Возможно, кому-то такой поступок мог бы показаться бездушным и неромантичным. Может, кто-то посчитал бы, что детектив должен был бросить всё. Но не Коллингейм. Когда у него еще появится возможность так пожить? В следующей жизни уже, наверное. Поэтому выбрасывать на ветер возможность пожить в Раю, тем более с Тайни, и вдвойне «тем более» – заслуженно за чужой счет… Нет, детектив был не настолько богат, чтобы быть романтиком.
Он подошел к номеру Себа, и дверь открылась прямо перед его носом. Алекс только успел про себя ругнуться на китиарцев, которые совершенно не уважают чужое личное пространство и в очередной раз устроили за ним слежку, как на лице китиарца вспыхнуло удивление:
– Ничего себе, как ты вовремя, – искренне удивился китиарец. – Я уже собирался тебя вызывать. Только что закончил все согласования перед полетом, – доложился он, захлопывая дверь и направляясь в сторону лифтов.
– Не думаешь, что местные могут насторожиться? – очень тихо спросил Алекс.
– Очень сильно сомневаюсь, – фыркнул Марсо. – Они же считают нас слабаками. Вполне закономерно, что «цивилизованные мальчики», получив в морду от местных правоверных мачо, испугались и сбежали, поджав хвосты.
Алекс не стал развивать мысль о том, что в морду ночью получили отнюдь не «цивилизованные мальчики». К тому же «мальчик» из китиарца был только в смысле, что «не девочка». Но к чему эти споры о мелочах, если в главном напарник был прав? За стойкой дежурил вчерашний портье. При появлении «бандитов» он даже бровью не дернул. Может, абориген и отсталый фанатик, но содержание углеродистой стали в его тестикулах соответствует мировым стандартам. Он расплылся в нейтральной офисной улыбке и поинтересовался, чего желают гости. А то по сумкам-то не видно.
– Мы улетаем, – столь же нейтрально-доброжелательно произнес Марсо. Но у этих практика по взвешиванию улыбок на аптечных весах всякими их «кодами» доведена до автоматизма.
– Очень жаль, что вы нас покидаете так скоро. Благодарим за выбор нашего отеля и надеемся, что в следующий раз вы снова выберете нас. – Чернявый приложил руку к груди и слегка поклонился верхней частью корпуса.
– Обязательно, – уверил Себастьян. – Надеюсь, аэротакси довезет нас, куда надо, – закончил он, намекая, что вчерашний разговор аборигену не приснился.
– Как ветер. – Портье провел кистью-горстью в горизонтальной плоскости.
– Главное, чтобы не мимо, – с чуть заметной угрозой в голосе добавил китиарец, и бросил в комм: – Выезжаем. Будем на старте через час.
На этом дуэль завершилась, и противники разошлись по своим делам. Алекс размышлял о том, что перестраховка со стороны Марсо была нелишней. Если местные считали за благо соврать ради хорошего дела, то уничтожение угрозы в зародыше тоже могло оказаться творцеугодным делом. Поэтому они усаживались в аэротакси, прикрывая друг друга, и в полете сидели, как на иголках. Алекс втихую сверялся по координатам с направлением. Но все эти предосторожности оказались ни к чему. Сияющий улыбкой Махмуд доставил к их к месту назначения.
«Челнок» китиарца вызвал у детектива волну ностальгии. Это был маломерный военный разведчик-истребитель дальнего действия. Остроклювый, сопла с резкими гранями, весь металлический с носа до хвоста. Иллюминаторы скрыты под щитами, и в обычное время окрестности транслируются через камеры. Такой корабль мог разворачивать солнечный парус и лениво зависать в межзвездном пространстве. Мог рассекать гиперпространство. Мог бессимптомно войти в атмосферу. В общем, страшное оружие. Судя по тому, что у Себастьяна на него было разрешение, текущее звание китиарца было, как минимум, полковник. Алекс устроился в кресле помощника капитана. На этом этапе от него ничего не требовалось. В части пилотирования он был полный профан. Себ по-деловому решал вопросы со службами космопорта, и вскоре стартовая установка была готова вывести их на орбиту. Короткое прощание. Антиперегрузочная инъекция. Рывок. Призрак завтрака скакнул по пищеводу вверх, но передумал и стек обратно в желудок. Печень сдавило от ускорения и воспоминаний, но спустя десять минут – отпустило. Шаттл покинул планету.
