Судорожно сглотнув слюну, Артём брезгливо передёрнул плечами и подытожил:
— Так что, Шмидт (извини, не знаю твоего звания!), вязаной варежкой тут не щёлкай, да и жирных ворон ртом не лови….. Бди, короче говоря! Труп сослуживца? Или я заберу на обратном пути. Или, если смена заявится до нашего с Никоненко возвращения, то ты…. Ничего, дотащишь! Ты же у нас парнишка нехилый. Справишься! Автомат покойного сдашь подполковнику Мельникову — лично в руки…
Они, страхуясь и перестраховываясь, шли по шпалам. Фонарей, естественно, не включали, довольствуясь приборами ночного видения, благо кровавые волчьи следы — по-прежнему — были чёткими и однозначными.
— Стоп! — останавливаясь, скомандовал Артём. — Направо отходит, э-э-э, ход с рельсами. В смысле, туннель, но более скромного — по площади — сечения…. Ага, вот и железнодорожная стрелка! Что это такое?
— Ерунда, командир! — браво откликнулся Лёха. — Тут таких ответвлений много, я по рабочей "метрошной" карте смотрел. Борис Иванович мне копию выдал…. Все они, боковики, то есть, разные по размерам. То бишь, по площадям сечения, как ты, майор, выражаешься, и по общей протяжённости…. В одни и серьёзный локомотив запросто въедет, в другие — только мотодрезина. А назначение у всех них — насквозь одинаковое. То есть, складское — с элементами подстраховки. В одном боковом туннеле может стоять запасной электровоз — на случай экстренной замены. В другом, к примеру, заскладированы медные кабели (кабеля?) в оплётке и всякие другие хитрые электрические штуковины — на случай срочных внеплановых (или, наоборот, плановых?) ремонтных работ…. Всё правильно! Основные механизмы и причиндалы должны всегда быть под рукой. Ну, как запасная обойма к "Калашу"…. Или, к примеру….
— Отставить, — негромко велел Артём. — То, что ты горазд — языком молоть, как тем помелом — я помню. Если начальство не прервёт, то и до самого утра…. Отвечай по существу. Что это за боковушка? Тупиковая? Круговая? Что там сейчас заскладировано?
— Тупиковая, командир. До последнего ремонта путей там лежали — высокими штабелями — новые бетонные шпалы. Сейчас — уже после ремонта — лежат старые. То бишь, деревянные, на совесть пропитанные битумом. Вывозить их будут только в третьем квартале…. Не, сам ремонт-то был давно, года два с половиной назад. Это Горыныч мне рассказал…. Он откуда знает? Машинистов расспросил на досуге. Ты же, майор, знаешь, что Горыныч кого угодно разговорит. Импозантности в нём — просто беспредельно…. Можно вопрос?
— Спрашивай.
— Мы когда остановимся? В плане — окончательно? Уже минут пятнадцать-семнадцать двигаемся по туннелю…
— Ну, и что из того?
— Примерно столько же осталось до "Площади Мужества". Как бы…. Как бы ни нарваться на неприятности…. Вдруг, "мужественные" ребята тоже посты выдвинули — на большое расстояние от станции? Причём, с собственными паролями, отличными от наших?
— Шагаем! — Артём подбадривающе похлопал Лёху по плечу. — Смелого, как известно, Бог защищает и оберегает. Впрочем, как и наглого — в меру пацанскую…
Впереди, между рельсами, замаячило размытое пятно, окружённое — по мнению прибора ночного видения — ярким радужным ореолом.
"С преобладанием тёмно-синего и фиолетового цветов", — дисциплинированно отметил внутренний голос. — "То бишь, цветов неизбежной и скорой смерти — по мнению древних ацтеков. Или, всё же, древних инков?"…
— Мёртвый пустынный волк! — радостно сообщил Никоненко, шедший — в этот момент — первым. — Ничего интересного! Ну, поймал пулю на платформе, рванул в горячке по туннелю…. По дороге, всё же, помер. От чрезмерной потери крови, надо думать…
— Молодец! А на шее — что?
— Не понимаю сущности вопроса…. Чисто всё, вроде. Мыл позавчера…. Какие проблемы, майор? Это ранняя отставка, видимо, так паскудно подействовала на твою психику…
— Молчать! — недовольно прикрикнул Артём и, обеспокоенно оглянувшись по сторонам, уточнил: — Что это за тонкая тёмно-коричневая полоса? Ну, та, что болтается на шее ливийского шакала? В смысле, на шее мёртвого и, однозначно, матёрого шакала? Я, кстати, именно в него и палил на перроне, запомнил по данному буро-рыжему пятну на холке, да и по общей стати…. Две пули выпустил. Причём, как ты знаешь, я в таких ситуациях никогда не промахиваюсь. Вот — одна дыра в черепе…. Да, второй что-то не наблюдается. Видимо, всё же, промазал. Старею, не иначе…
Никоненко ногой бестрепетно перевернул труп пустынного волка, нагнулся, внимательно оглядел его, даже, такое впечатление, принюхался и, приглушённо чихнув, объявил:
— Прав ты, Тёмный! Перед нами — ливийский шакал. Причём, бесспорно, мёртвый. И, однозначно, очень старый…. Ну, очень, блин, пожилой! Седина просматривается во всех местах. И в обычных местах, и в пикантных…. Тонкая тёмно-коричневая полоска? Чёрт! Это же…. Ошейник! Вернее, остатки от него…. Чёрт! Тут наличествует и серебряная бляха с чёткой гравировкой…. "Los Anchelinos, 17. 07. 02. Pase…". Мать его! Что-то, определённо, знакомое…
— Сан-Анхелино, это такой заштатный городишко в Никарагуа, — подсказал Артём. — Нам про него Горыныч как-то рассказывал.
— Точно! Там ещё все жители помешаны на жёлтых розах…. Какая, интересно, связь между Никарагуа и ливийскими шакалами?
Слева замаячил чёрный провал очередного ответвления.
— Оставайся в основном туннеле! — велел Артём. — Я пойду, посмотрю — что да как. Ради удовлетворения воинского любопытства. Кровавые волчьи следы сюда, правда, не сворачивают, но, всё же…
Боковой ход оказался коротким, метров сто пятьдесят, может, двести. В его торце, как и предсказывал Никоненко, обнаружился обыкновенный маневровый электровоз.
— Или же — тепловоз? — пробормотал под нос Артём. — Кто их сходу отличит? Железяка, как железяка, разве, что с колёсами. Надо бы посмотреть, что находится в кабине…
Но "посмотреть" не получилось. Из основного туннеля послышалась приглушённая Лёхина матерная ругань, через пару секунд грохнул одиночный выстрел.
— Что ещё за дела? — вернувшись бегом назад, зашипел — злой весенней гадюкой — Артём. — Докладывай, старший лейтенант! Мать твою…
— Дык, это, командир…. Старухи…, - бестолково моргая мохнатыми ресницами, сообщил Никоненко.
— Какие, в конскую задницу, старухи? Толком говори, морда! Ну?
— Ты ушёл в боковушку. Через минуту раздался тихий-тихий скрип. Смотрю, из стены показались тёмно-серые фигуры. Худенькие такие, почти невесомые…. Сперва я, даже, решил, что это приведения. Призраки, то бишь, мать их…. Включил фонарь. Ба! Старухи! Голые все, седые, пархатые и страхолюдные…. Пальнул, естественно…
