с моей семьей! Но это не так, он смог выжить, чего ни ты и никто не узнал. Мы инсценировали его смерть, потому что он не мог простить себя за гибель моего мужа, сына и дочери! Мы подстроили его похороны, а он, взяв новую личность, внедрился в твою гребаную организацию еще два года назад, совершив преступление как этап проверки! Он собирал мне сведения, копал так глубоко, как мог, потому что, как и я, хотел уничтожить всю вашу паршивую компанию фанатиков, решивших, что лишь в цифре люди будут счастливы! Да, пропаганда у вас отличная, хорошо заливали об идеальной жизни в цифре, где можно создать любой мир и сценарий, и прочую фальшь!
– Остановись!
– Нет, Бенджамин, нет! Раз уж мы тут подковерные игры воротим, то пусть скажет, что сделал с Димой, потому что он пропал три месяца назад! Пропал! Перестал отвечать на все сообщения, появляться в обозначенных местах – а мы с ним хорошо проработали всю систему общения, чтобы не раскрыть друг друга. Эхо, ответь мне честно, где мой брат?
Эхо вновь не выдавал ничего конкретного, и в момент чрезмерно импульсивного выпада Ксении Бенджамин отключил связь.
– Что ты себе позволяешь?!
Она почти столкнулась с ним лбом, отдавая все последние силы на донесение столько важной ей мысли.
– Этот человек отнял у меня все… – жалостливо простонала она в слезах, процарапав в нем болезненные раны, – еще и брата, моего последнего близкого человека! Да, я жажду мести – но это не мешает мне увидеть, как его руки тянутся к власти над людьми. Посмотри на улицы – там найдутся тысячи готовых подключить мозг к компьютеру и уйти в мир грез, подальше от реальности. Мы знаем утрату слишком хорошо… Это бегство от боли – лишь обман, но ведь притягательный, а когда нечего уже терять, то разве не хочется спрятаться от всего там, наплевав на реальность? Ты и я знаем, как легко туда угодить, потому что знаем первородную причину. Этот человек не должен достичь своей цели!
Бенджамин решил более ничего не говорить – не из-за риска начать новые пререкания, обязательно провоцирующие очередные конфликтные всплески, а по причине уважения ее состояния. Никто из них уже ничего не хотел говорить, им оставалось осознавать все события с поправкой на имеющиеся уже планы и проекты.
Ксения достала из шкафа бутылку чего-то дорогого и разлила в два стакана, поставив один для Бенджамина. Сначала он снял затемнение единственного окна в этом кабинете, а потом уже взял выпивку и уставился в открывшийся огромный Мегаполис. Через окно бил голубоватый оттенок вывесок, создавая в кабинете необычную изолированную атмосферу.
Ксения отодвинула свой стул из-за стола, дабы не мешать, и упала на него, откинувшись на спину, мечтая отключиться в ближайшую секунду, чего достичь было невозможно из-за гнета терзающих мыслей. Как бы она ни пыталась убедить себя в плюсах сотрудничества с Эхо, ее все равно выворачивало наизнанку от одной лишь мысли об этом, пусть и временном, союзе. Чувство предательства всей своей семьи жутким ядом расползлось по ее телу, превращая в самое ненавистное себе создание, где спасительным элементом являлось принятие безысходности. Но было еще кое-что, непривычное и оттого пугающее, каким-то неоднозначным способом дарующее ей чувство безопасности благодаря наличию неожиданного союзника в лице Бенджамина. Так родился новый вопрос на конец дня: сможет ли она поверить в то, что больше не одна?
Сделав глоток, Бенджамин вновь столкнулся с разочарованием от безвкусности когда-то действенного зелья, окончательно свыкаясь с этим горьким чувством. Глядя в окно, он всерьез удивлялся, как этот большой мир перед ним даже не подозревает о таких судьбоносных для него решениях в каком-то крошечном кабинете. А ведь за свою долгую карьеру ему довелось практиковать данную закулисную игру слишком часто. Но в этот раз все было как-то иначе. В нем зарождалось то, что вскоре он интерпретирует именно как зудящую, почти смеющуюся над его устаревшими убеждениями цикличность. Подняв глаза наверх, туда, к почти невидимым из-за яркости Мегаполиса звездам, чуть ли не впервые в жизни Бенджамин испытал зависть к Итану.
Как бы Итан ни убеждал себя и окружающих в отсутствии хоть сколько-то ощутимого на него влияния всевозможных факторов воздействия, выставляя воспитанное упрямство на пару с адаптивными навыками в первые ряды защитных аргументов собственной неуязвимости, гнетущая истина раз за разом настигала его болезненно разочаровывающим эффектом. Но все же принимать нереализованность той или иной задумки обычно не составляло ощутимого труда именно за счет нерушимого убеждения, что любая неудача – это лишь маленькая заминка на большом и сложном пути к заветной цели вне зависимости от свойства и контекста. Да и сами эти неудачи представляются отличным доказательством правильности выбранного пути, как некий способ полировки образа цели. К счастью, перфекционизм уже давно выветрился, развязав ему руки для бесконечных возможностей интерпретировать те или иные события с последствиями под свою нужду, твердо веря в непоколебимое: цель оправдывает средства, а значит, плохое и хорошее являются не более чем ярлыком. И вот преисполненный самыми разными взлетами и падениями путь подошел к концу, наконец-то дав ему место, где он разрешит себе познать истинное, уникальное в его жизни, практически невозможное и ранее чуждое, а главное, по его мнению, заслуженное состояние покоя.
Уже несколько часов он висит в своей комнате на Точке благодаря отсутствию гравитации, безуспешно разрешая сну забрать его в свои миры. Можно было бы принять определенные лекарства, но за последние несколько лет данная зависимость стала доказательством несостоятельности, а должный эффект все равно не поддавался на контакт. Вероятно, присутствует хроническая болезнь – но какие-либо попытки обратиться к медицинскому анализу попросту им не рассматривались. А все потому, что как только он задумал постройку Точки со всеми вытекающими проектами и свершениями, благодаря отдаленности от планеты, Итан упрямо связал эту грандиозную задумку со своим внутренним состоянием. Некое вознаграждение за страдания, должное стать его обителью безмятежности, где он наконец-то обретет чистоту мысли не только в виде награды, но и как отправную точку великих замыслов, для которых, разумеется, необходимо отпустить прошлое. На деле же сыграл обратный эффект: все собранные по пути проблемы никуда не делись, оставшись с ним один на один. В некотором смысле он видел в этом своеобразное перерождение, освобождающее от связи с человечеством, но вот прошел день после прибытия – а он все так же чувствует себя тем