Стартовая установка разгоняла корабль до второй космической в необходимом направлении. Потом, в нужной точке орбиты, в аннигиляцонной камере происходил маленький конец света, и звездолет уходил в гиперпространство. Но с момента отрыва до момента прыжка у команды было время отдохнуть от перегрузки и прийти в себя. Можно было уйти в гипобиоз еще до старта. На пассажирских рейсах так и делали. Но военные не могли себе позволить такого удовольствия. Поэтому Алекс, не избалованный межзвездными перелетами на «гражданке», привык к этой паузе, когда уже, – и еще, – можно говорить. Можно даже встать. В некоторых случаях, когда точка прыжка достаточно далеко от планеты, – даже перекусить.
– Каков план действий? – поинтересовался Коллингейм, когда тело из желе превратилось в кости и мышцы. В конце концов, Себ старше по званию. И военного опыта у него больше. И шаттл пилотирует он.
– Идем до афелия*, там уходим в «стелс» и летим обратно, – по-военному коротко доложился китиарец.
– Не засекут?
– Если бы ставили целью засечь – засекли бы, – признался Марсо и сверился с данными монитора. Гарнитурой в полете не пользуются. – Через два часа сорок минут мы окажемся над точкой, противоположной той, из которой взлетели с Парадиза. С радаров нашего космодрома мы уйдем. А тем, в чьих радарах мы будем, до нас не будет никакого дела.
Спустя пару секунд добавил:
– Надеюсь.
А подумав еще с полминуты, продолжил:
– Потом мы заходим в атмосферу и ловим сигнал маячка. Дальше по обстоятельствам.
Зашибись, план. Главное, какое внимание деталям!
– Как ты думаешь, девчонок охраняют? – попытался конкретизировать намерения Коллингейм.
Себастьян потер большими пальцами надбровные дуги. Похоже, события последних суток потрепали его сильнее, чем можно было сказать на первый взгляд. Впрочем, на первый взгляд по китиарцам можно было определить только их генетическую родину. И то – условно. А всё остальное пряталось глубоко внутри совершенных генномодифицированных тел, там, где за семью замками хранилась их душа.
– От кого? – спросил в ответ Марсо. – Если женщины у них – такая ценность, то, возможно, охраняют. От других аборигенов, желающих разжиться дамскими прелестями на халяву. Если у них существуют разборки между группировками, девушки могут стать разменной монетой, – перечислял он. – Но!.. Общий уровень технического развития здесь низок. Планета аграрная. Так что противоракетных установок ждать не приходится. Саблей помашут… Из пистолетика постреляют… Вот и вся охрана. Так что обычной брони будет за глаза.
– Себ, не хочу показаться полным ничтожеством, но я обычно в отпуск камуфляжку не беру, – признался Алекс.
– Не страшно. У меня здесь валяется несколько комплектов для команды. Чистые, свеже обработанные. Не побрезгуешь?
– Лучше быть живым, чем брезгливым. А хозяева череп мне потом не трепанируют за самоуправство? Бластером?
– Хозяевам я новое получу, – уверил Себ.
С одной стороны, от китиарцев плюс гарнитура и штурмовое обмундирование, пусть и секонд-хенд. С другой – минус нервы. Алекс затруднялся с выражением вещественных ценностей в нервных единицах, потому не мог сказать, в прибытке он оказывался по итогу или наоборот.
Марсо проводил его в хозблок, где висели «хамелеоны» и стояла обувь. Там была и другая одежда. Было видно, что шаттл вполне обжитой. Детектив на секунду почувствовал, будто влезает в чужой дом. Но хозяин позволил, так что долой неловкость. Подогнав вещи под размер и надев штурмовые ботинки – да наплюсуется в карму тому, кто их придумал, – Коллингейм вернулся в рубку. На приборной панели лежал шприц с питательной смесью. Алекс благодарно кивнул. Есть хотелось, а впереди посадка, которая ничуть не приятнее взлёта. Не хотелось бы портить чистенькую форму рвотными массами. Вколов в вену желтоватую жидкость, детектив откинулся в кресле. Ближайшие несколько часов заняться было нечем. На задушевные беседы с китиарцем он был не настроен. Ночь была богата событиями, но бедна отдыхом. Коллингейм, незаметно для себя, ушел в сон.
