— Используй этот номер. Он с переадресацией звонков.
Я посмотрел на него непонимающе.
— Это суперсекретный тайный телефон, — объяснил он. — Никто не знает, что он есть у меня и если кто-то будет отслеживать твои звонки, ища меня, они обнаружат кого-то другого.
— О, — сказал я. — Точно.
— Ты уверен, что не хочешь просто погрузить Моргана и выставить?
Я тряхнул головой.
— Не до тех пор, пока не изложу ему реальное положение дел. Увидев, что я притащил с собой вампира, он выйдет из себя. И попытается убить нас обоих. — Я выбрался из ягуара, взглянул на дом и встряхнул головой. — Проживешь век, если будешь поступать так же, как и Морган, у которого паранойя стала рефлексом.
Томас состроил рожу.
— Ладно. Дай мне час или около того и получишь, что нужно. Звони, когда вы с ним будете готовы двигаться.
Я посмотрел на номер, сохранил его в памяти и убрал карточку в карман.
— Благодарю. Я отплачу тебе за устройство.
Он закатил глаза.
— Заткнись, Гарри.
Я фыркнул и кивнул головой в знак благодарности. Мы пожали руки, и он выехал на улицу, скрывшись в чикагской ночи.
*
Я медленно окинул взглядом знакомые очертания темных зданий, где несколько фонарей все еще горело. Я жил в этом районе уже несколько лет. Можно подумать, что для обнаружения необычного не понадобится много времени. Можете звать меня сумасшедшим, но слишком много плохих парней участвуют в этой игре, и Бог знает какими способностями они обладают.
Я не заметил там никого, кто собирался бы убить меня, чтобы добраться до Моргана. Но это не значило, что там никого не было.
— Если это не паранойя, — пробормотал я, — я не знаю, что это.
Я встряхнулся и спустился к квартире. Отключил обереги и напомнил себе снова, что необходимо что-нибудь сделать с глубокими выбоинами в стальной входной двери. Последней каплей оказалась старая миссис Spunkelcrief, моя глуховатая хозяйка, начавшая спрашивать, почему моя дверь выглядит так, будто в нее стреляли с дюжину раз. Я конечно мог бы сказать ей — потому что так и было, — но это не то, что следует говорить своей хозяйке, если хочешь сохранить за собой жилье.
Я открыл помятую пулями дверь, вошел внутрь, повернулся в сторону двери спальни, и увидел странную картину.
Моргана не было в кровати — он сидел на полу, его раненная нога была вытянута вперед. Выглядел он ужасно, но глаза его были сужены и подозрительно блестели.
Около двери в спальню неловко растянулась моя ученица, Молли Карпентер.
Молли — высокая девушка с пучком блестящих, хорошо уложенных волос, выкрашенных (в этом месяце) блеском с сапфировой тенью. Она была в потертых обрезанных голубых джинсах и белом топе. Ее голубые глаза сердито сверкали.
Растянулась она на полу потому, что Мыш более-менее был на ней сверху. Он не переносил на нее весь свой вес, потому что она могла задохнуться, но двигаться она не могла.
— Гарри! — воскликнула Молли.
Она хотела произнести что-то еще, но Мыш слегка надавил на нее, и из ее груди вырвался только вздох.
— Дрезден! — буркнул Морган примерно в то же время. Он перенес свой вес так, как если бы пытался встать.
Мыш повернул голову к Моргану и одарил его пристальным взглядом, его губы дернулись, обнажив клыки.
Морган вернулся назад.
— Спокойно, парень, — сказал я и закрыл дверь, оставив комнату в полной темноте. Я запер дверь, вернул обереги и пробормотал: — Flickum bicus.
Одновременно со словами я взмахнул рукой и послал небольшое усилие в комнату, вернув жизнь полудюжине свечей.
Мыш повернулся ко мне и выдал то, что точно выглядело как укоризненный взгляд подчиненного. Он слез с Молли, побрел в альков, служивший мне кухней, и демонстративно зевнул, перед тем как свалиться на пол. Посыл был ясен: теперь это твоя проблема.
— Ах, — сказал я, быстро переводя взгляд с Мыша на мою ученицу и на моего гостя. — М-м… А что тут на самом деле случилось?
— Чернокнижница попыталась подкрасться, пока я спал, — выплюнул Морган.
Молли вскочила и нахмурилась, руки ее сжались в кулаки.
— Да это смешно!..
— Тогда объясни, что ты тут делала поздней ночью, — сказал Морган. — Какие причины могли тебя заставить здесь появиться именно сейчас?
— Я делала зелье поддержки концентрации, — она сказала это сквозь зубы, и тон ее говорил, что она повторила это уже сотню раз. — Жасмин добавляется ночью. Скажи ему, Гарри.
Блин. В беготне я забыл, что кузнечик по расписанию должна была сегодня появиться и остаться на всю ночь.
— Э-м-м… — сказал я, — хотелось бы спросить, почему Мыш сел на вас обоих?
— Чернокнижница собрала свою волю и готовилась к атаке на меня, — сказал Морган ледяным тоном. — Пес вмешался.
Молли закатила глаза.
— Ох, брось! Ты такая задница!
Воздух в комнате как будто слегка уплотнился, вокруг девушки начала собираться энергия.
— Молли, — ласково сказал я.
Она посмотрела на меня, нахмурилась.
— Что?
Я прочистил горло и сделал жест рукой.
Она поморгала с секунду, будто осознавая происходящее. Затем закрыла глаза, глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Стоило ей это сделать, как зловещее ощущение неуправляемой энергии исчезло. Молли слегка склонила голову, ее щеки порозовели.
— Прошу прощения. Но это не то, что вы подумали.
Морган фыркнул.
Я его игнорировал.
— Давай, — сказал я Молли, — рассказывай.
— Он просто… Я просто так разозлилась, — сказала Молли. — Он меня огорчил. Я ему помочь не могла. — Она кивнула на Мыша. — И он просто… просто повалил меня. И он не хотел меня отпускать, и Моргану тоже не давал двигаться.
— Как по мне, у пса больше здравого смысла, чем у тебя, — сказал я. Посмотрев на Моргана, я спросил: — Теперь ты. Предполагалось, что ты должен был лежать тихо. Ты что, убить себя хотел?
— Это была реакция на ее приближение, — Морган говорил спокойно, — я это пережил.
Я встряхнул головой.
— И ты, — сказал я Молли, — сколько месяцев мы потратили на работу с твоим эмоциональным контролем?
— Знаю, знаю, — сказала она. — Использовать магию в гневе — плохо. Я знаю, Гарри.
— Тебе лучше знать это, — сказал я спокойно. — Если тебя так просто вывести из себя, что старый ожесточенный, видавший виды Страж может надрать твою задницу, то первой реакцией, чтобы объяснить произошедшее — будет самозащита, и тебе это сойдет с рук.
Морган оскалил зубы в выражении только отдаленно напоминающем улыбку.
— Уж ты-то знаешь об этом все, Дрезден, не так ли?
— Ты, сукин сын!..
