— Это она стреляла в Катю! — воскликнула Николь.
— Я знаю, — кивнул Максим. — Анжела нам во всем призналась.
— Но как вам удалось ее разговорить?!
— Очень просто. — Максим лукаво посмотрел на девушку. — Я вспомнил твои слова, что вы одержимы удачей, что это как наркотик, вы уже не можете жить без нее… Я принес в кабинет черного кота, показал его Анжеле и сказал, что с его помощью отберу у нее удачу — всю, до капли, а потом выведу ее на оживленный перекресток. Прослежу, чтобы она по дороге не смогла забрать чужую удачу, и оставлю ее среди мчащихся машин одну… Как ты думаешь, Николь, долго бы она прожила после такого?
— Секунд двадцать, — ответила девушка.
— Вот и Анжела так решила. Она не захотела жертвовать ради Руслана жизнью и стала с нами сотрудничать. Рассказала и про дневник, и про Демиурга, и про Полуденного Вампира. Она дала номер его мобильника, но настаивала, что не знает, куда именно он отвез тебя. Но по включенному мобильнику мы отследили местонахождение владельца, то бишь Руслана. А чтобы выиграть время, я послал ему SMS-ки…
— А почему ты подписался "Хранитель"?
— Ну не капитаном же милиции мне было подписываться! Я хотел заинтриговать его, а не напугать так, чтобы он тут же прикончил тебя и смотался, спрятав концы в воду. К тому же я ему не соврал, я ведь действительно Хранитель, но не дневника, а удачи…
— Мда… Как-то это все неправильно закончилось. — Николь лукаво посмотрела на Максима. — Группа захвата, "руки за голову". Ни стрельбы, ни погони, ни драки один на один с проломленными стенами и прочими крутыми штучками.
— Николь, ты меня с кем-то перепутала, — в тон ей отозвался Максим. — Я не герой-одиночка из крутого голливудского боевика. Я оперативник и работаю в команде. А один чтобы я смог за такое короткое время?
Они помолчали.
— Макс, а почему ты не спрашиваешь меня о дневнике? — заговорила Николь. — Разве тебе неинтересно взглянуть на него?
— Интересно, — признался Максим, — но я подумал, если ты сочтешь нужным, то сама покажешь его мне… Кстати, спасибо Захарову, в материалах дела дневник не фигурирует. Руслан молчит о нем, ну и мы все дружно сделали вид, что считаем Руслана обычным маньяком — непризнанным художником, свихнувшимся на почве мистики.
Николь встала и залезла в шкаф. Достала толстую тетрадку в кожаном переплете.
— Вот. Дневник Ильи Берестова.
— Ты хранила его у меня дома? — поразился Максим.
— Почему это у тебя? — надула губки Николь. — Я, между прочим, тоже здесь живу! Это и мой дом тоже!
— Ну ты даешь! — покрутил головой Максим.
— На, читай, — протянула ему тетрадку Николь.
***
…В назначенный час они все были там.
Первой, с нетерпением свойственным юности, появилась эвенка в новенькой, сшитой специально для этого случая, нарядной парке. Почти сразу вслед за ней словно из-под земли вырос молодой, темнокожий, босоногий житель далеких островов Океании в светлой набедренной повязке, связкой разноцветных бус на шее и коротким копьецом в руке. Не успели они склониться друг перед другом в приветственном поклоне, как воздух рядом с ними вдруг закрутился волчком, взметнул сорванную листву и замер, вытолкнув на пригорок улыбчивого чинного китайца в желтом шелковом халате и синих штанах.
— Приветствую досточтимых братьев и сестру, — поклонился китаец.
— Присоединяюсь! — раздался громкий, чуточку раздраженный голос и на полянке, брезгливо отряхивая грязь с идеально отутюженных брюк, возник надменный, чопорный англичанин в роскошном черном фраке и цилиндре.
— Присоединяюсь, — эхом откликнулся бесстрастный индеец в домотканой рубахе с затейливой вышивкой, мягких мокасинах и головным убором из белоснежных орлиных перьев.
— Приветствую братьев и сестру, — завершил перекличку худой, носатый египтянин в полосатом изношенном халате и потертых сандалиях. Египтянин подмигнул девушке-эвенке и сказал: — Хорошо выглядишь, Куликан (*эвенк. Червячок).
Англичанин недовольно покосился на него.
— Постыдился бы в таком рванье перед нами появляться. Все приоделись, и только ты…
— Это моя лучшая одежда, — весело огрызнулся египтянин, — а вот ты мог бы и не кичиться так явно своим богатством. Гляньте на него — он золотую булавку в лацкан воткнул! Скромнее надо быть, брат, скромнее и…
Девушка-эвенка не стала дальше слушать их пикировку. Ее нахмуренное сосредоточенное личико выдавало тяжкие сомнения, которые терзали ее сердце. Она приблизилась к китайцу.
— Бае Учитель, — начала девушка, но он перебил, не дослушав: — Ты сомневаешься в себе, Куликан? — Узкие китайские глаза смотрели отнюдь не ласково.
— Нет, бае Учитель, — твердо ответила эвенка, кляня себя в душе за проявленную слабость.
Не прекращая пикировки, египтянин и англичанин многозначительно переглянулись за ее спиной.
"Кто останется последним, тот…" — Мысль выпорхнула из серых глаз англичанина и невидимой змейкой скользнула в карие глаза египтянина. Он согласно наклонил голову и переслал мысль дальше — индейцу. Индеец едва заметно кивнул и чуть-чуть повернул голову в сторону чернокожего собрата. "Защитный кокон? В самый последний момент?" — уточнил тот. "Да. Если у нас хватит сил, пусть она живет", — понеслась по кругу единодушная мысль.
— Пора. — Китаец первым снял с себя всю одежду, сложил в сторонке. За ним разделись и остальные. Девушка засмущалась было, но быстро переборола себя. Чернокожий воин легко расстался с набедренной повязкой и бусами, а копьецо подержал в руке и с видимым сожалением положил на землю. Англичанин долго выискивал местечко для одежды — почище, наконец, пристроил ее на кочку, бормоча: "Ведь испачкается, помнется", на что египтянин насмешливо фыркнул: «Сноб», и плюхнул свои сандалии прямо поверх его аккуратно сложенного костюма. Англичанин буркнул: «Дикарь», и сбросил одежду египтянина в грязь. Китаец цыкнул на них, и они засмущались, словно пойманные за шалостью дети.
— Пора! — сурово повторил китаец.
Шестеро встали в круг. Поклонились земле, прося силы у Великой Матери. Земля откликнулась хрустальным певучим родником. Они испили ледяной, сводящей зубы воды, чувствуя, как тела наполняются невиданной мощью, вежливо поблагодарили мать-землю за подношение. Затем выпрямились в полный рост, вытянули руки к небу, прося защиты у Великого Отца. Небо ответило обжигающе холодным, хлестким дождем. Иголочки дождя впивались в обнаженную кожу, растекаясь по ней невидимой, но очень прочной броней. Воины почтительно поблагодарили небо-отца за столь ценный подарок. Переглянулись вопросительно.
