли не было, я осмотрела всю квартиру. Заглянула в каждый уголок. Никакого намека на присутствие здесь девушки не нашла и успокоилась.
Я приняла ванну и поднялась в комнату. Широкая кровать была заправлена хорошим шелковым бельем. В шкафу аккуратно висели рубашки и брюки. В выдвижных ящиках стопками лежали майки. Гилли был удивительно аккуратен. Все-таки тренировки в ОНО его перевоспитали. Прежний Гилли даже не вспомнил бы о совещании и уже утащил бы меня на какие-нибудь карусели.
Усталость меня сморила. Я взобралась на кровать, обняла улегшегося рядом Тима и мгновенно уснула. Мне снилась ночь гадания на реке, когда Инари сказала, что судьба уже свела меня с суженым. «На нем печать стоит и цепи держат»… Ну конечно! Печать — укус оборотня. Цепи — луна. Вот кого она увидела. Мой суженый — оборотень. И на тот момент судьба свела меня с четырьмя — Гилли, Эвином Файвлендором, Кио Куангом и Даймоном Эверсоном. Старого служителя молельни и магистра мы вычеркиваем. Все-таки я еще не на столько выжила из ума. Остались Гилли Эккер и Даймон Эверсон…
Я проснулась от какого-то звука и прислушалась. Была ночь, но в квартиру попадал свет с уличных светильников. По потолку блуждали тени.
Снова услышав шум снизу, я вылезла из-под одеяла. Тим приподнял голову.
— Лежи, — велела я ему. — Это Гилли вернулся.
Поправив на себе ту единственную нелепую пижаму в цветочек, которую я прихватила из дома, я тихонько спустилась вниз и застала Гилли у зажженного камина.
Он стоял ко мне спиной. Опершись одной рукой о надкаминную полку и глядя на огонь. Тонкий темный пиджак обтягивал его широкую спину, демонстрируя каждый мускул, наполненный силой.
— Гилли, все хорошо?
— Я должен знать о тебе что-то еще, помимо того, что ты окончила Школу Охотников? — спросил он, не оборачиваясь.
— Я ведьма.
— Знаю.
— Откуда?
— Только ведьму можно любить всю жизнь, — вдруг сказал он и обернулся. — Они велели порвать все связи с тобой, если ты не вступишь в штат, — пояснил свое расстройство, снимая пиджак и швыряя его на кресло. — Почему ты такая неугомонная, Сти? Там, где я, всегда неприятности.
Вот тот топор, символ опасности и смерти, который видела Инари. Все же была в моей сестре искорка магии. Но она избрала другой путь.
— Еще неделю назад я была полна решимости истреблять оборотней без разбора. А сейчас передо мной тот, за пощечину которому я буду ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. Как мне угомониться, если ты всегда был смыслом каждого моего решения?
На его лице заиграли желваки. Как бы Гилли не отталкивал меня, чтобы уберечь, я все равно таскалась за ним по пятам. Так было раньше, и так будет всегда.
— Почему из всех парней в мире ты остановила свой выбор на оборотне?
— Еще не остановила. Но учитывая специфику моей симпатии, видимо, да, тянет меня к оборотням.
— Коза, — произнес он, двумя шагами пересек разделяющее нас расстояние, заключил меня в свои объятия и с жаром поцеловал в губы.
Я окаменела, не в силах пошевелиться. Широко распахнула глаза и вымолвила, когда он немного отстранился:
— Как ты смеешь, Гилли Эккер? Ты должен был спросить моего позволения.
— Сти, разве я когда-то на что-то у кого-то спрашивал разрешение? Или ты думаешь, повзрослев, я стал вежливым тихоней? Не стал. И не буду. Я наглец, бесстыдник и нахал. Поэтому, — шепнул он мне в губы, — я никому тебя не отдам. Моя, слышишь?
Телом чувствуя, как беснуется его сердце, я робко провела ладонями
