мужа сверху вниз в полутьме. — Ты был такой… такой. Мужественный, загадочный. Взрослый. А я живой человек, знаешь ли. К тому же романтичная юная девушка. Имею полное право на милые женские глупости. И не спорь!
— Ты не Оливия, — еще раз вслух повторил Кеннет то, что недавно написал в блокноте.
— А ты зануда. — Я вздохнула и снова улеглась, поудобнее устроившись на подушке. — Ладно. То, что я тебе рассказываю об Оливии, правда. И я не могу гарантировать, что мы с ней разные люди. Если уж я, прожженная материалистка, сроду не верившая ни в бога, ни в черта, ни в магию, оказалась здесь так вовремя, чтобы выдернуть тебя из петли, значит, возможно все. В том числе и то, что твоя Оливия не просто умерла, а возродилась в другом мире, выросла, повзрослела, прожила целую жизнь и вернулась туда, где у нее осталось незаконченное дело. Возможно такое? Она хотела тебя спасти сильнее, чем саму себя.
М-да, судя по размеру скепсиса в глазах бывшего господина ректора, он верил в прекрасные порывы души юной девицы еще меньше, чем я в инопланетян. А зря. Как выяснилось, и другие миры существуют, и молоденькие девочки жертвуют жизнью ради мужчин, которых толком даже не знают.
Вот только эти самые мужчины, точнее, один конкретный, похоже, больше не хотел беседовать, а хотел кое-чего другого. Иначе не полез бы с поцелуями и прочими приятными глупостями. Мое молодое тело тут же откликнулось жаркой волной возбуждения, а старушечий здравый цинизм не нашел никаких причин для отказа.
Желание есть, юридическая необходимость тоже. Дверь мы заперли, и никакая Селестина больше не втиснется между нами и консумацией брака.
Увы… только-только мы вновь дошли до приятных и сильных мужских рук под моей ночной рубашкой, как запертая дверь задергалась. То есть сначала в нее, кажется, деликатно постучали, но мы с Кеннетом были слишком заняты, чтобы обратить на это внимание.
Тогда постучали громче и сильнее. А потом заколотили кулаком.
— Какое интересное слово, — пробормотала я, чувствуя, как исчезает приятная тяжесть придавившего меня к постели мужского тела. Такого острого разочарования старая баба Поля не ощущала давно. Может, даже никогда. — Повтори потом, я запишу. Буду использовать в нужный момент.
Кеннет только хмуро глянул на меня и отправился к двери. В нее по-прежнему тарабанили с другой стороны, а еще я расслышала голос Ховарда, призывающего моего мужа: «Простите, ваша светлость, это срочно!»
Кеннет отпер замок, высунул нос наружу и застыл. Значит, за дверью происходило что-то интересное. Так, встаем-встаем и рысью к театру военных действий! Знаем мы этих Кеннетов. Сейчас начнет играть в секреты или опять под какой-нибудь королевский куст побежит на встречу с информатором…
Нет, ну вы подумайте! Я угадала!
— Лично в руки, — бубнил мажордом. — Очень срочно, иначе я не стал бы вас беспокоить в такой ответственный момент. Он сказал — вопрос жизни и смерти. Причем вашей.
— Понятно, — коротко кивнул Кеннет. — Давай. Не обожгло еще?
— Нет, но уже начинает греться.
Я слегка озадаченно склонила голову к плечу, и тут же подъехал еще кусочек чужой памяти. Когда здешние маги хотят передать срочное сообщение через третье лицо, они зачаровывают его так, что самого конверта в руках посредника нет. Зато есть татуировка на запястье, чей хвостик завивается на ладонь кренделем. Стоит коснуться этим кренделем руки адресата, как послание перейдет к нему, а посредник даже при всем желании не сможет его прочесть.
Если маг, отправивший весть, хочет поторопить письмоносца, он накладывает дополнительное заклятье, которое постепенно начинает нагревать татуировку. Мало ли, почтальон вздумает загулять, передумать или просто забыть о том, что дело срочное?
Неизвестный, что домогался моего мужа, использовал нашего мажордома как такого вот письмоносца. Неудивительно, что Ховард начал долбить в дверь спальни кулаком.
— Что за послание? — Я даже не стала пытаться скрывать свое любопытство. Наоборот, стоя у двери, притоптывала босыми ногами от нетерпения.
Кеннет, отпустив мажордома, посмотрел на меня и обреченно вздохнул.
— Опять подкустовый выползень? — Догадка напрашивалась сама собой. — Вы о чем-то не договорили в королевском парке?
— Мой друг назначил встречу в таверне у северной окраины. — Герцог не ответил прямо на заданный вопрос, но перешел сразу к делу.
— Так и знала, — вздохнула я. — Брачная ночь, брачная ночь! Вместо того чтобы развлекаться как нормальные молодожены, мы будем таскаться по тавернам и бегать от настырного очкарика.
Что-то я разворчалась как старушка, несмотря на молодое тело. Или как раз из-за него? Только настроилась на хороший секс, и вдруг срочный вызов, как тут не расстроиться?
— Куда запропастились мои трусы? — Не обращая внимания на вспыхнувший легкий шок в глазах мужа, я полезла под кровать и действительно обнаружила там пропажу. — Ты же все равно пойдешь на эту встречу, по глазам вижу. И одного я тебя не отпущу. Будем надеяться, что у твоего друга действительно важные и полезные новости.
Кеннет молча вздохнул. Понял, умница, что спорить с такой занозой бесполезно. И открыл шкаф — искать собственную одежду.
А я вот озадачилась. Батистовые панталончики с кружевами — это мило. И ужасно неудобно, когда тебе предстоит оперативная работа. Особенно если поверх этих кружавчиков предполагается десяток пышных юбок. Увы, других у Оливии не водилось.
Кеннет уже оделся в неприметный темный костюм и явно был недоволен тем, как задумчиво я медитирую на свое нижнее белье. Но опять же, шикарный мужик — он и в мелочах хорош.
Герцог не стал кривиться и бухтеть, вместо этого занялся делом. Подошел к окну так, чтобы его не было видно из-за занавесей, и сосредоточенно принялся что-то колдовать. Это я определила по тому, как он напряженно прищурился в темноту и сделал странный жест пальцами, словно снял со стекла невидимую паутину.
А потом довольно зло выругался. Обернулся и застыл.
— Что вы делаете, сударыня? — Кажется, на секунду бедолага даже забыл, кто там за окном настолько сильно напакостил.
— Ворую твою одежду, — охотно объяснила я. — В пышной юбке будет неудобно заниматься авантюрами. А что, собственно, у нас случилось? — Подпрыгивая, я изо всех сил пыталась застегнуть брюки Кеннета. Вот его рубашка села на мне идеально! Шикарный свободный оверсайз из черного шелка. Очень удобно и даже элегантно.
Мельком взглянув на застывшего мужчину, я покачала головой:
— Надо сказать Ховарду, чтобы выдавал тебе двойную порцию за завтраком, обедом и ужином. Разве можно быть таким худым?
При внушительной ширине плеч в бедрах мой муж оказался строен, словно юноша. Оливия тоже
