Мартино остановил подъем корабля и полетел по горизонтали. Касаясь облаков, корабль бортами раскручивал громадные хлопковые спирали. Роберта вышла из рубки и осторожно приблизилась к поручням.
— Солнце! Солнце! — запела она, раскинув руки и наслаждаясь чудесной лаской.
Неужели всего несколько часов назад она стояла под дождем на похоронном острове и слушала министра, начавшего свою избирательную кампанию.
— Роберта! — позвал ее Мартино. Она вернулась в рубку. — Корабль прямо по курсу.
Он остановил задний винт. Вертикальные винты удержали бы его в неподвижности, но их сносил в сторону боковой ветер. В километре от них меж двух облачных гребней медленно парил дирижабль. Даже отсюда виднелся руль, один-единственный винт и гондола, укрепленная под овальным воздушным шаром.
— Вы правы, — сказал он. — Небо Базеля обитаемо.
— Можете приблизиться незаметно?
— Постараюсь.
Роберта направилась на нос Альбатроса, чтобы полюбоваться на мастерский маневр Мартино. Тот поставил корабль в кильватер аэростату и медленно уменьшил разделяющее их расстояние. Встречный ветер помогал им. Их можно было видеть, но нельзя было слышать.
Платформа дирижабля была загромождена машинами и растениями в горшках. Но ни одного человека. Привязанный снизу трос исчезал в облаках. Шар был пленником какого-то памятника верхнего города. Мартино подвел Альбатрос к платформе и коснулся ее. Затем отрегулировал скорость винтов, чтобы держаться на месте, несмотря на ветер, и бесшабашно подошел к Роберте.
— Снимаю шляпу, Мартино. Вы — настоящий ас. Словно занимались этим всю свою жизнь.
— Не забывайте, я — человек-птица. К тому же, если умеешь водить автомобиль, можешь управлять любым аппаратом.
— Прекрасно, господин аэробат. А как мы попадем на борт?
Он схватил колдунью за плечи и отодвинул на метр влево. У ограждения торчала ручка рычага. Он потянул ее на себя. Из корпуса выполз трап с поручнем и раздвинулся до платформы.
— После вас. — Он галантно поклонился.
Роберта преодолела мостик, стараясь не думать о бездне под хрупкими деревянными досками.
Посреди платформы имелась рубка. Ее загромождали телескопы, подзорные трубы, развернутые в сторону земли и прикрепленные к баргоуту, нечто вроде перископа на треноге, пронизывающего пол, портативная типография, несколько пачек Барометра, фотокамера… Там же располагались кухонька, кровать и библиотека.
Из передней части рубки доносился стук пишущей машинки. Они двинулись на шум. За столом сидел человек, шею которого обматывал шарф. В окне перед ним виднелось море облаков. Он ворчал и шмыгал носом, склонившись над машинкой.
— Наш автор за работой, — шепнула Роберта на ухо Мартино.
Порыв ветра поднял пончо Роберты и хлопнул им. Стук прекратился. Человек обернулся.
Волосы его стояли дыбом, а одет он был в обычный костюм. По облику он мог быть секретарем Дворца правосудия, программистом в Переписи или репетитором в Опере. Он замигал изумленными глазами, заглянул за спину Роберты, уставился на силуэт Мартино, который стоял чуть позади.
— Мишо? — спросил он, прищуриваясь. — Это вы?
— Ничего не говорите, — шепнула Роберта.
Мужчина встал. Он передвигался с тысячами предосторожностей, вытянув руки перед собой. Роберта спросила его, когда он проходил мимо нее.
— Полагаю, господин Пишенетт?
Автор остановился и уставился на разноцветное пончо, явно спрашивая себя, что за животное перед ним.
— Вы прибыли с Анд? — Щеки колдуньи покраснели. — Прошу меня простить, но моя третья и последняя пара очков отправилась за борт. Я близорук, как крот, и испытываю трудности.
— Меня зовут Роберта Моргенстерн. И я прибыла не с Анд.
— Следовательница Моргенстерн? — Он повернулся к Мартино. — Вы мне не говорили, что она на нашей стороне, Мишо. — Он представился. — Эрнст Пишенетт-сын. Продолжатель дела Эрнста Пишенетта-отца, автора Ужасных преступлений и знаменитых убийц…
— … и репортера Газеты лагуны сорок лет назад.
— Да. Туманный Барон — наше как бы семейное дело, — извинился он. — Кстати, а как вы сюда поднялись?
— На Альбатросе, — объяснила Роберта.
— Говорите, на альбатросе? Впрочем, не важно!
Он засунул руки в карманы и закружил вокруг Мартино, как стервятник вокруг падали. Молодой человек, продолжая играть роль глухонемого шофера министерства, молчал.
— Рад, что вы пришли лично. Хотя хватало и телеграфной связи. Ну что ж… Надеюсь, вы не придумали всю эту историю с чудовищем? Внимание читателя надо постоянно поддерживать. О Бароне уже давно не говорили. Но… — Он остановился, развернулся на пятке и закружил в другую сторону. — Уверен, он весь в трудах. Я наблюдаю за городом по ночам с помощью инфракрасного перископа. Да! Второй борец с преступлениями из династии Пишенеттов заявляет громко и откровенно: затевается нечто ужасающее. Мы лишь в самом начале длинного ряда мерзостей.
Он достал из рукава носовой платок и издал звук ржавой шарманки.
— Я продолжаю бдительно следить за всем, что вы мне поручили. Но должен сказать, что в данный момент Барон завладел всем моим вниманием. Мне необходимы очки… А для этого мне придется спуститься. Нет, вы доставите мне оптика. Такой должен быть в вашем экипаже, не так ли? Без инструментов я слеп, как крот. — Он вдруг бросился к Роберте и с жаром пожал ей руку. — Я очень рад нашему знакомству. — Подошел к Мартино и по-военному щелкнул пятками. — Я вас больше не задерживаю. Я пишу второй том Ужасающих преступлений, а как говорил Шарль Бодлер, жизнь коротка, искусство вечно!
Моргенстерн и Мартино еще не сдвинулись с места, а Пишенетт уже сидел за машинкой и энергично колотил по клавишам.
— В следующий раз привезите бумаги, запасы кончаются! — бросил он через плечо.
Следователи переглянулись. Беседа, несомненно, завершилась. Они пересекли платформу, взошли по мостику, подняли его и укрылись в рубке Альбатроса.
— Ну и фрукт… — вздохнула Моргенстерн.
— Так и уедем, ничего не сделав? — возмутился Мартино, вновь обретший право высказываться.
— Хотите сбросить его пресс за борт и убить невинного базельца? Этот тип совершенно безвреден.
— И чуть буйно помешанный.
— Конечно. Но мы узнали больше, промолчав, а не устраивая полицейский допрос. Мишо, Мишо, Мишо… Интересно знать, что за общие дела у глухонемого шофера и писателя, живущего в небе.
Молодой человек отвел корабль от тайного аэростата.
— Как вы узнали, что это Пишенетт? — недовольно осведомился он.
Будучи ярым почитателем его отца, он мог бы догадаться и сам.
